Стихи о колхозном паспорте

Я и не трогал бы эту затасканную тему, но как представлю, что подумают о своих прадедах мои внуки...

Станет кто из них (предпосылки есть) Есениным и напишет – "...Был крепостным Гаврила-прадед,

        А я вот, ныне, его внук..."

Или Маяковским... Маяковский, кто не знает, опережал свое время – паспорта в СССР поэтапно стали вводить в послеего эпоху, начиная с 1932-го. Так что доставать из широких штанин и гордиться он мог чем-то принципиально иным – международным, например, паспортом.

Но международный в контексте этой статьи меня интересует не больше, чем в свое время интересовал внутренний моих отца и маму. Их интересовали паспорта временные, которые позволяли после окончания полевых работ в колхозе позимогорничать "на шахтах". Кто думает, что я новоязничаю, пусть найдет на карте город Зимогорье – это рядом с Ирмино, куда однажды пришел сам Стаханов на лошадку денежку сколотить.

У моих родителей честолюбия было поменьше и запросы поскромнее – к тому времени остались они главными кормильцами в семьях – по тогда неоригинальной, хоть и трагикомичной причине – сначала мой дед по матери "посадил" деда по отцу, а потом сам "сел" за перегибы. Оба исчезли "с концами" в голодные годы, остались только слухи от земляков, которые вернулись. Упокой, Господи, души их...Степень грешности определи Сам, пожалуйста.

Но мы о паспортах. Лежало этих временных, возможно, скорее справок, чем паспортов, в "документальном" ящичке пять штук – три отцовских и два маминых. Невзрачные серенькие бумажки, чтением которых я не особо увлекался, предпочитая читать красивые и информационно насыщенные облигации, поэтому из паспортных данных запомнил только казусы – у каждого документа был свой год рождения владельца – у отца 1918-й, 1919-й и 1920-й, у мамы 1919-й и 1920-й. Не был бы я Иваном, не узнай, почему такие небрежности - в шахту, оказывается, малолеток не пускали, а в сельсоветах сидели добрые люди вроде папы Павлика Морозова, которые запросто или чуть дороже могли выправить нужную бумагу.

В том же ящичке хранились и паспорта настоящие, выпуска, как и я, 1949-го - легко запомнить. Если верить этим документам, то отец родился в 1918-м, а мама в 1924-м. Бабушка, история и совесть нашего села и рода, мягко так обвиняла маму в кокетстве – родилась ты, мол, девка, ой как раньше...

Чтобы хоть как-то закончить с этим детективом, забегу аж в 1974-й, год окончательной победы советской паспортизации, в том числе и над колхозным крестьянством. В тех, последних, паспортах и у отца, и у мамы год рождения указан был 1920-й, так они ровесниками и на пенсию ушли. Кому любопытно – у отца 115 плюс десять "как участнику", у мамы 80 "с копейками", она не дояркой и не механизатором, а на "рядовых куда пошлют" в последнее время работала.

С временными и обязательными понятно, а вот откуда взялись те, мои одногодки, могу только предполагать. Понимая, что их наличие идет вразрез с либерально-железобетонной точкой зрения, я просто пройдусь по хронологии и перемещениями в пространстве моих родителей в тот период, а вы сами определитесь, с какой из коллизий был связан факт получения основного, для колхозника необязательного, документа гражданина Советского Союза.

Отец демобилизовался в сорок седьмом, уже гражданским ездил получать "шевроле" из остатков ленд-лиза во Львове, потом некоторое время работал в МТС (жил в это время на территории колхоза). Женился на моей матери в сорок восьмом, ездил на том самом "шавралете", пока тот без запчастей не остановился окончательно.

Мама в сорок втором вместе с первым мужем эвакуировалась на Алтай, мужа с полдороги призвали в РККА, она по пути родила мне будущего брата Кольку и примерно до начала сорок четвертого жила на речке Бие, где их местные подкармливали молоком, а в речке она ловила рыбу. Вернувшись в село, как не бывшая в оккупации и потому надежная, стала кладовщицей в колхозе(В наше село во время войны немцы так и не зашли, к слову). Будучи уже женой моего отца "получила" год "принудиловки" сразу по двум статьям – обнаружились при ревизии излишки – два центнера ячменя – и "за халатность"...Фамилией старой расписывалась новобрачная в накладных...Не дали ей достроить детский садик в Ворошиловске-Алчевске-Коммунарске, через месяц или два амнистировали – помог я, как ребенок до года, и Надежда Крупская – десять лет со дня ее смерти было. Но она была уверена, что – "Посадил кум, он председателем был, а отпустил Сталин".

Все по родительским паспортам, добавлю только, что три сестры отца, сестра и брат матери и моя бабушка по матери уехали без проблем на те же "шахты" – или "на Донбасс". Приезжали они с подарками и "школьными" конфетами – я их считал шоколадными, а гостей изумительно богатыми. Им и взрослые завидовали, так как работали они "по часам". Уезжали "в город" по разному – кто по "набору", кто через ФЗО – последнего пугались и старались не попадаться на глаза вербовщикам. Можно ли было уехать из села "без протекции"? Не знаю – три сестры отца уехали после его женитьбы и семейного совета. Жить просто всем в одной хатке было невозможно, о каких-либо препятствиях со стороны власти не слыхал. Как получал паспорт я – поступил в ПТУ с "метрикой", в ней же отмечали и прописку, отучился, начал работать в мехколонне. В отделе кадров потребовали паспорт – взял справку "с места жительства", в "своем" сельсовете, сфотографировался "три на четыре", в паспортном столе написал заявление, на второй день получил паспорт. В метрике внутри разворота и снаружи поставили штампы – "паспорт получил" – чтобы не надумал в двух местах прописаться сразу...Но я вообще нигде не прописывался, так как работал по колхозным селам (электрифицировал), а в колхозе ни паспорта, ни прописки даже участковый не требовал. Потребовал военком, когда пришло время идти в армию( мы служили с девятнадцати, для справки). Поехал в ближайший к Беловодску сельсовет, Даниловский – положил паспорт на стол и попросил приписать – в армию, мол, хочу. Приписали без вопросов, по какому адресу, не помню.

Еще совсем немного о том, чего не найдешь в википедии - паспорт для колхозника не был ни дефицитом, ни пределом мечтаний – при необходимости хлопотная необходимость, не более того. Паспорт же вообще и не только советский – инструмент полицейского контроля за его обладателем и средство регулирования государством миграционных потоков. Последнее предложение взято мной из умной статьи.