Богословие Русской цивилизации

На модерации Отложенный

Богословие Русской цивилизации

Прежде, чем говорить о Богословии Русской цивилизации следует определиться с некоторыми моментами. Дело в том, что мы (люди или другие сущности-субъекты) всегда будем знать и понимать меньше Творца и Вседержителя, поэтому «разбор полётов» следует устраивать регулярно, чтобы сознательно не забредать в область попущения, а действовать в русле Промысла. В связи с дарованными свободами выбора целей и действий по их достижению, которые даровал человеку Вседержитель, следует определиться, что делать с человеком, который последовательно ведёт себя наравне или хуже демонов во главе с Сатаной, занимается явным или скрытым Богоборчеством? Такого режима функционирования, выбора целей и действий для остальных животных на Земле не предусмотрено, борьбы по существу не предусмотрено и её фактически нет.

Функционирование Жизни в виде взаимодействия Вседержителя и Мироздания, существование Мироздания в режиме вечного двигателя (или даже лучше с точки зрения известным нам естественных закономерностей или причинно-следственных обусловленностей), процесс развития Мироздания, проявляющийся в виде  ранее не виданных причинно-следственных обусловленностей мһры, проявляющийся в виде новых явлений или процессов триединства материи-информации-мһры позволяют сделать предположение, что различные виды этики, как и строи психики, основаны на информационно-алгоритмическом обеспечении индивида или общности живых существ. Живые существа не обязательно функционируют на основе белковых соединений. Наиболее ярко об этом говорится в апокрифическом «Евангелии от ессеев» («Евангелии от Иоанна, любимого ученика Иисуса») о Земле-Матушке. В чём же проявляется своеобразие различных видов этики? К этому подойдём постепенно.

Попущение Божие во всех случаях промыслительно целесообразно, поскольку в нём Бог предоставляет возможность неправедным людям (мы пока не знаем процессов, когда одумывается животное, растение, паразит) одуматься самим под воздействием обстоятельств, не нарушая Своею волей их свободы выбора и не подавляя их воли. Это вполне возможно, если в психике человека устойчиво работает связка «Различение от Бога Þ внимание самого человека Þ интеллект, направленный на переосмысление событий в Жизни, собственных нравственности и этики».

При этом, одни и те же обстоятельства, — в зависимости от того, при каком строе психики и эмоционально-смысловом строе психической деятельности человек способен удерживать себя под воздействием обстоятельств, входя в них, — могут разрешиться как в области попущения Божиего, так и в русле Промысла либо полностью, либо в каких-то своих составляющих. И если человек такого рода неоднозначную предопределённость разрешения ситуации, возникающей казалось бы попущением Божиим, как-то ощущает и осознаёт, то он вполне способен своею волей (упра-воле-нием самого себя) пройти её в русле Промысла, избегнув воздействия попущения на себя и окружающих.

Попущение представляет собой своеобразный замыкатель обратных связей на человека: что сеешь — то и пожинаешь; во многих случаях — пожинаешь сторицей[1], в некотором смысле это узда для невызревших субъектов, которым на отрицательных примерах показывается гибельность их элементов психики, но некоторым и эта определённость НИЧЕГО  не говорит, они больше, чем заблудшие. Поэтому человек должен осмысленно относиться к тому, что приходит по обратным связям, выявлять их знак (положительная связь либо отрицательная, усиливающая или компенсирующая воздействие обстоятельств на движение по предписанному пути) и изменять его на противоположный, если выявляется такого рода необходимость (переосмыслением прошлого во внутреннем мире, своими помыслами на будущее и средствами достижения, действиями или бездействием во внешнем мире), в противном случае уводом с русла Промысла занимаются демоны и Сатана со всеми вытекающими отсюда последствиями. Творец старается помочь любому человеку и вернуть его в нормальное состояние, если тот задумался о существе и смысле Жизни и своих месте, судьбе и миссии в ней.

Соответственно знание о попущении Божием как об объективном явлении в жизни общества в целом и каждого человека позволяет выявить четыре основных вида этики:

• Эксплуатация в своих интересах Божиего попущения, таким, как оно сложилось в отношении других – следование по этому пути предполагает последовательную деградацию (жнёт там, где не сеял) человека и превращение его в животное, растение, паразита сначала по строю типа психики при сохранении вещественной человеческой оболочки. Душа человека, данная ему Вседержителем, и до, и во время «разбора полётов» рвётся такой деятельностью в клочья и уже не способна оживить (при реинкарнации или вселении в другое существо) такое сложное существо как человек. Этот процесс люди, жившие ранее нас, могли называть Судным Днём и помещением того, что принадлежало ранее к биологическому виду человека в низшие существа - Адом. Кратко эту этику можно назвать: «После нас, хоть потоп», который (как и другие глобальные катастрофы) закономерно приходил и приходит вследствие такой этики от других фрагментов и субъектов Мироздания;
• Субъективная оценка границ Божиего попущения и злоумышленное введение, на этой основе, окружающих в область попущения в отношении них с целью своекорыстной эксплуатации их в пределах попущения (так построены их хозяевами все библейские культы, и на этом стоит разноликий сатанизм). Второй тип этики отличается от первого типа лишь тем, что в первом человек из-за невнимания, лености разума и воспитания паразитической составляющей сам уклоняется в область попущения, а во втором - внешние силы способствуют этому процессу, пользуясь дефектами психики человека. Этот тип этики можно назвать «Цель оправдываЕт средства», более известными аналогами этого типа являются: «разделяй и властвуй» - «метод кнута и пряника», наиболее широко применяющийся приём такими существами для достижения своекорыстных целей. Не имеет значения, на каком вещественном носителе и с какими предпочтениями действуют демоны и Сатана, важно, что они:
  • o         одни (в том числе и ангелы) безоговорочно поклоняются будущему человеку, пока не доказавшему ничем своих потенциальных достоинств, видимо страшась приказа Всевышнего;
  • o         а один не подчиняется приказу, превозносясь своей оболочкой (как и мнимыми умственными способностями в строях психики, о которых он не задумывается).

Независимо от того, на каком строе психики базируется та или иная личность или его (её) действительная хозяйка (хозяин), но в основе их лежат животные инстинкты за обладание территорией, местом выпаса или добычи или безответственным властвованием.

 Соответственно политика растления подрастающих поколений во все времена во всех народах — не издержки свободы слова и художественного творчества, не этическая ошибка, а целенаправленный злой умысел. И пусть владельцы и работники средств массовой информации (отрабатывающие порочную культуру по злонравной концепции), составляющие любые шоу для толпы и толпарей (программы телевещания и сводки новостей), деятели искусств — так называемая “творческая” интеллигенция — и прочие служители и заправилы эгрегориально-магических псевдорелигиозных и светских культов поостерегутся, поскольку вся такого рода деятельность протекает в пределах Божиего попущения со всеми сопутствующими этому неизбежными последствиями для её сторонников и самих делателей[2].

• Действия в пределах попущения Божиего с целью пресечения чьих-либо неправедных действий после того, как неправедно действующие уведомлены о сути их неправедности, но упорствуют в своём стремлении, не внемля уведомлениям о том, что им следует жить и действовать иначе. Таково в идеале обоснование права на священную — справедливую — войну (в частности, таково обоснование исламского джихада) и на действия разнородных «инквизиций». Такие действия возможны тогда, когда один народ вышел на более высокий уровень праведности, а другой, играя роль коллективного демона, подстрекаемый коллективным Сатаной, старается помешать первому в дальнейшем продвижении к праведности.

Однако в исторически реальной практике бывшей прежде чаще под лозунгами «священной войны», провозглашаемыми обеими враждующими сторонами, большей частью одни злочестивые вкушали (вкушают) ярость других злочестивых в пределах Божиего попущения в отношении каждой из сторон. И соответственно — горе тому, кто, возомнив о своей праведности, начнёт “священную” войну против тех, кто более праведен, а тем более — против тех, кто истинно праведен: неизбежно придётся столкнуться с прямой, хотя, возможно, и неисповедимой для неправедных, поддержкой Богом более праведных. То же касается и всевозможных “святых” инквизиций. Кратко такую этику можно назвать: «Цель оправдываЮт средства». Эта же этика многими воспринимается как воздаяние Бога при неправедных действиях любых людей, но это не всегда так, такими действиями могут быть действия других неправедных людей или любого фрагмента Мироздания, обрётшего свойства субъекта-управленца;

• Принципиальный отказ от не отвечающего нормам праведных взаимоотношений, тогда, когда человек или какая-то общность достигли человеческого строя психики, воздействия на других, однако возможного в пределах Божиего попущения в отношении тех. При этом на себя (общность) возлагается обязанность уведомлять возможные жертвы попущения о том, что они находятся в его области, указывая им пути выхода, предоставляя Богу или другим разумным фрагментам Мироздания миссию воздаяния упорствующим в неправедности. Этому учил людей Иисус и этому принципу следовал он сам, пребывая во плоти среди людей. Это — в нашем понимании — основа  христианской этики: «Пойдите, научитесь, что значит милости Хочу, а не жертвы» (Матфей, 9:13)[3].

В обществе господство христианской, а по существу — нормальной человеческой этики (это пока будущее в указанном смысле) возможно, но требует и предполагает, чтобы человек или народ были нравственно готовы и умели принять к искреннему осмыслению и встречные уведомления со стороны окружающих о его (их) собственной неправедности, дабы он (они) мог(ли) с такого рода помощью других людей изменить сам(их)ого себя.

В этом и состоит суть алгоритмики соборности как подспорья в личностном развитии. Четвёртый тип этики предполагает в своё время выход на следующий уровень функционирования человека, биосферы, Земли – то, что ранее в священных писаниях называлось Раем. Рай в этом смысле не сладостное времяпровождение, не выразимое в давние времена другими словами, а другая деятельность, которая недоступна при не достижении человеческого строя психики и человеческой (христианской) этики.

При отказе от готовности принять к осмыслению уведомления о собственной неправедности, при неумении это сделать или при нежелании изменить самого себя, дабы искоренить неправедность в себе, неизбежен переход “отказника” к самоизоляции или “священной” войне против всех с ним несогласных ради собственного его самоутверждения в нравственно приятных ему заблуждениях и насаждения их в качестве нормы для окружающих. И в этой войне он неизбежно сгинет (вернётся последовательно к трём предыдущим типам этики с исчерпанием попущения и превращения в низшее существо), если не будет как-то удержан людьми или/(и) ему не будет Свыше предоставлена возможность одуматься, которой он воспользуется. Кратко такую этику можно назвать: «Цель и средства диалектически взаимосвязаны и оправданы (заданы) Свыше».

*                *

*

Будучи праведен и живя в ладу с Богом, Иисус всегда пребывал вне области попущения в отношении него. Бог праведен и не отступается от праведности и праведников, защищая их по Его возможностям, а казни истинного праведника нет места в Божием Предопределении бытия Мироздания.

И соответственно, Христос не был распят и не умер на кресте потому, что был незримо для окружающих вознесён Богом к Себе в ответ на его молитву в Гефсиманском саду, ибо Бог — не садист, и не отступник от праведников, не кидала, а Милостивый, Всемогущий, Вседержитель. Но, не умерев на кресте, Христос и не воскресал в третий день. И вера исторически реальных христианских церквей — тщетна, поскольку она — мертвящая вера писаниям, а не живая вера живых людей Богу Живому в единстве и всеобщности объективной праведности и выражающей её этики[4].

