Жертвы ювенальных фашистов

Защищая Агеевых – защищаем себя!

Жила-была семья, супруги Антон и Лариса Агеевы, служащие одного из московских банков. Лариса по своему второму высшему образованию и роду деятельности квалифицированный юрист, Антон, имеющий также юридическое образование, экономист – член Правления банка.

Вот что сказал о себе и своей жизни Антон: «Я сам сирота, с 7 лет воспитывался бабушкой, жил в интернате. С 14-ти лет уже работал по разрешению РОНО на заводе «Свет» в Москве, окончил 3 института, кандидат наук, руководил крупными предприятиями, в том числе и более 5 тыс. человек в Воронеже (Завод «ТМП»), пользовался, на мой взгляд, заслуженным уважением у работников, выводил из процедуры банкротства крупный Московский завод «Каучук» (около 3 тыс. человек), сохранил этот завод и рабочие места, работал в Аппарате Правительства РФ, лично подготовил более 10-ти Постановлений Правительства РФ в Департаменте экономики, имею благодарности от Федеральной службы, от Мэра Воронежа и Губернатора Воронежской области, в том числе и за заботу о детях»...

Но, к сожалению, им пришлось пережить большое горе.

«В 2000 году в возрасте 17 лет от неизлечимой болезни скоропостижно скончался наш с Ларисой старший сын. Почти год мы прожили на кладбище, столь велика была утрата, но нашли в себе силы продолжать жить ради будущих детей, Лариса возобновила арбитражную деятельность, потому что до этого, несмотря на блестящее образование, все свои силы и время посвятила сыну.

Пять лет мы занимались деторождением, не получилось. В принципе, мы самодостаточные люди, у нас нет никаких психологических проблем, мы любим друг друга. Но у нас есть огромный запас нерастраченной родительской нежности и заботы, и мы очень любим детей. Поэтому мы приняли решение усыновить двух ребятишек, долго к этому готовились, и “Господь подарил” нам двух очаровательных малышей Глеба и Полинку. Для этого мы постоянно в течение 4 месяцев ходили к ним в “Дом ребёнка”, долго готовились документы для усыновления.

Мы потеряли одного ребёнка и понимаем, насколько это тяжело, когда в семье один ребёнок. И вот к тому же мы тысячу раз сказали себе, что мы абсолютно правы, поскольку двое детей в семье – погодки, это просто невообразимое счастье. И это очень удобно им. Они настолько дополняют друг друга. То есть мальчик у нас за девочкой повторяет какие-то механические движения, девочка за мальчиком повторяет, он раньше начал говорить, она за ним пытается говорить».

19 марта 2008 года состоялось решение Нагатинского районного суда об усыновлении, а 10 апреля 2008 года дети переехали в свой новый дом. По словам супругов Агеевых, «когда мы их брали, Поля ещё не говорила, а Глебка говорил только три слова. И, конечно, после почти года, когда мы пожили единой семьёй, надолго останемся для них настоящими папой и мамой»...

Вся эта, только начинавшаяся складываться счастливая семейная жизнь родителей, обретших детей и детей, обретших родителей, была трагически прервана вечером 20 марта 2009 года...

Отец отвёз Глеба в травмпункт детской поликлиники 145 («Борисовские пруды»).

Рассказывает Лариса: «Как оказалось, детские травмпункты работают до 22 часов. Муж с Глебом приехали туда в 21:50. Сотрудники травмпункта сказали, что у них уже всё убрано, а к этому времени, у нашего сына уже стал проявляться ожог. В травмпункте предложили вызвать «скорую», муж согласился. На скорой помощи Глеба госпитализировали в ДКБ N 9. Вот именно с момента госпитализации нашего сына в больницу всё и началось».

Рассказывает Антон: «Врач скорой помощи, осмотрев ребёнка, стал предъявлять мне претензии, что у малыша «синяки различной давности» и, что это «следы рукоприкладства», также стал выяснять, почему с малышом нет матери. Огульные обвинения врача, тем более, при травмированном сыне, у меня вызвали бурное возмущение, у нас произошёл небольшой скандал».

Рассказывает Лариса: «Такая маленькая, казалось бы, нелепость привела посредством «круговой поруки» медиков, а впоследствии, в силу влияния заинтересованных в развитии «сюжета» политиков и «круговой поруки» чиновников, к тому, что семья немолодых абсолютно нормальных адекватных взрослых людей лишилась своих любимых детей, а дети – любимых родителей и родного дома»...

21 марта 2009 года, в субботу, в доме Агеевых с пяти утра присутствует наряд вооружённых сотрудников ОВДи работает следственная группа.

22 марта 2009 года, в воскресение, к Глебу ДКБ N9 допускается помощник лидера ЛДПР Жириновского Д.П. Герасименко, который ведёт с Глебом «работу».

Лариса Агеева так комментирует ситуацию: «Допустимо ли было посещение моего ребёнка помощником лидера ЛДПР В. Жириновского Дмитрием Герасименко, по его словам, на второй день после травмы? И это происходит в медицинских учреждениях, куда мы вынуждены обращаться за помощью? (Об этом «народном избраннике» много интересного написано в 8-й главе серьёзной книги Орея Волота «Крысолюди». – Д.Б.)

Д.П. Герасименко без зазрения совести в телеэфире беспардонно врал о том, что наш ребёнок был при смерти в бессознательном состоянии, что мы «довели» его до такого состояния, что в таком состоянии он был не один день, что это «установлено врачами и отражено в экспертизе». Таким образом, голословные, ничем не подтверждённые фантазии превращались в «аргументы», и после «этого» пострадавший Глеб Агеев переходит в потерпевшие.

Более того, в то время как родители и работники правоохранительных органов длительное время к пострадавшему не допускались, и были допущены только 26.03.2009 г. якобы по «медицинским» показаниям, в детском государственном (!) медицинском учреждении были организованы и «интервью» Глеба СМИ 24.03.2009 г., и телевизионная съёмка25.03.2009 г.

Во время телевизионных съёмок лицо Глеба Агеева было, густо намазано противоожоговой мазью, и у него была перебинтована голова. То есть, для имитации «зверского обращения» он, по существу, «был в гриме». Когда через день Глеба увидели родители, он был без «страшных ожогов» на лице и безо всяких бинтов.

Надо ли объяснять, что все эти действия проводились в отсутствие не только какого-либо законного представителя ребёнка, но даже детского психолога или психиатра, и носили ясно выраженные цели, в результате которых и сам малыш, и его лечащий врач давали определённым образом сформированные «показания», начало которым положило «некое суждение врача скорой помощи»...

Скачать архивированный файл всей статьи (257К)