В СССР промдизайн был!

Интервью с Дмитрием Азриканом — один из тех людей, которые в 70-80гг формировали лицо советского дизайна, строили профессию и создавали школу.

Знаменитый российский и американский дизайнер Дмитрий Азрикан рассказывает о своих проектах и дизайне в СССР шестидесятых-восьмидесятых годов ХХ века.

Каким образом Вы пришли к этой профессии?

О профессии стал задумываться значительно раньше, чем закончил среднюю школу. Смешно, но я знал, чем хочу заниматься, не подозревая о возможном существовании такой профессии. Ни о каком дизайне, естественно в те годы в СССР никто слыхом не слыхивал. Не то, что слово было неизвестно, была совершенно невообразима подобная сфера деятельности. Я думал, что хочу быть конструктором. Пошел на технологию машиностроения. Выбирать было больше не из чего. Да и многие первые советские дизайнеры 60-х в оригинале были инженерами.

Первые годы работы конструктором, как я сейчас понимаю, я занимался техническим инакомыслием, уделяя огромное внимание форме, эргономике, всему, что связывает изделие с человеком. На меня смотрели как на человека не от мира сего, но, надо отдать должное моим первым начальникам, сильно не мешали.
А тут в 61-м появился ВНИИТЭ. Я помчался в Москву, посмотрел чем они занимаются и мгновенно понял, что я, оказывается, дизайнер. Через пару лет поступил в аспирантуру ВНИИТЭ, а потом и переехал туда на работу.

Тогда дизайн в СССР был второй дыркой в железном занавесе. Первой был джаз. В молодежных кафе играли джаз, во ВНИИТЭ играли дизайн. Особо одаренные играли в обоих местах.

Магнитофон универсальный, носимый и бортовой, «Сайгак». Группа образцов походного направления, (дизайн-программа «БАМЗ»). 1986 г.

Фрагмент дизайн-программы «Электромера», 1973-1979 годы.

Насколько Ваши представления о том, что такое «Дизайн» и действительность тогда совпадали и расходились?

Тогда было две действительности. Одна во ВНИИТЭ, другая за его окнами. Во ВНИИТЭ дизайн понимался в целом так же как в Европе, откуда он пришел. Значительно позже в институте занялись поиском отечественных корней этого явления, в чем немало преуспели. На мое же ощущение дизайна огромное влияние оказали статьи Ларисы Жадовой о западных дизайнерах — Марио Беллини, Этторе Соттсассе, Роже Таллоне и других. Дитер Рамс, Томас Мальдонадо, Акилле Кастильоне, Джо Коломбо — все они персонифицировали дизайн настолько, что казалось, эти люди и есть собственно дизайн.

За окнами тем временем текла совсем другая жизнь. Никакого, ясное дело, «потребителя» у дизайна не было.Обыватель же, а для нас этим обывателем-производителем-потребителем выступал как правило главный инженер какого-нибудь завода или чиновник главка, министерства и пр., воспринимал дизайн как досадную помеху, навязанное сверху никому не нужное украшательство.

Фрагменты концепции перспективного электронного оснащения жилища, 1986 г.

Телевизионный приемник «Кристалл», 1988 г.

Пульт к телевизионному приемнику «Кристалл», 1988 г.

Есть ли тот предмет (предметы), который Вы можете назвать (без иронии) образцом советского дизайна?

Есть такой предмет!

Это советский реактивный истребитель конца 40-х, МИГ-15, герой корейской войны. Я МИГ-15 просто обожал. Я его непрерывно рисовал. Однажды я пробрался на зады военного аэродрома и рисовал его вблизи, лежа в кустах, за что получил от заметившего меня из-за колючей проволоки охранника выстрел из ракетницы. Как я теперь догадываюсь, он промахнулся. Самолет был идеальных пропорций, предельно лаконичен, элегантен и выразителен. Он был очень советский. В том конечно смысле, в каком советскость изображалась официальной пропагандой. Почти как мухинская пара из нержавейки.