И о том, что казнь Христа не состоится, хотя будут посягательства на его жизнь, и что исход Христа из мира сего будет незрим, ибо его покроют тайны Божии, а неправоумствующие останутся в плену их заблуждений, заблаговременно пророчествовал Соломон (Премудрость Соломона, гл. 2), но ему не поверили. О том, что Бог вознёс Христа к Себе или незримо позволил уйти от злобствующей толпы и её подстрекателей, не попустив казни истинного праведника, сообщает Коран (сура 4:156, 157), ниспосланный в ответ на молитвы Мухаммада, но церкви имени Христа не поверили и Мухаммаду и не знают, как бы избавиться от Корана в культуре человечества (начата многоходовка по дискредитации ислама и Корана и устранении их из культуры человечества, на наш взгляд идеи, выраженные в Коране спрятать от людей не удастся, мало того, при необходимости исторический Коран будет заменён на другой по содержанию Коран, как об этом говорится в самом Коране (Нарок – Завет, который очищен от придумок переписчиков и заблуждений самого Муххамада, ибо с тех пор прошло уже почти 1400 лет и Жизнь поменялась)). О том, что казни Христа не было, скажет и совесть всякого, кто, читая о событиях в Гефсиманском саду, верует Богу, доверяет Ему свою «Жизнь всегда» (т.е. жизнь в мире сём и посмертное бытие) и убеждён, что молитва верующего не пустые слова, и Бог — Всемогущий, милость Его безгранична, — всегда ответит на молитву наилучшим образом, чаще всего так, как даже не ожидает человек.

Так на основе одного и того же текста, разумом — а не в безумии, предлагаемом апостолом Павлом, — выявляются две взаимно исключающих веры:

• вера Богу по Жизни в диалоге с Ним в молитвах и на Языке жизненных дел людей и знамений Божиих (в том числе и без именований человеком различными именами Бога и без произнесения молитв на уровне сознания (что делается на уровне подсознания многие не знают), но в осознанном и подсознательном продвижению к праведности и христианской этике);
• вера в писание и традицию, признанные священными, отождествляемая с верой в придуманного бога, при неверии Богу по Жизни.

Вера в писание и традицию по умолчанию исходит из признания истинным утверждения, что не имеет значения, молились апостолы вместе с Христом в Гефсиманском саду либо же нет, для того, чтобы верить их свидетельствам, даже вопреки тому, что Бог сам предупредил их через Иисуса о надвигающемся на неверующих Богу по Жизни искушении, от которого апостолы могут, — если того пожелают, — защититься молитвой, соучаствовать в которой им предложил Иисус.

Так, признавая истинными свидетельства апостолов и библейского писания о казни Христа, исторически реальное христианство отвергает веру Богу, отвергает веру Иисусу как посланнику Божиему, обращает в ничто значимость осознанно осмысленной молитвы, признавая её равноценной «немолитве», и тем самым рушит религию как полную смысла в Жизни сокровенную связь человека и Бога. И совершая всё это на протяжении веков в умолчаниях, сопутствующих признанию истинными свидетельства апостолов, исторически реальное христианство обвиняет откровенных атеистов в этих же прегрешениях, из которых возникло оно само - куда как длительный пример применения двойных стандартов. Если откровенный атеист руководствуется через совесть принципом: «Цель оправдываЮт средства», то он фактически действует лучше, чем ритуальные обрядоверы «стойко» руководствующиеся принципом: «Цель оправдываЕт средства».

Отказу от веры Богу по Жизни и приверженности вере в церковную доктрину также сопутствует в умолчаниях и тот смысл, что Бог, будучи всемогущим, проявил жестокость и не избавил Иисуса от мучений казни в ответ на его молитву. В обоснование традиционного церковного мнения о казни, погребении и воскресении Иисуса в Библии утверждается, что жертва Христа во искупление грехов человечества была заложена Богом ещё в Предопределение бытия Мироздания[5]. Иными словами, это означает, что, будучи всемогущим, Бог в Предопределение бытия мира сего заложил обязательную, безальтернативную жестокость и несправедливость по отношению к истинному праведнику.

Спрашивается: чем это отличается от утверждения Ю.И. Мухина о том, что «бог — садист»?

Неоспоримая разница только в том, что бытие бога-садиста Ю.И. Мухин пытается опровергнуть, а церкви идеалистического атеизма имени Христа со времён апостолов оправдывают эту вымышленную беспричинную и бесцельную жестокость, заложенную — по их мнению — Богом в судьбу человечества ещё на стадии предопределения бытия Мироздания, и, проповедуя бытие «бога-садиста», которого нет, порождают эгрегоры, которые есть, загаживая «ноосферу»[6] — одну из составляющих духа Матери-Земли — ложью.

Конечно, задавшись целью оправдать церковную традицию вероучения, можно нагромоздить кучу рассуждений на тему об этическом уроке бескорыстно-искреннего самопожертвования ради спасения других, который преподал Иисус всему человечеству, а если интеллект оказывается слабым, чтобы оправдать мерзость, которую требуется приписать Богу, — списать всё на «неисповедимость Промысла». Но ссылки на то, что Промысел Божий абсолютно неисповедим и потому не выразим через совесть, мысли, словом человека, даже отчасти, — не спасают. У нас есть ответ и на это возражение:

Утверждение о том, что Промысел Божий абсолютно неисповедим, означает по принципу дополнительности информации, что убеждённые в его абсолютной неисповедимости “молчуны”-агностики сами свидетельствуют о том, что они живут вне Промысла и всё, что они исповедуют, — их напрасная суета, а не доля Промысла, которую Бог даёт в исповедание каждому человеку, но которую, люди извращают своей отсебятиной, проистекающей из порочности их нравственных мерил, из их собственных страхов, из недоверия Богу и глухоты совести к Его зову.

И не надо безвольно и беспамятно входить в тоннельный сценарий церковных рассуждений об этическом уроке самопожертвования Христа, ограничиваясь при этом только фактами и алгоритмикой рассуждений, предлагаемыми церковными присяжными богословами. Следует пробудить свои совесть и  разум и вспомнить, что бескорыстно-искренние самопожертвования были и до Христа, и после него: вспомните добровольные самопожертвования в магических культах индейцев цивилизаций доколумбовой Америки; вспомните 300 спартанцев во главе с царём Леонидом, которые погибли все до единого в Фермопильском проходе, но не позволили персидской армии поработить Элладу; вспомните суворовское «сам погибай, но товарища выручай»; вспомните защитников Брестской крепости, вспомните курсантов подольских военных училищ, павших в Подмосковье на Ильинских рубежах, вспомните панфиловцев; вспомните японских юношей камикадзе[7]; вспомните тех добровольцев, кто честно работал на Чернобыльской АЭС после катастрофы 26 апреля 1986 г.; вспомните тех, кто пожертвовал собой в годы перестройки и реформ, защищая в России — региональной цивилизации — Справедливость от самих же россиян; вспомните и тех, кто не добровольно, но, будучи призван, всё же принял такого рода тяжёлую обязанность смертного самопожертвования и честно её исполнил; помяните тех, о ком вы не знаете…[8]

— Не тот масштаб? — Не те идеи, ради которых люди самоотверженно, добровольно пошли на смерть? — Кто-то пожертвовал собой за ложные идеи, спасая других от насилия «истинных праведников», которые вели «священную войну»? — Не те души: многогрешные, по грехам своим в жертву богу (кто кроме паразитных конфессий утверждает, что Богу нужны жертвы?) не пригодные, напрасно пожертвовали собой, «родом не вышли», со «свинячьим рылом, да в калачный ряд», их самопожертвование не истинно?

Да, и масштаб «не тот», и идеи не всегда «те», а какие-то идеи даже и вовсе ложные, и все они — пожертвовавшие собой — грешные, но качество бескорыстно-искреннего самопожертвования — едино: и у индейцев, и у 300 спартанцев, и у Христа, и 28 панфиловцев, и у камикадзе, и у мальчиков из гитлер-югенда[9], и у чернобыльских ликвидаторов-добровольцев, и у многих других, чьи имена Бог весть.

И все они — души Божии, души людей, которых Бог создал «не для тления и сделал их образом вечного бытия Своего» (Премудрость Соломона, 2:23), в этом случае пока люди своими мыслями, помыслами и поступками (определяемыми системой управления человека, что выражается в нравственности и этике) не вышли за границу попущения, здесь человек остаётся человеком потенциальным вряд ли можно говорить о человеке состоявшемся, но отдельные элементы его существуют, поэтому-то люди и общество не безнадёжны.

И потому мы в праве порицать и отвергать идеи, за которые сложили свои головы многие из названных и не названных, но мы не в праве не уважать каждого из пожертвовавших собой лично, поскольку каждый из них — независимо от своей воли — дитя своей эпохи и культуры, сложившейся к моменту прихода его души в этот мир.

И есть ещё одно обстоятельство:

В СССР, в том числе и случае Чернобыля, многие, любя Жизнь, добровольно шли на смертное самопожертвование в искренней убеждённости, что по смерти — подчас мучительно растянувшейся на десятилетия вследствие ран, болезней и лучевых поражений, увечий, к тому же в обществе, где слишком много неблагодарно-беззаботных своекорыстных крохоборов, прожигателей жизни, — они уходят в небытие, а не к Богу.

В отличие от них, Иисус более чем знал, что смерть всякого человека — это переход его в иное качество бытия, также принадлежащее Жизни и Богу; знал, что как бы ни был мучителен переход через крестную смерть, которая была для него запрограммирована ветхозаветным писанием, но и такой переход, как и всякий иной — только эпизод в «Жизни всегда».

Так что дело не в самопожертвовании из праведно либо ложно или извращённо понимаемой любви к людям и Жизни; и не в масштабах области, где другие смогут вкусить плоды самопожертвования; и не в тайне личности того или иного пожертвовавшего собой.

Дело в том, что все церковные «рассуждалки» на тему об исключительности крестного самопожертвования Христа, якобы свершившегося по предопределению Всевышнего, именуемого ими «Богом Отцом», призваны скрыть, затмить и извратить, те идеи, которые сеял в обществе сам Иисус, пребывая среди людей во плоти.

А идеи эти в том, что самопожертвование — не добровольно избранная смерть во имя чего-либо или кого-либо, но в том, что вся жизнь человека, будь она длинная или короткая, отдаваемая осознанно осмысленно осуществлению исповедимой им доли благого Божиего Промысла на Земле, и есть самопожертвование, если этот — нормальный для человека образ жизни — можно назвать словом «самопожертвование», но его надо пока достичь в значительных людских общностях – всему своё время, конечно лучше раньше, чем позже, но надеяться, что всё произойдёт в режиме чуда, а не усилиями самих людей – несколько или полностью безответственно.

Это тот случай, когда то, что видится демонической “мудрости” мира сего как «самопожертвование» в смысле отказа от прожигания жизни в разнородном сладострастии и самопревознесении над другими (в том числе и за счёт их злоумышленного «опускания»), в действительности является началом преображения человекообразия в человечность, открытую всем и каждому на основе перехода к человечному строю психики и человеческой (христианской) этике. При человечном строе психики возникает эмоциональная самодостаточность личности, освобождающая человека от обусловленности настроения обстоятельствами, а человеческая этика позволяет строить ненапряжённые системы больших человеческих общностей.

