Страшная-престрашная история.

Выключаем свет, берем фонарики. Садимся в кружок.

Рассказываю

В Великобритании на Острове Мэн, в мрачном и пустынном месте жил Джеймс Ирвин.Он поселился здесь в 1917 году, перестроил дом и укрепил для тепла стены деревянными панелями.

Именно за этими панелями и стали в сентябре 1931года раздаваться странные звуки, положившие начало феномену, о котором хозяин дома впоследствии подробно рассказал в письме Гарри Прайсу, известному исследователю паранормальных явлений. К октябрю Джеймс и его дочь Вара уже успели увидеть мельком «маленькое, напоминавшее крысу существо с длинным пушистым хвостом». В декабре зверёк, по словам Ирвинга, начал издавать первые осмысленные звуки и сбрасывать с полок предметы, после чего швыряние вещей вошло у него в привычку. По словам Ирвинга, голос существа звучал на две октавы выше человеческого, но иногда опускался ниже, на уровень привычного диапазона. Заметив уникальную способность существа к имитации звуков (голосов птиц и всевозможных зверей), Ирвинг попросил того воспроизвести человеческие голоса.

Через несколько недель после своего появления существо, если верить Ирвингу, свободно заговорило на английском языке, представилось «Джефом» и объявило себя мангустом. Джеф утверждал, что родился в Дели (даже назвал точную дату: 7 июня 1852 года), а покинул родные места из-за «преследования» со стороны местных жителей. Он отнёс себя (согласно отчётам Прайса) к представителям семейства Herpestes mungo, родственного египетскому мангусту (известному также как «крыса фараонов»).

Объявив во всеуслышание, что это жилище ему подходит, Джеф принялся налаживать отношения с членами семьи, при этом не гнушаясь и шантажом. После того, как он пообещал что, если не встретит понимания, перебьёт всех домашних птиц, а заодно и хозяев («Я вообще-то не злой, но способен на всё. Да я и вас бы запросто поубивал — мне просто этого пока что не хочется!»), те не на шутку испугались. Вооружившись — сначала ружьём, потом мышеловками и крысиным ядом, — Джеймс Ирвинг вышел на тропу войны, но Джеф обходил ловушки, а своё возмущение выражал воплями и грохотом, от которого сотрясался дом. Непродолжительная война закончилась полным поражением хозяев. Джеф не преминул продемонстрировать, помимо всего прочего, умение виртуозно обращаться со спичками своей мохнатой четырёхпалой лапкой: что могло помешать ему при желании спалить дом? Мысль эта ужасала Ирвингов не слишком долго — до тех пор, пока они не сообразили, что Джеф отчаянно в них нуждается. В мире людей они были единственными его союзниками, кормильцами и учителями.

После этого три человека и загадочный зверёк начали в доме мирное сосуществование.

Хозяева дома рассказывали, что Джеф в беседах с ними демонстрировал весьма своеобразную риторическую стилистику: в его лексиконе преобладали замысловатые, напыщенные фразы, по словам Ирвинга, в семье никогда не употреблявшиеся. Последний говорил исследователям то, что с самого начала подозревал: пришелец лишь инсценировал собственное «развитие», чтобы сразу не напугать людей своими речами. Джеф, однако, утверждал обратное: «Человеческую речь я понимал, конечно, всегда, но сам говорить не умел. Спасибо Джиму, это он меня научил!» Вскоре хозяева выяснили, что свой лексикон (пестревший, как пишет Фодор, «сомнительного рода эпитетами, некоторые из которых заставили бы покраснеть и матроса») Джеф обогащал в близлежащей каменоломне, где судя по всему жил до переселения к Ирвингам, и куда продолжал регулярно наведываться в гости, каждый раз принося обратно новый запас всевозможных ругательств.

Джеф обладал «вредным» характером, страдал вспыльчивостью и капризностью: это была одна из причин, почему многие исследователи считали, что из всех разновидностей паранормальных явлений он ближе всего к полтергейсту. Как-то раз ночью Джеф довел всех до белого каления тем, что в течение получаса беспрестанно издавал вздохи и стоны. «Я сделал это ради дьявольщины!» («I did it for devilment!») — так объяснил он свое поведение. Однажды на Маргарет, подходившую к дому, обрушился град мелких камней.

