Зеленый гарнитур

Зеленый, не прозрачный, полудрагоценный камень. Он чем -то привлек внимание мастера. Мастер обработал его, придал овальную форму, вставил в тонкую золотую оправу. Получилось очень изящное колечко и сережки. В бордовой бархатной коробочке на белом шелке они смотрелись великолепно. Солнечным, морозным днем коробочку открыли. Раздались возгласы восхищения, удовлетворения и благодарности в адрес мастера. Мужские руки в дорогих кожаных перчатках положили коробочку во внутренний карман фрака. Через белоснежную накрахмаленную манишку слышно было, как бьется нетерпеливо сердце. Сани слегка покачивало, звон бубенцов перекликался в воздухе с колокольным. Крупные снежинки, подхваченные ветром, казалось, не падают, а взлетают в молочное зимнее небо. Коробочку снова открыли, и колечко с трепетом перекочевало на тоненький нежный пальчик. Сережки оттенили зеленые, девичьи глаза. Губы шептали «mon ami…», касаясь в нежном поцелуе руки, задевая кольцо. Шептали «mon amour …» на ушко, дотронувшись слегка до сережки. Новым пристанищем для зеленого гарнитура стала перламутровая раковина на золотых изогнутых ножках. Иногда он лежал на тончайших шелковых платках с вензелями, пахнущими дорогими духами, иногда был свидетелем милых любовных записок на французском. Отражал временами трепетное пламя одинокой свечи или блеск великолепных балов.

Очень достойно смотрелся он среди роскошных украшений, на мраморных шеях, запястьях, пальчиках.

Время беспечно срывало листочки дней, пуская их по ветру. Тоненькие пальчики сменились пухлыми, и кольцо отдали в переделку. Оно стало более тонким, но по-прежнему очень изящным. Исправно отражало уже резкий электрический свет. Его очень редко доставали из перламутровой раковины. Да свет уже был не тот. Исчезла французская речь, великолепные балы, трепетные рукопожатия сменились крепкими дружескими.

Настало время темноты. Зашторенные наглухо окна, холод, вой сирен, тусклый свет керосиновой лампы. Замерзшие, дрожащие пальцы достали из шкатулки гарнитур. Долго перебирали, гладили дорогие сердцу камни. Горячая слеза упала на колечко, обжигая разлукой. Колечко настигло одиночество. Долгое, тоскливое одиночество.

Время безжалостно листало календарь. Снова тоненькие пальчики примерили кольцо. Оно оказалось слишком велико и его отдали в переделку. Теперь оно чаще видело свет. Принимало восхищенные комплименты в свой адрес и прекрасно смотрелось на фоне вычурной недорогой, очень броской бижутерии.

Время листает, листает календарь….