Какому батюшке я исповедуюсь?

  На исповедь я, конечно же, хожу к приходскому батюшке. Но есть и еще один... Об нем вы узнаете позже, а пока позвольте напомнить всем, что ровно сто восемь лет назад в Петербурге была расстреляна мирная депутация. Итак,..

       год 1905 выдался для правящих российских кругов далеко не лучшим. Кровь русских солдат все еще лилась на полях Манчжурии. В городах росло стачечное движение. Поднималось на борьбу крестьянство.
      Петербург стал первым российским городом, где тяга фабрично-заводских рабочих к организованным формам борьбы проявлялась наиболее ярко. Царская охранка попыталась контролировать этот процесс. В феврале 1904 года было создано общество: "Собрание русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга". Во главе него встал тайный агент охранки, священник Георгий Гапон. Министерство внутренних дел официально разрешило деятельность общества и оказало ему щедрую материальную поддержку. Но на материальную помощь могли рассчитывать только послушные рабочие. По уставу, всякий, кто был уволен за участие в стачке, за революционную деятельность или за непослушание заводскому начальству, лишался пособия и его вступительный взнос аннулировался. Члены правления утверждались градоначальником Фуллоном. Наряду с рабочими, в общество принимались сотрудники полиции, фабричной инспекции и священнослужители. Устав освобождал их от уплаты вступительных и ежемесячных взносов. Большевистская газета "Вперёд", разбирая устав этой организации, писала: "Когда посмотришь, как должно вестись дело, то можно подумать, что это не общество фабричных рабочих, а благотворительный фонд для лиц, служащих в канцелярии градоначальника".
     К осени 1904 года в каждом из районов Санкт-Петербурга имелись отделения "Собрания". Всего же их насчитывалось одиннадцать. Центром считалась организация за Невской заставой, которую возглавлял сам Гапон.

        Причиной стихийной стачки на Путиловском ( ныне Кировском) заводе стало увольнение мастером Тетявкиным четырех рабочих. Рабочие требовали убрать ненавистного мастера и вернуть уволенных рабочих. Сотни рабочих-путиловцев собрались в помещение Нарвского отделения "Собрания", где 2 января 1905 года состоялась сходка, на которую пришли представители Российско-американской резиновой мануфактуры и Невского судостроительного завода. На следующий день путиловцы собрались у заводской конторы. Они вызвали директора и стали настаивать на удовлетворении своих требований. В том числе и на бесплатной медицинской помощи. В ответ директор заявил: "Я здесь хозяин! Что хочу, то и делаю!". После этих слов ни один рабочий не вернулся к своему станку. Началась стачка.
    Вечером 4 января выборные от рабочих вместе с Гапоном отправились к директору завода. Но тот вновь отказался обсуждать, выдвинутые рабочими требования. 5 января в Петербурге бастовало уже 26 тысяч рабочих. Теперь владельцы Путиловского завода готовы были пойти на уступки. Но было уже поздно.

     7 января 1905 года полуторамиллионный Петербург замер. Молчали фабричные гудки. Встали все типографии. Прекратилась подача воды. Остановилась конка. С наступлением сумерек фонари на улицах не зажглись. С этого дня Гапон озадачился идеей мирного шествия к царю. Была подготовлена петиция, в которой, в частности, говорилось: "Мы, рабочие Петербурга, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами ругаются, в нас не признают людей... Настал предел нашему терпению. Для нас пришел тот страшный миг, когда лучше смерть, чем продолжение мук..."

     Весь субботний день - 8 января 1905 года - Гапон только и делал, что раздавал интервью. На вопросы: не встретит ли завтра царь народ пулями? он отвечал одно: шествие разрешено властями. И требовал, чтобы люди шли к дворцу "с голыми руками", оставив дома даже перочинные ножи. Представители русской интеллигенции, пытаясь предотвратить кровопролитие, стали добиваться приема у министра внутренних дел Святополка - Мирского. Но, последний, как это водится, наплевал на интеллигенцию.

    Утром 9 января с заводских окраин к Зимнему дворцу направились колонны рабочих. На улицы вышло свыше 140 тысяч человек. Люди оделись по-праздничному. Все это очень напоминало крестный ход. Колыхались хоругви, блестели образа, кое-где были видны царские портреты. Колонны пели: "Спаси, Господи, люди твоя и благослови достояние Твое…"

     Первые выстрелы прогремели у Нарвских ворот.