Но, превознеся мифическую крестную смертную смерть Христа, возведя её в идеал для подражания, церкви имени его оказываются сродни Ф. Энгельсу в их самоубийственном — и потому греховном — взгляде на жизнь: «жить значит умирать», — с тою лишь особенностью, что умереть якобы лучше, подыскав для себя подходящую голгофу и пострадав на ней «Христа ради».

Но, если по церковному вероучению, Иисус воскрес на третий день «по писанию», то из числа множества направленных церковью на самоликвидацию в смертном самопожертвовании не воскрес никто. И от этой очевидности церкви отговариваются тем, что так и должно быть и они «чают» всеобщего воскресения мёртвых и «жизни будущаго века»[10].

Так в якобы христианской культуре на самоликвидацию программируется с младенчества психика всех сколь-нибудь благонамеренных людей. Иисус же учил не поиску подходящей голгофы, а непреклонности в утверждении Правды Божией в обществе людей без пугливой оглядки на, казалось бы, неизбежность голгофы, ибо:

Бог поддерживает праведность в этом веке, а не искореняет её, «чая жизни будущаго века, Судного Дня, разделения на Ад и Рай» и делает Он не только сегодня, а всегда, когда человек старается решить для себя и общества эти вопросы.

Все же отвлекающие «рассуждалки» на тему необходимости крестной смерти Христа в самопожертвовании пресекаются одной пословицей: «Всякий подвиг смертного самопожертвования[11] — расплата своею жизнью одних за преступления других».

При этом сами преступления одних, открывающие возможность к самопожертвованию, свершаются в области попущения Божиего. И невозможность разрешения ситуации как-то иначе без самопожертвования — тоже удел тех, кто оказался в области попущения Божиего.

И соответственно все умствования на тему об этическом уроке самопожертвования Христа ради людей и якобы непостижимой тайне этой жертвы таковы, что Всевышний Бог при согласии с ними оказывается либо не всемогущим и не всеведущим, вследствие чего, совершив ошибку в чём-то, вынужден идти на жертву праведника; либо, будучи всемогущим, Сам совершает как минимум следующие нравственно-этические преступления:

• Он уже на стадии предопределения бытия Мироздания закладывает в него несправедливое и жестокое убийство праведника, преподнеся его людям и самому себе как самопожертвование, хотя, будучи всемогущим, мог бы не искать «примирения» с родом человеческим или кем-то ещё в крови избранного им в жертву праведника; или
• Он подставляет Иисуса под бой вместо себя. Этически безупречно по отношению к Иисусу и ко всем прочим — Самому, воплотившись в образе человека, совершить подвиг самопожертвования и преподать этический урок, если уж этот урок страданий и неисповедимого людьми искупления страданиями в бескорыстно-искреннем самопожертвовании действительно необходим, а не возлагать это тяжкое бремя на другую личность. В противном случае этически необходимо гласно признавать свою вину перед тем, кто принимает на себя необходимость самопожертвования, и просить у него прощения за то, что его подставили.

А так, как учат церкви, получается, что их придуманный бог нравственно хуже Гитлера:

• ØГитлер невольно — вследствие свойственной ему одержимости, бесноватости, невсемогущества в политике — подставил мальчиков из гитлер-югенда, и они были принесены в жертву обстоятельствам;
• Øа бог церквей имени Христа, будучи всемогущим, подставляет Иисуса своею волей умышленно, уже на стадии предопределения бытия Мира, порождая неизбежность его смертного самопожертвования, и сам принимает эту жертву;
  • будучи всемогущим, слыша молитву Христа, возносимую из Гефсиманского сада, Всевышний не вмешивается в течение событий. Это подобно тому, как если бы здоровенный спецназовец-рукопашник, слыша доносящийся из подворотни призыв кого-то слабого защитить его от группки обнаглевших подростков-хулиганов, тихонько остался бы в стороне перекурить, дожидаясь, пока хулиганы сделают ими задуманное, чтобы потом, изобразив праведный гнев, вызвать пострадавшему скорую помощь, а хулиганам — милицию. Это же эквивалентно тому, что моряк принимает сигнал бедствия «SOS», после чего уклоняется от оказания помощи терпящим бедствие.
  • либо того хуже, будучи бессменным Вседержителем, он на некоторое время «оставляет вахту» и возобновляет Вседержительность только после того, как в Мире свершилось зло, открытую возможность совершения которого он же и заложил.

Причём если обратиться к спектру различных этик людей внутри обществ и законодательствам государств нынешней цивилизации, то названные деяния почти во всех из них квалифицируются как преступления, за совершение которых виновные подлежат уголовной, в том числе и международной, ответственности; либо, не будучи юридически квалифицированы как преступления, они попросту вызывают презрение людей к тем, кто их совершил и совершает.

Кроме того, вероучение библейских церквей имени Христа порождает и попытки мерзавцев оправдаться и предстать в качестве благодетелей по схеме, развёрнутой в стихотворении грузинского поэта Михаила Квливидзе “Монолог Иуды”[12]:

На горных склонах ветер звезды пас,

И молвил нам Учитель с болью скрытой:

“Петух три раза не успеет вскрикнуть,

Я буду предан кем-нибудь из вас”.

 

Мешал Учитель в очаге золу,

Мы не могли сказать в ответ ни слова,

Как будто сразу вся мирская злоба

Подсела с краю к нашему столу.

 

Учитель нас улыбкою согрел,

Но в ней печаль сквозила сокровенна,

И постепенно, будто бы измена,

Крик петуха за окнами созрел.

 

Молчали мы и горные вершины,

Срок истекал, сквозь тучи свет проник

И первый крик раздался петушиный,

Как совести моей предсмертный крик.

 

Швырялся ветер тучами, как пеной,

Так, что разверзлось небо, накренясь,

И крик второй раздался над Вселенной,

Но не было предателей меж нас.

 

Так, неужели, ты ошибся, пастырь,

Учитель, ясновидец и пророк?

Святыня рухнет, разобьётся насмерть,

Когда слова не сбудутся в свой срок.

 

Предательство без низкого расчёта

Возможно ли? Ответа Бог не даст,

Но Бог умрёт навеки, если кто-то

По предсказанью Бога не предаст.

 

И я решил встать над собой и веком,

Лобзаньем лживым осквернив уста,

Пожертвовать Иисусом-человеком,

Спасая этим Господа-Христа.

 

Скорей, скорей, ночь шла уже на убыль

И в этой окровавленной ночи

Поцеловал Учителя я в губы,

Чтобы его узнали палачи.

Это стихотворение охарактеризовано на сайте радио “Свобода” как «знаменитое». Согласиться с его Иудой можно, только пребывая под концептуальной властью Библии и признания истинно боговдохновенными “пророчеств” Исаии о неизбежности в силу предопределённости Свыше казни Христа. После чего остаётся признать, что Иисус — спаситель небесный, а земной спаситель — Иуда, и последовать в жизни его примеру. И так объективная разница между праведностью и мерзостью становится ЯКОБЫ непознаваемой[13]. Но если стряхнуть с себя библейские наваждения и наветы на Бога, то Жизнь предстанет перед сознанием иначе: мерзость будет мерзостью, праведность — праведностью, и они всегда будут различимы. И ничего, кроме верности Библии, не мешало М. Квливидзе подумать о смысле молитвы Христа в Гефсиманском саду и о ВЗАИМОотношениях Христа и других людей с Богом. Освободись Квливидзе от власти библейских наваждений — он написал бы иное по смыслу стихотворение.

Но если в обществе разного рода бедствия, в которых кто-либо совершает самопожертвование, возникают большей частью в результате искренних ошибок или халатности при исполнении должностных обязанностей, то на Бога такие же по существу последствий нравственно-этические преступления идеалистическим атеизмом возводятся напраслиной как Его прямой осознанный умысел, что в юридических нормах большинства обществ квалифицируется как отягчающее вину обстоятельство. Однако, вопреки всему бреду идеалистического атеизма:

В Жизни нормы Праведности едины и общи: и для людей, и для ангелов Божиих, и для Бога. Единственное различие в том, что для Бога они — Его субъективные нормы: Им избранные и заложенные в Предопределение бытия Мироздания как объективная Праведность; а для всех остальных, Им сотворённых, они же — объективная необходимость, если они желают быть праведными, в противном случае необходимости в неправедном человеке нет, и пусть он не обижается, что ему не помогали, не показывали праведный путь, время массового иждивенчества и инфантилизма в преобразовании нравственности и этики для людей в сторону праведности кончается.

И Сатана не потому плох, что он — определённая личность, отличная от других, а потому, что он неправеден и настырен в своей неправедности. И Иисус не потому хорош, что он определённая личность, отличная от других; а тем более не потому, что зачат от Духа Святого или его возвели в ранг «Бога Сына», но потому, что он праведен и непреклонен в праведности, бесхитростно доверяя Богу свою Жизнь всегда.

По-церковному же, по-апостольскому, по ветхозаветным пророкам-персонажам[14], возведённым некогда в ранг истинных пророков Божиих и признанных той или иной толпой в таковом качестве, если какая либо мерзость провозглашена совершаемой во исполнение воли Бога истинного, который есть, и это принято на веру за истину в каком-то вероучении, то эта мерзость должна быть рассудочно оправдана или списана на «неисповедимость Божиего Промысла»; вера же должна быть неусомнительной, но это не вера Богу по Жизни, а вера в традицию, насаждённую заблудшими и богоотступниками-злоумышленниками (отрабатывающими злонравную концепцию лично или через промежуточные звенья).

Те же, кто не подчиняется такого рода мнениям (своим в каждом из множества вероучений идеалистического атеизма), — тех обвиняют в сатанизме и отступничестве от Бога.

И это имеет место с ветхозаветных времён:

Исаия начал проповедь о предстоящей казни Христа-Мессии, не задумываясь об источнике своих “пророчеств” и определённости Бога в Своей нравственности; апостолы верили бездумно и безнравственно Исаии и ветхозаветным каноническим писаниям больше, чем Христу, больше, чем его молитве Богу, больше, чем самому Богу Живому, и тоже проповедовали казнь, погребение и воскресение Христа-Мессии безо всяких к тому оснований в Жизни. Со ссылками на «ветхозаветного евангелиста» — Исаию, одержимого бесовщиной программиста иудейско-ветхозаветного эгрегора; со ссылками на отставших по Жизни от Христа апостолов столь же безнравственно бездумно этому же учат церкви, не обращая внимания на то, что:

Отрицание единства и всеобщности в Жизни норм Праведности, свершаемое в жизни, а равно вносимое в рассуждения хоть по оглашению, хоть по умолчанию, — нравственная основа идеалистического атеизма, разрывающая религию человека и Бога, который есть; способная породить эгрегор бога, которого нет, под властью которого увянут и совесть, и разум[15]. После этого придётся служить иерархии земных и невоплощённых заправил эгрегора, затмившего Бога, и влачить жалкое существование биороботов[16] (до поры до времени, как истинная сущность этого явления будет видна большинству), не будучи ни полноценным животным в фауне биосферы Земли, ни Человеком состоявшимся — наместником Божиим на Земле.

