Пленэр

Ирина давным-давно окончила художественную школу. Рисовала она просто замечательно, но в жизни это не стало ее призванием, осталось простым увлечением. Ее можно было часто застать в широком блузоне, с запачканными краской руками, с кисточкой, задорно торчащей из-за уха. Она дарила свои картины друзьям, знакомым по любому случаю, поводу, к празднику.

 Июль был жарким с внезапными, короткими и очень сильными ливнями. Ирина пригласила нас на пленэр в местечко  километрах шестидесяти от города. Встретились на вокзале рано утром. Компания получилась очень живописная. Четыре подруги, загорелые в ярких одеждах,   с корзиной для пикника и художественными принадлежностями. За несколько минут до отправления вскочили в переполненную дачниками пригородную электричку. Зажатые со всех сторон, корзинками, ведерками, стоя на одной ноге, проехали несколько остановок. Но на каком то чудесном, волшебном километре, толпа дачников дружно высыпала на платформу и, наконец удалось найти свободные места возле окна. Вагон мерно раскачивался. За окном мелькали деревья, поля, столбы. Светило солнце. И вдруг свинцовая туча. Ливень как из ведра. Стекло заливало водой. Сквозь пелену дождя мелькали желтые, зеленые, серые пятна. Рама окна стала рамой картины, которую гениально рисовал дождь. Можно было бесконечно смотреть на это меняющееся ежесекундно, живое, настоящее полотно. Дождь, внезапно начавшись, также внезапно закончился. Снова светило яркое солнце, мелькали деревья, поля и столбы.

 С вокзала прошли милыми пустынными улочками провинциального городка и оказались у голубого озера. Его берега поросли осокой и камышом. Нашли песчаный островок. Расстелили плед, разложили вещи. Ирина выбрала для себя объект. На другом берегу озера возвышался монастырь. С белыми каменными стенами, с золотыми маковками церкви, он словно скользил по озерной голубой глади. Юлька сразу заявила, что пока не искупается, рисовать не начнет.

Никто с ней и не спорил. Вера устроилась уютно на маленьком складном стульчике, и слушая через наушники музыку, покачивала в такт музыке ногой. Из меня живописец конечно никакой. И я, разложив привезенные для пикника продукты, решила рисовать натюрморт. Долго возилась, раскладывая груши, яблоки, виноград. Наливала сок в высокие стаканы, тыкая в них трубочки с зонтиками. Юлька, выскочившая с восторгом из воды и брызгая в нас, бесцеремонно схватила самое красивое яблоко и впилась в него зубами. Я возмущенно метнула в нее маленький зонтик. Наверное, минут пять мы гонялись друг за другом, пока она снова не плюхнулась в воду. Я вернулась к своему натюрморту. Юлька нашла водоросли, приладила к себе и вышла из воды. Класс! Загорелая, стройная, вся в мелких водяных капельках, прикрытая длинными темно зелеными водорослями, она была похожа на прекрасную русалку. Вера крикнула

- Стой, Юлька! Я буду тебя рисовать!

Ирина не обращала на нас никакого внимания. Она рисовала свою акварель. Настало время творческих мук. Мы рисовали. Юльке надоело позировать, она догрызла свое яблоко и увлеченно, высунув язык, рисовала камыши. Солнце уже клонилось к закату. Мы закончили свои работы. Уничтожили с удовольствием мой натюрморт. Стали собираться домой. Было очень интересно увидеть, кто что нарисовал. Первой показала работу Вера. Юлька в водорослях на фоне озера, заросшего камышом, была великолепна. Только Юлька так совсем не думала. Она просто раскритиковала все. И ноги не такие и глаза не так.

- ну, вот так я тебя вижу,- смеясь, отмахивалась от нее Вера.

Юлькины камыши были как настоящие. Мой натюрморт смахивал на примитивную живопись. И только акварель Ирины заставила нас всех надолго замолчать.