Было дано пять залпов. Тем, кто шел в первом ряду, пули угодили в живот. Второй ряд был поражен в ноги, чтобы, упав, они придавили собой смертельно раненых. И так далее. Смертельный ужас охватил толпу. Люди бросились в разные стороны. Вслед им летели пули.

      На Шлиссельбургском тракте (ныне Большеохтинский проспект) многотысячную толпу рабочих Невской заставы встретили казаки с обнаженными шашками. Они теснили людей, сбивали их с ног, топтали конями. В морозном воздухе мелькали шашки и нагайки. Шествие удалось рассеять. Сотни людей, спасая свои жизни, выбежали на лед Невы. На ледяном покрытии копыта коней скользили. Они падали, подминая под себя своих седоков.

      К двум часам дня вокруг Дворцовой площади собрались толпы народа. Площадь была оцеплена кавалерией, а перед Александровской колонной, лицом к Адмиралтейству стояла пехота.

    Около трех часов дня троекратно прозвучал сигнал горниста. И следом грянули три залпа.

    Стреляли почти в упор. С расстояния в сто двадцать шагов. С деревьев выстрелами были сбиты сидевшие там ребятишки. Очевидцы утверждали, что приказ убивать детей был отдан командиром лейб-гвардии Преображенского полка.

    Залпы по демонстрантам были произведены также близ Троицкого моста, на Васильевском острове, на углу Невского проспекта и улицы Гоголя, на Казанской площади, у Городской думы. На Васильевском острове казаки ловили проходивших по улице рабочих арканами и волочили по мостовой, пуская своих лошадей вскачь.

Спустя десять дней после расстрела мирного шествия, Николай II согласился принять депутацию рабочих. Правда вся группа целиком состояла из тех, кого в России до недавнего времени называли "рабочей аристократией"

Через девять месяцев царь пообещал созвать Государственную Думу и предоставить населению России политические свободы. В том числе свободу слова и печати.

Уже при Советской власти в память о тех днях дорожное покрытие площади Стачек было выполнено из красной брусчатки.

      Рядом с попом Гапоном в тот роковой для всей России день шел некто Петр Рутенберг, которому партия эсеров поручила убить царя, если тот выйдет к народу. Полиции стало известно об этом заговоре. Поэтому первое лицо МВД - настояло на том, чтобы царь не возвращался из Петергофа, где он в это время находился. Заверив Николая II в том, что власти полностью контролируют ситуацию. И на основании той же информации приказом командующего Санкт-Петербургским военным округом солдатам и казакам 8 января 1905 года были розданы боевые патроны

    Когда у Нарвских ворот раздались первые выстрелы, Рутенберг, прикрыв собой Гапона, сумел вывести его из-под огня. Затем они расстались. Гапон побежал в особняк Саввы Морозова, у которого скрывался до вечера. Ближе к ночи друзья встретились вновь на квартире Максима Горького, принявшего участие в судьбе Гапона и пообещавшего помочь ему эмигрировать.

    Стараясь обелить себя в глазах будущего пролетарского писателя, Гапон постарался списать невинные жертвы на ошибку властей. Но тогда выходило, что власти в тот день ошиблись не менее пяти раз подряд. Не пресекая случаи пальбы по безоружным людям в разных частях Петербурга. История со временем назвала имя самого виноватого. Им оказался великий князь Владимир Александрович, занимавший с 1884 по 1905 год должность командующего Санкт- Петербургским военным округом. На своем посту он якобы стал главным организатором расстрела мирной демонстрации рабочих. В связи с чем вынужден был подать в отставку. Партия эсеров заочно приговорила его к исключительной мере наказания, но он умер своей смертью. И в 1909 году был похоронен в Великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости. А жертвы расстрела, засунутые в грязные мешки из-под картошки, были тайно захоронены в разных частях Петербурга. Убита была тысяча. Ранено две с половиной.

   Так, вот, существует легенда, согласно которой, священникам запретили участвовать в тайном погребении «бунтовщиков». Но нашелся батюшка, который пренебрег этим запретом, и в одну из ночей попытался пробраться к могилам, чтобы отпеть тех, кого тайно хоронили. Его арестовали и на другой день приказом архиерея вывели за штат. Ни имени этого батюшки, ни его дальнейшей судьбы я не знаю, но исповедуюсь ему также тайно, как он некогда пытался сопроводить убитых в Царствие Небесное.