Внесоциальная сторона провозглашённого (в романе-притче М. Булгакова «Мастер и Маргарита») Иешуа утверждения о всеобщей доброте людей состоит в том, что оно отрицает все без исключения вероучительные традиции, которым свойственно учение об аде, геенне огненной, как о месте, изначально предопределённо предназначенном для нескончаемого заключения и нескончаемых мучений без освобождения когда-либо не прощённых Богом грешников. Если все люди вызрели для того, что они способны стать добрыми (после самовоспитания и воспитания, обретения потребности и возможности в каждый момент вести диалог человека с Богом о том, что Добро, а что зло (Булгаков уже видел процесс воспитания доброты всего народа в первой версии справедливого общества)), то геенна, предназначенная для злых, в Предопределении бытия Мироздания — никчёмна. В частности, слова булгаковского Иешуа Га-Ноцри отрицают все вероучения, основанные на Библии и на Коране, а также и все кастовые социологические толпо-“элитарные” доктрины разнообразных (знахарских) ведических традиций.

Сура 5, хронологически последняя в истории обретения культурой человечества Корана, завершается эпизодом из событий Судного дня:

«116(116). И вот сказал Бог: “О Иса, сын Марйам! Разве ты сказал людям: “Примите меня и мою мать двумя богами кроме Бога?” Он сказал: “Хвала Тебе! Как можно мне говорить, что мне не по праву? Если я говорил, Ты это знаешь. Ты знаешь то, что у меня в душе, а я не знаю того, что у Тебя в душе: ведь Ты — ведающий скрытое”.

117(117). Я не говорил им ничего, кроме того, о чём Ты мне приказал: “Поклоняйтесь Богу, Господу моему и Господу вашему!” Я был свидетелем о них, пока пребывал среди них, а когда Ты меня упокоил, Ты был наблюдателем за ними, и Ты — свидетель всякой вещи.

118(118). Если Ты их накажешь, то ведь они — рабы Твои, а если Ты простишь им, то ведь Ты — великий, мудрый!”

119(119). Сказал Бог: “Это — день, когда поможет правдивым их правдивость. Им — сады, где внизу текут реки, — вечно пребывающими они будут там”. Бог доволен ими, и они довольны Богом. Это — великая прибыль!

120(120). Богу принадлежит власть над небесами и землёй и тем, что в них, и Он мощен над всякой вещью!» (в переводе И.Ю. Крачковского).

Образ Иешуа из “Мастера и Маргариты” и образ Исы из Корана (в переводе И.Ю. Крачковского) формируют у читателя взаимно исключающие представления о нравственно-этическом облике Христа. И всякий читатель обеих книг может вообразить, что Иешуа попал в ситуацию, описанную в приведённом кораническом фрагменте. Ответы и речи его, совпадающие с приведёнными в Коране, невозможны. Вся ситуация развивалась бы совершенно иначе:

И вот сказал Судия: “О Иса, сын Марйам! Разве ты сказал людям: “Примите меня и мою мать двумя богами кроме Бога?”

Он ответил, улыбаясь просто и радостно: “Конечно, нет. Я никому не говорил таких глупостей: эти добрые люди из страха или/и вожделения придумали их сами. Но, как я пониманию, ты, добрый Судия, по их измышлениям на тебя подумываешь о том, не послать ли многих из этих добрых людей в геенну на нескончаемые времена? Если бы такое было Тобой предопределено, то Ты бы, добрый Судия, заранее опамятовался и одумался, прежде чем Тебя и всех нас охватит стыд: эти добрые люди воспитывались и учились только жизнью, их разумением на их же ошибках потому, что среди них мало пока кто может научить обрести истину и жить по ней. И я не верю в то, что Ты, будучи Всевышним Всемогущим Богом, Творцом и Вседержителем, то изначально было бы крайне немилостиво с твоей стороны по отношению ко многим грешникам предопределить нескончаемые муки в геенне. Неправедно это, чтоб многие, совершив ошибки, неизбежность которых предопределена тобою же, из-за предоставления свободы выбора и действий, нескончаемо мучились в ней по твоему же предопределению. Милостивый и Всемогущий даже и не помыслил бы так предопределить бытие Мироздания, а не то, что воплотить такое предопределение в жизнь. Согласись, что нельзя добродетельному Творцу быть хотя бы отчасти мстительным по отношению к творению, как бы эту мстительность ни назвали другими именами, чтобы придать ей благообразность и соблюсти приличия. Как Ты осуществил милосердие к грешникам, не развращая их вседозволенностью и всепрощением, нам ещё предстоит узнать, но некоторые элементы видны уже сейчас ”.

Возможно, что М.А. Булгаков, если бы он обратился к затронутому нами кораническому описанию Судного дня, описал бы эту ситуацию в каких-то других словах, но никак невозможен в устах Иешуа из “Мастера и Маргариты” канонический коранический ответ:

«Если ты их накажешь, то ведь они — рабы Твои, а если Ты простишь им, то ведь Ты — великий, мудрый!»

Отождествление ниспославшего Коран в его исторически реальном виде, а также и авторов библейских “откровений” (на лживость которых многократно указует Коран), с Богом Истинным для булгаковского Иешуа невозможно.

Но, придя к этому выводу, необходимо продолжить рассмотрение сюжета, завершающего хронологически последнюю суру Корана: что последует за возражением такого рода и упрёком в немилостивом для многих предопределении бытия? — основных, предельных вариантов развития ситуации представляется три:

• “Милостивый”: «И даже тебе, Иса, не понять истинной праведности Моего наилучшего предопределения необходимости предусмотреть нескончаемо существующий ад и Рай как составную часть поистине благоустроенного Мироздания: но Я всех прощаю, Я, поистине, — великий, мудрый». Соответствует этике: «Цель оправдываЮт средства»;
• “Воздаятельный”: “«И ты, Иса?.. — и это после всего, чем Я облагодетельствовал тебя в жизни?.. ты — такой же раб мой, как и все, о чём Я говорил в Откровениях, однако и ты оказался никчёмным и неблагодарным, как и многие другие, с кем ты будешь пребывать в геенне нескончаемо». Соответствует этике: «Цель оправдываЕт средства»;
• РУССКИЙ: Наваждение суда под воздействием Правды-Истины, изречённой праведником, начнёт трепетать подобно воздуху над горячей землёй и развеется как кошмарный сон, потерявший власть над пробуждающимися людьми, но это произойдёт не одномоментно, даже мысль о Едином Боге в нашей цивилизации приходила в головы людей постепенно. Все в своё время узрят Бога Истинного, Который действительно не предопределял нескончаемого воздаяния муками в геенне за неправедную жизнь в сотворённом Им по Своему Предопределению Мироздании. Но… одни узрят Бога с окрыляющей радостью, возможно, раньше других, освобождающей их от прежде свойственных им искренних заблуждений, а у других, в условиях известных Творцу,  к освобождающей радости добавится ещё и нестерпимый стыд[17] за умышленно совершённое ими разнородное зло, и от охватившего их стыда им будет некуда деться, но Бог сам или/и с помощью состоявшихся Человеков обратится к ним и поможет выдержать это последнее испытание — очищение стыдом, — после чего свершится преображение всех и вся, не выразимое ныне словами и далеко выходящее за пределы возможного ныне для людей понимания, а бытие Мироздания обретёт новое качество. Соответствует этике: «Цель и средства диалектически взаимосвязаны и оправданы Свыше».

Русский вариант преображения каждого человека потенциального в человека состоявшегося и человечества в целом в наместников Творца на Земле требует такой детальной мотивировки  для людей из цивилизаций материи и/или духа, для людей Русской цивилизации – цивилизации мһры такой мотивировки не нужно, они и так это знают из своих языка, песен, сказок, стихов и т.д., а для всех остальных можно привести дополнительно два фрагмента:

• Один из «Евангелия от ессеев» («Евангелие от Иоанна, любимого ученика Иисуса»):

«- Только посредством любви Отец Небесный и Мать Земная и Сын Человеческий становятся одним. Ибо дух Сына Человеческого сотворён был из духа Отца Небесного, а тело его - из тела Матери Небесной. И поэтому станьте совершенными как совершенны дух вашего Отца Небесного и тело вашей Матери Земной. И так любите вашего Отца Небесного, как он любит ваш дух. И так любите вашу Мать Земную, как она любит ваше тело. И так любите ваших истинных братьев, как ваш Отец Небесный и ваша Мать Земная любят их. И даст вам тогда ваш Отец Небесный свой Дух святой, а ваша Мать Земная даст вам тело своё святое. И тогда Сыны Человеческие, как истинные братья будут проявлять любовь один к другому, любовь, которую они получили от их Отца Небесного и от их Матери Земной, и станут они утешителями друг друга. И исчезнут тогда с Земли все зло и вся печаль, и будет на земле любовь и радость. И будет тогда земля подобна небесам - придёт царство Бога. И явится тогда Сын Человеческий во всей славе своей, чтобы наследовать царство Бога. И тогда поделят Сыны Человеческие их божественное наследие, царство Бога. Ибо теперь сыны Человеческие будут пребывать в Отце Небесном и в Матери Земной, и Отец Небесный и Мать Земная будут пребывать в них. И тогда с царством Бога придёт конец времён. Ибо любовь Отца Небесного даст каждому жизнь вечную в царстве Бога. Ибо любовь вечна и превосходит смерть.

- Если я говорю языками человеческими и ангельскими, но любви не имею, то я становлюсь подобным меди звенящей или кимвалу бряцающему. Если я имею дар пророчества и знаю все тайны и обладаю всей мудростью и веру имею мощную как ураган, который горы сдвигает, но любви не имею - то я ничто. И если я раздам все, что имею, чтобы накормить бедных, и отдам весь свой огонь, полученный от моего Отца, но любви не имею, нет мне в том пользы никакой. Любовь терпелива, любовь добра. Любовь не завидует, не творит зла, не гордится, не знает грубости и корысти, не спешит гневаться, не замышляет дурного, не радуется неправде, но наслаждается истиной. Любовь все покрывает, всему верит, всегда надеется, любовь все переносит, никогда не прекращается, даже если все языки умолкнут и все знание исчезнет, Ибо мы отчасти знаем и отчасти ошибаемся, но когда настанет полнота совершенства, то, что отчасти прекратится. Когда человек был младенцем, то говорил по-младенчески, по-младенчески разумел, по-младенчески мыслил, а когда возмужал, то оставил младенческое. Ибо сейчас мы видим сквозь стекло и через неясные изречения. Сейчас мы знаем отчасти, но когда мы предстанем перед Богом, мы будем знать не отчасти, а так, как будет Он учить нас. Сейчас же есть только три: вера, надежда и любовь, прежде всего любовь.

- Сейчас я говорю с вами на живом языке Бога живого, через Дух святой нашего Отца Небесного. Хотя и нет среди вас ни одного, кто способен понять все, о чем я говорю. Тот, кто излагает вам писания, говорит с вами на мёртвом языке мертвецов, через своё немощное и смертное тело. И потому все могут понять его, ибо все люди больны и пребывают в смерти. Никто не видит света жизни. Слепые ведут слепых по тёмным тропам грехов, болезней и страданий, и, в конце концов, все падают в яму смерти.