Вторым таким же очень советским предметом и тоже не без родственников заграницей была конечно машина «Победа». Тоже крепкая, чистая, без лишних подробностей, простая советская женщина, чем-то напоминающая несокрушимый булыжник пролетариата. Или девушку с веслом из парка культуры. Старуха и сейчас хоть куда.

Особенно если покрашена как тогда. Шоколадный низ, кофе с молоком сверху и, конечно, шашечки по всему борту.

Дизайн поезда Московского метрополитена, 1987 г.

Жилой автоприцеп, 1988 г.

Какие задачи решались дизайнерами в СССР, при почти полном отсутствии потребительского рынка?

Вместо рынка был план. Наряду с планом страну постоянно сотрясали мудрые решения Партии о дальнейшем повышении. Поводом для постановлений служили разнообразные происшествия. Например, американская национальная выставка1959-го года, где Никсон внутри экспозиции американской кухни прилюдно стыдил Хрущева, почему, мол, такая мощная страна не умеет делать приличные товары для людей, на что Хрущев с присущей ему изобретательностью обещал немедленно похоронить капитализм, чтоб не с чем было сравнивать. Тем не менее, этот кухонный спор был определенного рода толчком к тому, чтобы разрешить дизайнерскую деятельность.

Какие же на самом деле задачи решались дизайнерами СССР в период свободного от романтизма директивного дизайна? Разные были дизайнеры и разные задачи они решали. Но было кое-что общее. Я думаю, не всеми даже осознаваемое. Этим общим был, как оказалось мощнейший протестный потенциал дизайна. Независимо от взглядов того или иного конкретного дизайнера его работа объективно была направлена на обнажение античеловеческой природы системы. Планшеты и макеты дизайнеров совершенно отчетливо говорили: смотрите, как оказывается можно сделать! А вы что производите!

Мини-трактор «Сверчок», 1989 г.

Кабельный радиоприемник, 1988 г.

Длинный список проектов короткого периода расцвета моей персональной студии при Союзе Дизайнеров (с 1988-го по 1992-й год) включает ряд от маленького фена до огромного промышленного трактора. Мы получаем премию международного конкурса офисной мебели в Испании в 1990-м году за систему «Фурнитроникс» — гибрид мебели и офисной электроники, где прозрачные мебельные панели служат платами электронных сетей и, тем самым, устраняют гроздья кабелей — беду всех компьютерных рабочих мест. Этот проект был манифестом «дизайна связей», который я придумал еще во ВНИИТЭ. Мы получили нашу первую премию в валюте, без вмешательства парткомов и прочей нечисти. А ведь это было еще при СССР.

Электронный офис «Furnitronics», Премия Международного конкурса в Испании 1990 г.

Затем — премия международного конкурса дизайна городской среды в Нагое, Япония, за проект «Летающий Сад», в котором внешние поверхности шаров, наполняемых гелием, были увиты живыми ветвями. Таким образом, получался трехмерный сад, конфигурация которого управлялась компьютером и менялась в зависимости от погоды и времени суток. В жаркий полдень сад служил навесом, в ветреную погоду прижимался к земле, а вечером образовывал сцену для концертов. Всего лишь за счет прихотливого распределения гелия по шарам. Это было очень по-японски.

Затем Кендзи Экуан приглашает меня стать одним из координаторов Интердизайна «Жизнь с водой» в Такаоке, Япония. И это без соизволения всяких международных отделов ВНИИТЭ и Комитета по науке со страшными тетями в погонах под блузками. Далее — персональная выставка двух советских дизайнеров, Тани Самойловой и моя, в галерее AXIS в богемном токийском районе Ропонги.

Автозаправочная Станция, Международная Выставка «Автосервис-73», Москва, Сокольники, 1973 г

Авиакасса, 1989 г.

В начале девяностых Дмитрий Азрикан переехал в США.