«Это ты, Джеф?» — спросила она. «Да, Мэгги-колдунья, женщина-Зулу, женщина-Гонолулу!» — отвечал тот.

Также Джеф развил в себе способности к пению и знал слова многих популярных песенок. Между тем, некоторые его «выступления» впоследствии заставили последователей спиритуализма предположить, что речь тут идёт о проявлении своеобразной разновидности медиумизма. Так, если верить книге Прайса и Ламберта, вечером 26 июля 1934 года Джеф пропел высоким чистым голоском три куплета мэнкского национального гимна , затем — два куплета испанской песни, один — валлийской, после чего прочёл молитву на иврите, завершив концерт продолжительной декламацией на фламандском. Любимой песней Джефа была «Carolina Moon»: он любил подпевать, когда её крутили по старому граммофону, иногда (если верить рассказам Вары) в такт постукивал мячиком. Однажды он исполнил специально для Маргарет непристойную пародию на «Home on the Range» (подслушанную у водителей автобусов). Та, возмутившись, воскликнула: «Знаешь, Джеф, ты не животное!..» — «Конечно нет! — отвечал Джеф. — Я Святой дух!»

Если верить записям в дневнике Джеймса Ирвинга, уже в августе 1932 года Джеф говорил по-арабски, а также утверждал, что знает азбуку глухонемых. Выяснилось также, что он знаком с русским языком, хотя его познания ограничились фразой, которая (в транскрипции Гарри Прайса) звучала так: «Ne pani amato aporusko». Чарльз Нортвуд (крёстный отец Вары) утверждал, что также слышал декламации Джефа. При нём Ирвинг, чтобы продемонстрировать таланты своего «питомца», спросил Джефа: «Ну, и что сказал раввин?» — имея в виду визит мангуста в местную синагогу. Джеф отвечал: «Veyho hefto ley macho chomocho» («Возлюби ближнего как себя самого»). На Нортвуда демонстрации Ирвинга произвели сильное впечатление, и он пришёл к убеждению, что Джеф — «действительно своего рода выдающийся зверёк, развивший способность к человеческой речи».

Первое время Джеф избегал людей, но постепенно, осмелев, начал являть себя частями: однажды — в виде тени от свечи, которую Ирвинги оставили у одного из дверных проёмов. Некоторое время спустя он показал «пальчики — кривые, желтоватые, с загнутыми вовнутрь коготками». «Миссис Ирвинг получила разрешение не только притронуться к ним, а затем и погладить Джефа по шерстке, но и засунуть в рот ему собственный палец. 'Мой средний палец вошёл к нему в ротик полностью, — говорит миссис Ирвинг. — После чего он тут же прокусил мне своими крошечными острыми зубками кожу и стал высасывать кровь. Я пришла в негодование. Только ещё заражения крови мне не хватало! — Иди и помажься! — раздраженно бросил Джеф». Однажды Джеф сам предложил Варе себя сфотографировать, причём снабдил девочку подробными инструкциями: та должна была щёлкнуть затвором в тот момент, когда он вскочит на пригорок за живой изгородью в нескольких ярдах от дома и ни секундой позже. Ссхранившийся снимок действительно являет зрителю маленького зверька, напоминающего мангуста. О себе он, в числе прочего, говорил следующее: «Я фрик: у меня есть руки и ноги, и если вы увидите меня, то придёте в ужас, мумифицируетесь, превратитесь в камень или соляной столб!»

Ирвинги покинули ферму в 1937 году. Поселившийся здесь после них фермер Лесли Грэм утверждал, что в 1946 году подстрелил странного зверька, похожего понемногу на белку, хорька и ласку. Однако, по описанию фермера этот зверёк имел чёрно-белую раскраску и бо́льшие размеры. Говорящий мангуст за некоторое время до отъезда хозяев стал общаться с ними всё реже, а потом исчез вообще, возможно — отправившись на поиск нового жилища.

Ну как, страшно? Нет?

А ведь где-то же он должен был поселиться)))))