- Я послан к вам Отцом, чтобы я мог заставить свет жизни засиять перед вами. Свет освещает себя самого и тьму, тьма же знает лишь себя, но света не знает. И много ещё имею сказать вам, но вы пока ещё не в состоянии выдержать это. Ибо глаза ваши привыкли ко тьме, и полный свет Отца Небесного ослепит вас. Поэтому вы пока не можете понять то, о чем я говорю вам про Отца Небесного, пославшего меня к вам. Поэтому сначала следуйте лишь законам вашей Матери Земной, о которых я говорил вам. И когда её ангелы очистят и обновят тела ваши и укрепят глаза ваши, вы сможете выносить свет нашего Отца Небесного. Если вы сможете смотреть на яркое полуденное солнце немигающими глазами, то тогда вы сможете взглянуть на ослепительный свет вашего Отца Небесного, который в тысячу раз ярче, чем сияние тысячи солнц. И как же вы сможете смотреть на ослепительный свет вашего Отца Небесного, если вы не можете вынести даже свет сияющего солнца. Поверьте мне, солнце подобно пламени свечи, рядом с солнцем истины Отца Небесного. И поэтому имейте, и веру, и надежду, и любовь. Истинно говорю вам, не захотите вы иной награды. Если вы верите моим словам, вы верите и в Того, Кто послал меня, Кто является владыкой всего, с которым все возможно. Ибо то, что невозможно для людей, все это возможно с Богом. Если вы имеете веру в ангелов Матери Земной и выполняете её законы, вера ваша будет поддерживать вас, и вы никогда не увидите болезни. Имейте также надежду на любовь вашего Отца Небесного, ибо тот, кто доверяет ему, никогда не будет обманут, и никогда не увидит он смерти.»;

• Второй от богослова-поэта Солнца Русской поэзии – А.С. Пушкина:

«Гизо объяснил одно из событий христианской истории: европейское просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие, и отклоняя всё отдалённое, всё постороннее, случайное, доводит его до нас сквозь тёмные, кровавые, мятежные и наконец <?> рассветающие века. Вы поняли великое достоинство фр.<анцузского> историка. Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что история её требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенных Гизотом из истории християнского Запада.- Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человеч.<ества> были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные. Но Провидение не алгебра, ум ч<еловеческий>, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая - мощного, мгновенного орудия Провидения. Один из остроумнейших людей XVIII ст. предсказал Камеру ф.<ранцузских> депутатов и могущественное развитие<?> России, но никто не предсказал ни Нап.<олеона>, ни Полиньяка.»

Но и это не все разногласия “Мастера и Маргариты” с Кораном, библейскими и ведическими священными писаниями[18].

*          *         *

Иешуа живёт в мире, где Бог, будучи всемогущим, никогда не оставляет никого из людей и обращается сокровенно к каждому, соответственно его пониманию Жизни, предоставив всем без исключения возможность свободы выбора ими ответа на вопрос «что есть истина?». И потому в этом мире все без исключения по их сути — посланники Всевышнего к их окружающим, в чём-то праведные, в чём-то ошибающиеся искренне, а в чём-то, возможно, и лицемерящие либо из алчности, либо из страха. Вследствие этого Бог не избирает никогда и никого для того, чтобы исключительно избранный Им вещал истину всем остальным, кому Бог якобы отказал в Своём непосредственном обращении к ним. Бог не отказывает никому, но не каждый выросший в неправедной культуре способен принять и донести до других Его обращение; а из способных принять и донести — далеко не каждый согласен принять и донести, вследствие пороков в развитии своих нравственности и этики.

Но, не получив праведного воспитания в не вызревшей пока ещё культуре человечности, многие под воздействием гнёта культурной среды, культивирующей в их психике всевозможные страхи, предубеждения и ущербность, под воздействием разнородных привязанностей, сами уклоняются от сокровенных (от других) обращений к ним Бога непосредственно через их совесть; они не внемлют опосредованным обращениям к ним Бога через других людей, через памятники культуры и жизненные обстоятельства. И по этим же причинам они отмахиваются от даваемых Свыше непосредственно им крупиц истины как от назойливо лезущих в глаза мошек, давят их, и не видят необходимости поделиться доставшимися им крупинками с окружающими. Либо они трусят внятно согласиться с известными им истинами даже в своём внутреннем мире, а не то что бы огласить их открыто в обществе, когда они противоречат сложившейся или только формирующейся[19] общественной традиции, поддерживаемой всеми средствами неправедной культуры, поддерживаемой так или иначе всеми и каждым в обществе (за редкими исключениями), поскольку, — по их мнению, —  выступить против культового мнения или господствующей традиции — возможно, обречь себя на жестокую смерть или на длительную жизнь отверженного и гонимого всеми. Поэтому в ныне длящуюся историческую эпоху у одних (и таких подавляющее большинство) миссия наместничества Божиего и посланничества Его к другим людям исчезает из их смысла жизни либо извращается до неузнаваемости; другие же смогли её выполнить более или менее успешно, придав определённую направленность к лучшему течению локальных и глобального исторического процесса на многие века (таких единицы, и о некоторых из них человечество помнит как о пророках — якобы монополистах на оглашение истины; и многие из их числа сами были искренне убеждены в таковом своём исключительном значении монополистов в обладании истиной — по крайней мере, в современном им обществе).

Но Богу принадлежит вечность, и потому Он, в соответствии уровнем развития каждого и общностей вплоть до человечества, помогает всем, пока культура цивилизации вызреет до человечности, пока все освободятся от страхов, и настанет царство Правды-Истины вследствие того, что каждый будет без страха с Любовью и по совести наместником Божиим на Земле. После этого будет переход на следующую ступеньку мһры, но что и как будет после этого мы (люди и человеки) пока знать не можем. Об этом Пилату и другим персонажам романа толковал Иешуа, но все были напуганы и озлоблены и даже, если не отвергали без рассмотрения, то не могли принять этого, не извратив сказанного им для того, чтобы приспособить к страхам, привычным для образа жизни каждого из них.

*                    *

*

И соответственно “Мастер и Маргарита” — не Откровение в форме литературного художественного произведения, и не праздный вымысел, выдаваемый за Откровение, а богословие Русского человека, ищущего истину с беззаветной верой и доверием Богу своей жизни и посмертного бытия; богословие, выраженное в иносказательно-притчевой форме. Это истинное богословие Русской культуры в целом в ХХ веке, определившее во многом дальнейшую судьбу региональной цивилизации России и всего остального человечества.

Но нет принуждения в выборе веры и религии, которую каждый человек осознанно и бессознательно строит на основе выбранной им веры, выражающей его реальную нравственность и этику. И почитающим себя истинными мусульманами следует не вскипать злобой в возмущении от сказанного здесь всего того, что по существу отрицает ниспослание Корана Богом, Милостивым, Милосердным в той форме, как об этом учит мусульманская вероучительная традиция. Как должно быть им известно, всё предопределено Богом, в том числе и написание “Мастера и Маргариты” М.А. Булгаковым и настоящий комментарий к этому роману, (или аналогичных произведений по смыслу, но различными по форме или другими авторами), выражающий самоосознание Русской цивилизации, частью которой стала и культура народов, исповедующих исторически реальный ислам. И все мы ответим перед Богом за уклонение от ответа на вопрос «что есть истина?», либо так как об этом повествует Коран, либо как-то иначе, возможно, что и так, как подразумевается в “Мастере и Маргарите”: ответим так, как то предопределил Всемилостивый Творец. И дóлжно проявить терпение, чтобы Бог рассудил между нами по истине, и чтобы никто не посягнул подменить своей отсебятиной Его святую волю, чтобы не выкосить друг друга в порыве возмущения, проистекающего из предубеждений, унаследованных вместе с культурой от предков, некогда сделавших тот либо иной выбор вероучения.

Есть ещё один вариант продолжения коранической сцены судного дня: «По вере вашей, да будет вам». Но это утверждение, будучи промыслительным средством приведения людей к Правде-Истине в течение их жизни, с Русской точки зрения по отношению к посмертному бытию — выражение цинизма в наихудшем смысле этого слова. И, как показано в романе “Мастер и Маргарита”, именно эту наиболее циничную позицию избрал Сатана, который посягнул отправить в небытие М.А. Берлиоза, поговорив в завершение первой части бытия Берлиоза о фактах жизни с его отрезанной головой на балу, каков итог был бы совсем бессмысленным предопределением бытия для заблудшего М.А. Берлиоза, а Бог не творит бессмыслиц (но поскольку дальнейшее посмертное бытиё М.А. Берлиоза — вне сюжетных линий романа, многие его читатели решили, что отправить бессмертную душу в небытие — в компетенции Воланда).

Однако Русский ответ на причину отрицания положений Корана и других вероучений про нескончаемый ад и Рай после судного дня требует мотивировки. И она нравственно-этически необходима, прежде всего, по отношению к тому, кто ниспослал Коран, поскольку в самом Коране сказано:

«Если Коран ниспослан Богом, а вы отвергаете его, то, понимаете ли, что те, которые отвергают его, в большем заблуждении, нежели те, которые в крайних разногласиях в каких-либо иных мнениях?» — вариация редакции перевода Г.С. Саблукова.

Или ещё один вариант перевода:

«Видите ли, если Коран от Бога, а вы его отвергаете, то, как вы оправдаетесь в этом перед его Ниспославшим?» (Коран, сура 41, её название — “Разъяснены”, аят 52).

Начнём с практического инженерного подхода к экспертизе всевозможных проектов, понятного ныне (совсем недавно, век назад, это было бы непонятно для многих), по-видимому, большинству. Предположим, мы рассматриваем три проекта некоего устройства, предназначенного для осуществления некоего процесса. При прочих равных:

• один проект разработан так, что отходов производства и брака нет: 100‑процентный выход продукции, отвечающей заданному стандарту в нём гарантирован; методы разработки и сам проект — безошибочны;
• другой проект разработан так, что в нём возникают отходы производства и некоторая доля принципиально неисправимого брака, и эти отходы и некондиционная продукция таковы, что не только представляют опасность для окружающих, но и неуничтожимы, не поддаются дальнейшей переработке, в силу чего возникает необходимость где-то и как-то их содержать нескончаемо долго изолированно ото всего прочего;
• третий проект разработан так, что якобы отходы производства возникают, но они устраняются на следующих этапах обработки (развития) тем, что эти отходы либо пускаются на вход первоначального процесса, а те отходы, которые не устраняются таким переделом и представляют опасность для окружающих, перерабатываются на совершенно другом технологическом переделе, для которого созреют условия позже или характеристики которого принципиально другие.

Понятно, что с инженерной точки зрения первый проект неоспоримо предпочтительней, но нежизненный, в нём нет разницы с процессом первоначального идеального творения и необходимости в процессах самовоспитания и воспитания, в преодолении себя нет необходимости, а второй в сопоставлении с первым — более жизненный, но неоспоримо ущербный, дефективный, возможно потому, что были неграмотно применены методы проектирования такого рода систем; а возможно, и потому, что порочны и сами методологические походы к решению такого рода задач, третий в себе соединяет жизненность второго и преимущества первого.

По отношению к рассмотрению вариантов Предопределения бытия Мироздания, ад представляется именно как склад, предназначенный для нескончаемого хранения отходов процесса и производственного брака, представляющих реальную опасность для окружающих и не поддающихся переработке. То есть с инженерной точки зрения такое дефективное, порочное, ущербное Предопределение недостойно всемогущества и мудрости Всевышнего. Оно во многом напоминает затею человечества достичь процветания на основе ядерной энергетики: хранение жизненно опасных продуктов распада ядерных топлив и заражённых ими конструкций энергетического оборудования — в нынешних ущербных нравственно-этических мерилах людей ныне технически неразрешимая задача, по какой причине подавляющим большинством здраво мыслящих людей ядерная энергетика, оставляющая после себя продукты распада, во всех её видах квалифицируется как сатанинское наваждение, которому отдалась цивилизация[20].

К тому же выводу о дефективности и порочности Предопределения Мироустройства, в котором есть место нескончаемым мукам в геенне, приводит и нравственно-этическое рассмотрение трёх вариантов предопределения Свыше бытия Мироздания, хотя и на основе другой логики.

Безусловно, простить всех грешников в судный день — значит явить великую милость. Но кроме намёка на это, в Коране сказано и другое, но уже о людях, а не о судном дне: «Богу они приписывают то, чем и сами тяготятся» <в смысле: те качества, которыми тяготятся в себе самих, они придают Богу> (Коран, 16:64). Чем люди сами тяготятся, и что вызывает их уважение? — Понимание этого доступно всем и каждому, даже если это не свойственно поведению их самих, — вот это и необходимо рассмотреть конкретно.

Люди в своём обществе всегда с уважением относились к скромности и порицали честолюбие. Предопределение бытия Мироздания, в котором есть место геенне, но от которой все избавлены всеобщим прощением в судный день, порождает двусмысленность: геенна предопределена для того, чтобы, даровав прощение, Бог потом принимал нескончаемую хвалу избавленных от нескончаемых мук грешников и всех прочих, кого Он ещё при жизни вёл так, что вопрос об их помещении в геенну не вставал, и упивался этой хвалой?

Что Бог — честолюбец? — Не напраслина ли это, возводимая на Бога Истинного Его имиджмейкерами, которые лепят Его образ в культуре так же, как лепят на потребу толпе образы эстрадных, спортивных и прочих «Суперзвёзд»[21]? Может всё же Бог не корчит из Себя «Суперзвезду», а деятельность такого рода имиджмейкеров, узурпаторов богословия и заблудших из паствы, протекает в пределах Божьего попущения в отношении них самих?

Но именно эта напраслина или двусмысленность, неотъемлемо свойственны вúдению Предопределения бытия Мироздания, в котором есть место геенне, пусть даже и пустой. Что: Бог поддерживает двусмысленность ситуаций, в которых возможно превратное представление о Нём и Его Промысле? — либо Он освобождает людей от такого рода двусмысленностей, раскрывая перед ними многогранность и глубúны Своего Предопределения бытия?

Если же геенна после судного дня остаётся не пустой, то получается не лучше: Бог — честолюбец, упивающийся хвалой праведников и Им прощённых, всех тех, кто удостоен Им рая. Какой смысл существования не пустой геенны при этом? — быть пугалом для всей твари во всём дальнейшем бытии Мироздания, поскольку для удостоенных геенны нескончаемые муки не имеют никакого иного смысла, кроме как помучиться[22]. И в сопоставлении с этим, небытие, в которое отправил Воланд Берлиоза, для грешников предпочтительнее, нежели геенна, конечно, если грешники не обратятся в мазохистов, для которых геенна покажется местом получше рая.

Либо геенна предназначена для осуществления каких-то других неведомых и невообразимых нами целей, но люди сами залезают в неё вследствие уклонения от праведного образа жизни, в результате чего геенна употребляется вопреки её истинному предназначению? — Но тогда творение несовершенно, в том смысле, что геенна не снабжена «защитой от дураков», бытию которых в Предопределении также есть место.

Но так или иначе при наличии геенны в Предопределении бытия Мироздания возникает ещё не одна двусмысленность: имеет место предостережение людей Богом в Откровениях от Самого себя[23]? либо принуждение к добродетельности культом страха перед Богом и наказанием отступников нескончаемой геенной — один из инструментов построения Царствия Божиего во всём Мироздании[24]? Что такое геенна: воздаяние тем, кто действительно избрал для себя злодейство или мстительность неумелого творца по отношению к его же несовершенному творению?

И если людям, так или иначе, свойственна скромность и люди почитают милосердие от щедрот души, то не знаменуют ли все эти и прочие, не названные нами, двусмысленности:

• что не показная скромность и щедрость души, свойственные добрым людям, — «слабый отблеск» не показных скромности и щедрости Божией, и соответственно Богу ни в малейшей степени не свойственно честолюбие и жажда похвал и славословий? — и потому 3‑я книга Царств (гл. 19:12) и указывает на явление Себя Богом Илии в веянии тихого ветра.
• что Ему чуждо являть Себя в двусмысленных ситуациях и поддерживать двусмысленные ситуации, в которых кто-то способен ошибиться и бросить Ему напраслиной упрёк в нескромности и честолюбии?
• что Ему не нужны культы славословия и просьб, а тем более и обряды, жертвоприношения “умилостивления” или самоистязания — физического или морального, отождествись Он с которыми, Он бы предстал нескромным честолюбцем, к тому же не всегда и справедливым по отношению к другим (например, в ситуации расплаты за свои грехи жертвоприношением праведников)?
• что в душе человека всегда должно быть место явлению Божиему, а нравственные мерила (нравственные стандарты) человека должны быть в ладу с Промыслом?
• что Богу неприемлемы: рабское холуйство людей из страха перед Ним так же, как противны и рабское холуйство людей перед другими людьми и иными сотворёнными Им сущностями?
• что Бог просто входит в непосредственное общение с каждым по жизни сообразно обстоятельствам, не забывая никого и не отступаясь ни от кого, как бы тот ни заблудился, как бы ни упорствовал в заблуждениях и ни извратился от безверия Ему, под воздействием страхов и вожделений, недостойных человека?
• что — в конце концов и начале начал — Богу свойственно Предопределение бытия, в котором все без исключения, так или иначе, но неизбежно придут к пониманию Его Правды-Истины и будут пребывать в ладу с Ним свободно и без страха, не унижая в своих представлениях о Боге Его истинное достоинство возводимой на Него напраслиной? Не случайно здесь приведены слова в конце концов и начале начал – это понятие изначально для Бога и исторически определённо для людей, между ними длительный путь и совместное существование потенциально добрых (состоявшихся) человеков и злых людей, выбравших зло в результате ошибок первоначального этапа развития;
• что, если в Предопределении бытия и есть некий особый день, то это будет никак не «Судный день» в общеизвестном из учений про рай и ад смысле, а Постыдный день для грешников, в который последует преображение Мироздания к новому качеству всеобщего бытия.

Иными словами Единственному Всевышнему Богу — Русскому Богу всех людей, Всемогущему Творцу всего и вся, Вседержителю — свойственна всеобъемлющая совокупность совершенства — Любовь — и Милость к Своему творению, исходящая изначально от стадии Предопределения Им бытия всего сотворённого. И эта Милость распространяется на всех, и особая милость, не предназначенная растлевать общество безответственностью и безнаказанностью, — падшим.

И это Высшее Предопределение исключает какие-либо нравственно-этические двусмысленности, которых через край во всех культовых вероучениях без исключения, вследствие того, что всем им свойственно какое-то дефективное и ущербное вúдение чего-то, что они называют «Предопределением бытия», в котором якобы есть место пустой (вследствие возможного прощения всех) или заполненной грешниками геенне.

И люди в Предопределении бытия — в его Русском понимании — не рабы даже Богу, они — по Предопределению — свободные добровольные сотрудники и помощники Ему, таковыми они становятся по мһре приближения к Человеку состоявшемуся.

Кто-то может настаивать, что искупление себя самого стыдом — слишком лёгкое воздаяние всевозможным злодеям за всё то, что они творили и творят на Земле. Многие жаждут увидеть жестокое воздаяние злодеям, а по существу жаждут — окончательного добивания падших и изгнания их в абсолютное небытие.

Но тема милости к падшим — неотъемлемо свойственна всей памятной Русской культуре:

• Это и пушкинские слова «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал»;
• душу Тамары в лермонтовском “Демоне”, действительно соблазнённой демоном, ангел Божий всё равно не отдаёт демону, а уносит с собою[25];
• лесковский попик-забулдыга, который — вопреки догматическому запрету — молится о душах самоубийц, и как явствует из рассказа, Бог принимает его молитвы;
• и опера Н.А. Римского-Корсакова и В.И. Бельского “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии”, в которой Феврония возится как с несмышлёным малым ребёнком с Гришкой Кутерьмой — средоточием почти всех возможных пороков: пьяницей, похабником, трусом, изменником и предателем — наводчиком завоевателей на город, оклеветавшем и её саму в совершении этого преступления.

*         *         *

Причём эта опера занимает особое место и в истории Русской культуры, и в истории России. Феврония в либретто оперы В.И. Бельского[26] — единобожница-язычница, стоящая вне официальной церкви (это будет видно далее из приводимого ниже фрагмента либретто). И она уверяет ставшего одержимым после предательства Гришку Кутерьму в том, что и он — не пропащая душа, даже после всего, что совершил, только бы тот искренне покаялся Богу. И это её неизменная позиция, выражаемая сквозь всё действие оперы вплоть до финала:

Князь Всеволод.

Ай-же ты невеста верная!

Время нам во церковь Божию,

Во церковь Божию, ко златý венцу.

Феврония (с ласковой просьбой).

Милый мой, жених желанный!

Там в лесу остался Гришенька;

Он душой и телом немощен,

Что ребёнок стал он разумом...

Как бы Гришеньку в сей град ввести?

Князь Юрий.

Не приспело время Гришино:

Сердце к свету в нём не просится.

Феврония.

Ах, хотя бы грамотку послать,

Утешенье Грише малое,

Меньшей братии благую весть!

Князь Юрий.

Что же? Фёдор грамоту напишет,

Отрок малый Грише донесёт:

Пусть по всей Руси поведает

Чудеса велики Божии.

Феврония (Поярку).

Ну, пиши. Чего же не сумею,

Люди добрые доскажут.

Поярок кладёт на точёные перила княжья крыльца длинный свиток и готовится писать. Феврония и князья около неё.

Феврония (подсказывая Поярку, что писать).

Гришенька, хоть слаб ты разумом.

А пишу тебе сердечному.

Поярок пишет.

Написал аль нет?

Поярок.

Написано.

Феврония.

В мёртвых не вменяй ты нас, мы живы:

Китеж град не пал, но токмо скрылся.

Мы живём в толико злачном месте,

Что и ум вместить никак не может.

Процветаем аки финики,

Аки крины благовонные;

Пенье слушаем сладчайшее

Сириново, Алконостово...

(князю Юрию)

Кто-же в град сей внидет, государь мой?

Князь Юрий (подсказывая писцу).

Всяк, кто ум не раздвоён имея,

Паче жизни в граде быть восхощет.

Феврония (продолжая послание).

Ну, прощай, не поминай нас лихом,

Дай Господь тебе покаяться!

Вот и знак: в ночи взгляни на небо,

Как столпы огнистые пылают.

Скажут: пáзори[27] играют… нет,

То восходит[28] праведных молитва.

(ко всем)

Так ли говорю я?

Народ.

Так, княгиня.

Феврония (снова Поярку).

Ино же к земли приникни ухом:

Звон услышишь благостный и чудный,

Словно свод небесный зазвенел

То во Китеже к заутрени звонят.

Написал, Феодор?

Поярок.

Написал.

Феврония (княжичу).

Ну, идём теперь, идём, мой милый!

Княжич Всеволод берёт Февронию за руку и ведёт в собор.

Народ (провожая их).

Здесь ни плача,

Ни болезни,

Сладость, сладость

Бесконечна,

Радость

Вечна...

Двери Успенского собора распахиваются, являя неизреченный свет.

На этом опера завершается. Но нравственно-мировоззренческий пролог к такому её завершению показан был ещё в первом действии:

Княжич Всеволод

........................

Ты скажи-ка, красна девица, —

Ходишь ли молиться в церковь Божию?

Феврония.

Нет, ходить-то мне далёко, милый…

А и то: ведь Бог-то не везде ли?

Ты вот мыслишь: здесь пустое место,

Ан же нет — великая здесьцерковь, —

Оглянися умными очами

(благоговейно, как бы видя себя в церкви).

День и ночь у нас служба воскресная,

Днём и ночью темьяны да ладаны;

Днём сияет нам солнышко (, солнышко)[29] ясное,

Ночью звёзды, как свечки, затеплятся.

День и ночь у нас пенье умильное,

Что на все голоса ликование, —

Птицы, звери, дыхание всякое

Воспевают прекрасен Господень свет.

“Тебе слава во век, небо светлое,

Богу Господу чуден высок престол!

Та же слава тебе, земля-матушка,

Ты для Бога подножие крепкое!”

Княжич Всеволод (смотрит на Февронию с изумлением).

Ай же ты, прекрасная девица!

Дивны мне твои простые речи,

Всё о радости, весельи красном.

Люди старые иначе молвят:

“Не зарись на радости земные,

На земле-то нам скорбеть, да плакать”.

И уйти бы мне в пустыню вовсе, —

Эх, да удаль-молодость помеха:

Просит молодецкого веселья.

Феврония (очень ласково и проникновенно, взяв его за руку и глядя в очи).

Милый, как без радости прожить,

Без веселья красного пробыть?

Посмотри: играют пташки все,

Веселится, скачет зверь рыскучий.

Верь, не та спасёная слеза,

Что с тоски-кручинушки течёт,

Только та спасёная слеза,

Что от Божьей радости росится,[30]

И греха мой, милый, ты не бойсь:

Всякого возлюбим, как он есть,

Тяжкий грешник, праведник-ли он;

В каждой душеньке краса Господня.

Всяк, кто стрелся[31], того Бог прислал;

В скорби он, так нам ещё нужнее.

Приласкай, хотя был лиходей,

Радостью небесною обрадуй,

(уносясь мыслью).

А и сбудется небывалое:

Красотою всё разукрасится,

Словно дивный сад процветёт земля,

И распустятся крины райские.

Прилетят сюда птицы чудные, —

Птицы радости, птицы милости, —

Воспоют в древах гласом ангельским,

А с небес святых звон малиновый,

Из за облаков несказанный свет…

 

В приведённом диалоге через княжича Всеволода выразилось официальное церковное мировоззрение, а через Февронию — живая внеритуальная вера человека Богу по совести.

Благодаря открытому выражению обеих позиций опера обрела особую значимость в Русской культуре и оказалась знаменательной в истории России. Но российский правящий класс — основной потребитель оперного искусства — тогда оказался самонадеянно глуп и счёл оперу после её первых постановок «вялой», «чрезмерно серьёзной по содержанию», «холодно-рассудочной» или «елейно-мистичной», «недостаточно строгой по отношению к предателю Гришке-Кутерьме»[32].

В.О. Ключевский в одном из афоризмов охарактеризовал своих “элитарных” современников — российский правящий класс — так:

«Он так изолгался, что не верит сам себе даже тогда, когда говорит правду. Кого он не предаст, когда ежеминутно предаёт самого себя: это — самоиуда» (т. 9, стр. 377)[33]. «У них нет совестливости, но страшно много обидчивости: они не стыдятся пакостить, но не выносят упрёка в пакости» (т. 9, стр. 398).

И те «самоиуды», кто не был удовлетворён милостью сюжета по отношению к падшему Гришке Кутерьме и желал жестокого воздаяния ему, — сами получили жесточайшее воздаяние в ходе революции и гражданской войны. Что знаменует: отказ и неумение осуществить милость к падшим, тем более после того, как на это указано прямо и неоднократно, не поддерживаются Свыше.

*                   *

*

Мнение же о лёгкости воздаяния стыдом выражает некую мстительность и по сути своей — ошибочно и ложно. В живом Русском языке понятие стыда связано не с судом, имеющим место после свершения чего-либо, а с предосудительностью недостойного человека поведения. Предосудительность — одна из составляющих Божьего акта Предопределения бытия, и потому упреждает недостойное. Одно из значений слова «стыд», «студ» в Словаре В.И. Даля определяется так:

«Стыд (…) чувство или внутреннее сознание ПРЕДОСУДИТЕЛЬНОГО (выделено нами при цитировании), уничижение, самоосужденье, раскаянье и смиренье, нутреная исповедь перед совестью».

Среди пословиц и народных поговорок, приводимых В.И. Далем в этой статье, есть и такая:

«Людской стыд (т.е. чужой стыд: наше пояснение при цитировании) — смех, а свой — смерть». А по сути свой стыд для многих оказывается страшнее смерти, вследствие чего не вытерпев стыда в жизни, они избирают смерть и кончают собой в безосновательной надежде уйти от стыда по смерти, даже в тех культурах, где вероучение обещает нескончаемый ад в качестве воздаяния за самоубийство. Стыд представляется им более нестерпимым, чем ад.

Мнение же о якобы незначительности и лёгкости искупления грехов, тем более совершённых по злому умыслу, познанием стыда — выражение некой мстительности и нравственно-этического беспамятства: те, кто думает так, забыли свои ощущения при первой волне стыда, которая накатила на них (скорее всего) в раннем детстве, когда они впервые почувствовали, что совершили что-то недостойное человека. Потом все мы научились уходить от стыда и подавлять его в себе. Но стыд “судного дня” — Постыдного дня, — на который обрекает сам себя каждый злоупотребляющий Божьим милостивым Предопределением, — подавить не сможет никто, и деться от него будет некуда, чем дальше, тем острее будет это чувство. Поэтому, даже зная, что в Божьем Предопределении бытия нет места нескончаемому аду, не следует злоупотреблять милостью Божией даже в попускаемых Им пределах (для каждого своих). Причём следует знать и понимать, соотносить со своею жизнью, что тем, кто совершает недостойное человека по искренней ошибке, — позволено то, что пресекается в отношении тех, кому сообщено, что делаемое ими — ПРЕДОСУЖДЁННОЕ зло; и в пресечении их деятельности в жизни выражается один из видов защиты их же от нестерпимого стыда в Постыдный день.

И название «Постыдный день» — вызывает в душе куда более неприятные ощущения нежели привычные названия «Судный день», «Страшный суд», именно потому, что мы в жизни хотя и не боимся стыда так, как боимся какой-то опасности, но его невыразимого воздействия всегда стараемся избежать. Самый лучший способ избежать стыда — искренне стремиться к праведности, и тогда Бог поможет избежать неприятного, невыразимого, но облагораживающего, преображающего воздействия стыда.

Но ад, геенна всё же может существовать — как эгрегор (коллективный дух определённо-связанных между собою людей), который пленяет души грешников в силу принципов своего построения. Однако создан он и подпитывается энергией и информацией страхов, ужасов и злобных помыслов самих же людей. Рай, как антипод ада, — место нескончаемого услаждения чувств всевозможными “приятностями” может существовать на таких же принципах энергоинформационного обеспечения. Полезно знать, что система языческих верований Руси в докрещенские времена не включала в себя учений о вечном аде и рае, и русские были свободны от морального террора и морального подкупа такого рода; террора не анонимного, а осуществляемого духовными полицаями оккупантов — иерархами “православной” церкви.

Однако мы живём в эпоху, когда сказанное — одно из многих, не совместимых друг с другом мнений о Боге, о Его Предопределении и о Его Промысле, а не повседневная реальность нескончаемого благостного во всех отношениях и смыслах бытия всех и каждого без исключений. Но нет принуждения к вере и к религии. Демоны и Сатана будут последними сущностями, которых удастся перевоспитать, прежде чем Мироздание, его фрагмент или Земля с её обитателями перейдут в новое качество бытия, при этом завершится определённый этап, позволивший сотворить этот мир лучше, чище, совершеннее, чем он был при нашем приходе (творении) в него. После этого в полной мһре проявится этика пятого типа, переводящая всех Человеков в истинных соратников и помощников Вседержителя.

Не часто встречаются рассуждения, а зачем нужны Богу люди, постепенно преодолевающие рабские мировоззрение и поведение, в которые их ввергли рабовладельцы.

На наш взгляд есть следующие причины:

• если сразу создать совершенный мир, то он будет подобен механической шкатулке;
• Вседержитель, создавая Мировоззрение, вряд ли закладывался на все витки развития мһры без возможности её последующей корректировки и соответственно появления новых явлений и процессов триединства МИМ. Отсюда можно предположить, что в Мироздании существуют множественные миры со своими периодически расходящимися и периодически же выравнивающимися условиями существования. Нижняя граница единства Мироздания, которая основана на фрагментах, которые принципиально не могут нести достаточный объём алгоритмики и информации для появления субъектности у сущностей людьми пока не определён, но видимо он всё же существует. Тогда все рассуждения записных «философов и учёных» о Большом взрыве, человеке – как венце Творения и единственном субъекте кроме Бога – являются сущей чепухой;
• функционирование Мироздания без диалога с живыми сущностями, которым предоставлен потенциал развития, представляется слишком скучным (человеческий аналог: «нет ничего выше роскоши человеческого общения»). 

Трусость — худший из пороков…

И Русское богословие подразумевает концепцию религиозной истории человечества, отличную от той, что изложена в работах ВП СССР “Мёртвая вода” в редакции 1998 г., “Троцкизм — это «вчера», но никак не «завтра»”, “Приди на помощь моему неверью” и всех прочих, последние редакции которых были завершены ранее 10 июня 2000 г[34].

Принципиальная особенность богословия романа “Мастер и Маргарита” состоит в том, что не было в истории ни одного Откровения в том смысле, как этому учат все религиозные культы. Но это не атеизм, не отрицание Божиего участия в Судьбах всего человечества, народов и каждого из людей, а иной взгляд на водительство Божие в отношении человечества в целом, составляющих его народов и персонально каждого человека. Бог вёл в прошлом и ведёт ныне всех и каждого по жизни, но ведёт каждого по-своему, соответственно нравственности, мировосприятию, миропониманию, которых достигло общество, и каждый из людей.

Возможно, что при разрушении глобальной цивилизации, предшествующей нашей, в которой восторжествовал демонический строй психики[35], Бог сказал её «не проявленным» в терминологии ведической, знахарской культуры хозяевам и наставникам что-то по смыслу близкое к следующему:

«Действуйте вопреки Моему Промыслу по вашей способности, а Я буду действовать по Своей способности. И что бы вы ни делали, — человек, все люди без исключения придут к пониманию Моей Правды-Истины и будут пребывать в ладу со Мной неизбывно».

А возможно, что и ничего не говорил, поскольку это само собой разумелось.

После того, как астрофизическая катастрофа, вызвавшая геофизическую катастрофу, уничтожившая прежнюю цивилизацию утихла, началось восстановление желательного для её «не проявленных» хозяев и наставников образа жизни. Были достигнуты определённые успехи. Снова расцвели магия, «многобожные» эгрегориальные религиозные культы основа социальной магии, Египет стал интеллектуальной столицей древнего мира. Казалось, что можно переходить к распространению в глобальных масштабах этого образа жизни и созданию единой глобальной цивилизации, объединяющей всё человечество под верховенством Египта. И вдруг, 14-летний мальчик, взойдя на египетский престол под именем Аменхотеп IV, заявляет «все ваши “боги” — выдумка, нет Бога, кроме Единого Всевышнего Бога, Милостивого Творца и Вседержителя», принимает новое имя Эхнатон и приступает к строительству в Египте культуры, основываемой под его руководством на иной нравственности и мировоззрении Жизни, а не посмертного бытия, как то было в Египте до и после него. Удар был столь силён, что Эхнатон достиг успеха, на некоторое время.

Потом противники Эхнатона оправились от ошеломления и приступили к противодействию: Эхнатон был отравлен медленно действующими ядами, извратившими физиологический строй его организма в этом причина возникновения с возрастом женоподобия его тела. После его смерти приступили к уничтожению его наследия, имя его было обречено забвению, с какой целью все упоминания о нём были выскоблены со всех папирусов, находившихся в обращении, изглажены с каменных изваяний и настенных росписей. И он действительно был забыт на тысячи лет до тех пор, пока археологи не установили, что был в истории фараон-единобожник, проповедовавший мир и радость в ладу с Богом на всей Земле, отказавшийся вести войны.

Но после случившегося «не проявленные» хозяева и наставники цивилизации решили, что если они не смогли предотвратить оглашение в обществе идеи Единобожия и лада людей с Богом, то впредь миссию проповеди “единобожия” им следует взять на себя, что позволит придать ей направленность, отвечающую их интересам. Так возникло “Откровение” Моисею и все последующие “Откровения”, данные через так называемых пророков, посланников и т.п.

Кто из «пророков» сам ошибочно или заведомо ложно заявлял, что исключительно через него Бог вещает другим людям Свою истину, а все остальные люди обделены непосредственным вразумлением Свыше, или кому из «пророков» такое воззрение было приписано самими людьми — сподвижниками и потомками, — значения для культуры человечества не имеет, хотя многим из «пророков» нелегко пережить Постыдный день. То же касается и возведения в ранг богов или Бога тех или иных людей персонально.

Значение имеет то, что культы единобожия, восходящие к “Откровению” Моисею, основанные на Библии и Коране, едины в запугивании нескончаемым адом всех, кто не признаёт их Божественного происхождения или проявляет свою волю, переступая бессознательно, а тем более осознанно целеустремлённо через их заповеди — предписанные ими нормы жизни индивидов и общества.

Кроме того, все они замалчивают крайне неприятный для их «не проявленных» хозяев факт: 14-летний мальчик Аменхотеп, за плечами которого не было жизненного опыта, свойственного зрелости, окрылённый истиной Свыше, вырвался из их плена, не побоявшись ни Суда Осириса, ни иерархии культодержцев Египта, традиционно именуемых «жречеством» вопреки сути того, что они делали.

И все культовые вероучения “единобожия” без исключения, так или иначе, прямо или косвенно ограничивают и подавляют познавательное и творческое начало в человеке как догматами, так и культивируемыми страхами.

И все они отрицают истинность того:

• что все люди, при всём различии в их физическом, интеллектуальном, психическом развитии, в их образовании, знаниях, навыках, всегда и везде по их предназначению в Предопределении Свыше на нынешнем этапе истории, когда происходит становление культуры будущей человечности, — Посланники Всевышнего Бога один к другому и наместники Божии на Земле;
• что люди уклоняются от миссий наместничества и посланничества только под воздействием разнородных страхов, включая и ничем не оправданный страх перед Богом; но не эти наваждения страхов, а собственная трусость глушит в людях совесть и стыд, вследствие чего они и не приемлют Правды-Истины, которую Бог даёт каждому непосредственно в его внутренний мир через совесть, через обращения к ним других людей, через произведения и памятники общей всем культуры;
• что Бог ни от кого не отступился и не отступится, и никого и никогда не обделяет Своим вниманием, заботой и милостью, но из трусости, подчинившись наваждениям страхов, люди предпочитают отказываться от Его внимания и заботы в отношении них.

И тезис о трусости как о худшем пороке многократно провозглашается в романе М.А. Булгакова:

«…и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.

Вот, например, не трусил теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана. Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?

— Да, да, — стонал и всхлипывал во сне Пилат.

Разумеется, погубит. Утром бы ещё не погубил, а теперь, ночью, взвесив всё, согласен погубить. Он пойдёт на всё, чтобы спасти от казни решительно ни в чём не виноватого мечтателя и врача!

— Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом ставший на дороге всадника с золотым копьём».

 

Пилат во сне прошёл сквозь стыд, переосмыслил всё. И если в дальнейшем он жил в соответствии с истиной, пришедшей к нему во сне, и смог освободиться ото всего того, что помешало ему утром 14 числа весеннего месяца нисана поддержать Промысел, то сбылось и сказанное ему Иешуа во сне: «Мы теперь всегда будем вместе».

Это — освобождение: Пилат пришёл в царство истины, в приход которого не верил утром 14 числа весеннего месяца нисана, а придя в царство истины, он стал неподсудным[36].

Все дальнейшие россказни в истории «про Пилата» про сидящую в кресле на скале под луной две тысячи лет фигуру, про освобождение Пилата мастером, про видéние Пилата и Иешуа, идущих к Луне, во сне профессором Поныревым — наваждения от Воланда.

В связи с темой наваждений полезно отметить, что прежде, чем стать профессором Иван Николаевич Понырев успел омасониться: «Прощай ученик, сказал мастер и стал таять в воздухе» гл. 30, сцена в сумасшедшем доме перед смертью мастера. «Ученик» — низший ранг в масонской ложе. Так глава ложи, учреждённой Маргаритой и легитимность которой Воланд признал лично, совершил посвящение следующего поколения прямо с «того света». Как показывала практика советского периода истории, приобщение к “элитарному” масонскому “братанству” упрощало продвижение к высшим степеням и в науке, и в политике. И как можно понять, Иван Николаевич избрал самый простой путь делания формальной карьеры при поддержке международного “братанства” интеллигенции в законе. Но это не путь Правды-Истины: в противном случае Иван Николаевич не бредил бы во снах каждое полнолуние не разрешимыми в масонстве проблемами: что есть истина в отношениях людей с Богом? что произошло в Иерусалиме в начале эры?

Но изложенная концепция религиозной истории нынешней глобальной цивилизации приводит к вопросу:

Как относиться к информации, содержащейся в имитациях “Откровений Свыше”, зафиксированных в исторически реальных «священных писаниях», если она хотя бы отчасти проистекает от противников Промысла Божиего?

Ответ на него — самый простой из всех, связанных с романом:

Относиться ко всему без трусости по совести, поскольку всё, к чему человека приводит Бог, а равно и всё, что Бог приводит к человеку милостью или попущением, — даётся человеку в поучение, и этим не дóлжно пренебрегать.

И это действительно так, поскольку трусость — худший из пороков. Трусость вызывает к жизни безволие; безволие — одержимость; одержимость — отчаяние, которое, в свою очередь усугубляет трусость, всё более и более уводя человека от Бога.

Кроме того, «2´2=4» — вне зависимости от того: дошёл ли человек до этого своим умом; сообщил ли это ему Всевышний в Откровении; научил ли его этому знанию дьявол, преследуя свои интересы; либо поведал ангел Божий, исполняя Промысел. Иными словами, информация в русле Предопределения милостью Божией объективна, т.е. обладает самодостаточной свойственной ей сутью, и не несёт на себе «печати» ретранслятора. Хотя ретранслятор способен добавить к ней что-то или скрыть из неё что-то, но в результате такого действия возникнет уже иной информационный модуль. Поэтому, что истинно — то истинно, а что ложно — то ложно, вне зависимости от ретранслятора.

Есть только одно исключение: Бог не лжёт ни при каких обстоятельствах, а всегда говорит человеку Правду-Истину на всех языках всеобъемлющего Языка Жизни.

Человек же сам должен искренне отвечать в ладу ума и сердца во всех жизненных обстоятельствах на вопрос конкретно «что есть истина?», исправляя на ошибках свои нравственно-этические стандарты, в чём ему Бог и помогает.

Руси, Русской культуре свойственно и специфическое отношение к нечистой силе, которое так же отличает нас от Запада. В культуре Запада по тематике «отношения человека с нечистой силой» большей частью преобладают произведения о сделках с дьяволом, основанных на продаже или закладе нечистой силе собственной или чужой души.

В Русской культуре просто нет выдающихся художественных произведений, где такие эпизоды были бы основой сюжета. У нас нет ничего, сюжетно подобного “Фаусту” И.В. Гёте, которого русскому скучно читать и в школе, и будучи взрослым. У нас на протяжении всей истории совершенно иные отношения и с Богом, и с нечистой силой.

Что касается нечистой силы, то, конечно, и у нас были те, кто пытались вступить в сделку с дьяволом подобно Фаусту или безо всякой сделки сдуру сдавали себя или других нечистой силе, подобно тому как Маргарита сдаёт Воланду мастера по извлечении того из психиатрической лечебницы. Были и есть и те, кто живёт по принципу «и Богу молись, и чёрта не гневи: хоть нечистая, а всё же сила». Но не эти подходы к нечистой силе определяют русскость в этом вопросе.

В народном творчестве Руси живут умельцы иного рода: новгородские летописи повествуют, как на чёрте на моление в Иерусалим летал один из новгородских богомольцев; кузнец Вакула у Гоголя на чёрте летает в Петербург по хозяйственным надобностям при подготовке к свадьбе; сказка Пушкина “Поп и работник его Балда” — о том же.

Это всё иносказательное утверждение мнения свойственного Русской цивилизации: коли нечистая сила есть, и она навязывает человеку общение с собою, то человек, — пребывая в ладу с Богом или стремясь к таковому, — в праве употреблять по своему усмотрению и нечистую силу, не подчиняясь ей и не вступая с нею в сделки.

В Русском миропонимании всякая нечистая сила — от мелкого беса до Сатаны — в определённых обстоятельствах сама может стать объектом Божьего попущения в отношении неё праведнику. И такое отношение к нечистой силе в Русской культуре основано на том, что:

• Бог — Творец и Вседержитель,
• информация милостью Божией объективна, неизменна по своей сути,
• человек — наместник Божий на Земле по Божьему Предопределению.

Но отношения с Воландом мастера и Маргариты лежат вне русла Русской традиции по безверию Богу и безволию[37] каждого из них.