НАШЕНСКИЕ МУЖИКИ

   День прошел. И славно прошел.

  Андрей Заметный  месяц пилил, строгал, сваривал… С шутками, прибаутками, не обходилось и без крепкого словца. Да такого, что вылетало словцо даже на улицу.

- Андрюха  баньку высаживает, - говорили поселковые мужики. – Кого же он первыми на пробу парка возьмет? Учудит  что – нибудь. Не может он без этого. Обязательно мать твою… что-то скандыбачит…

   И словцо, брошенное Андрюхой в самого себя, возвращалось,  в его же двор.

   На следующий день  растопил он баньку, попросил жену  Светлану присматривать, дровишки подбрасывать, чтоб разгорелась, как выразился Андрюха до вулканической температуры, и направился к куму. Ивану Заметайлову.

- Ваня. Приглашаю в баньку.  Заходи вечерком. Все шкворчит, жарится и пышет. Венички дубовые, березовые. Мята. Эвкалипт. Нашатырек, чтоб ноздри и мозги очищать. Полки сенцом и лопухами застлал. Лекарственные средства. Отпаримся так…

   Словом, расписал, да кум  косяком посмотрел на него.

- А банька крепкая? Не завалится?

-  Да что ты, Ваня, на нее хоть трактор сажай.  Хрен согнется.

- А кипятком не обваришь?

- Да, что ты Ваня. Тебе же  в огороде нужно пахать, а не в больнице лежать.

- А не сгорит?

   Пытал кум Андрюху часа два, а тот: да что ты, Ваня, да, что ты Ваня. А между, что ты, Ваня, и вопросики подкидывал.

- Как живешь, куманек, при новом главе?

- Да, как живу. Внучку в садик не могу определить. Поставили на очередь.  Два года ждать.

- А ты приходи в баньку. Я Федоровича позвал. Он шишка у нас. Придет. Мы его собьем на внучку, чтоб завтра и в садик.

   Вышел Андрюха от кума и направился к Сергею Федоровичу Закутайло.

   Крестил Сергей Федорович сына и дочку Андрюхи. Крестник.

   Лет двадцать назад работали они вместе. Андрюха главным инженером в совхозе, а Сергей Федорович председателем совхоза.

   Когда совхоз развалился, подался Сергей Федорович в Питер. Примостился в таможне, и, может быть, и остался бы там, да Андрюха письмо ему накатал.

   «Серега. Бросай к чертовой матери таможню и мотай сюда. У нас в этом году выборы главы администрации района. Тебя тут знают. Ты же совхоз на ноги поднял. Когда ты уехал, его русские чужеземцы развалили. Люди за тебя горой встанут. В Питере ты насобачился. Городских слов набрался. Забьешь других кандидатов  питерским словом.  Будем выбирать тебя. Я с мужиками уже переговорил. Они согласны. А то лезут какие – то чужестранцы. Убеждают нас, что трактора не на гусеницах ездят, а на велосипедных колесах».

   Расхаживать в здании по коридорам здания администрации, толкаться и сидеть в очереди на прием Андрюха не стал, а прямиком в кабинет.

   Секретарша попыталась было его затормозить.

- Совещание.

- От совещаний, - отрезал Андрюха, -  у нас на огородах  ни один помидор и ни один огурец еще не вырос.

   Прервал Андрюха совещание.

- Здравствуй, Сергей Федорович. И вы здравствуйте, - Андрюха ковырнул поклон в сторону прилепившихся к столу. – Я к тебе Сергей Федорович с наказом от общественности, посельчан, мужиков и баб, которые за тебя голосовали и выбирали. Сказали  они мне, что сильно ты от непомерной работы подкосился. И шерстью обеднял на голове, и лоб сузился.

   Характеристика Андрюхи отличалась от цветущего вида Сергея Федоровича, и он попытался вклиниться в заготовленную речь Андрюхи, да не тут то было.

- Ты Сергей  Федорович  не трать силы. Я вот передаю тебе наказ людей. Отдохнуть нужно тебе. Я сегодня баньку закончил, затопил и приглашаю тебя попариться  вечерком.  Парком прогреемся. Силушку восстановим.  А то ты до следующих выборов станешь  хиляком. И кто же тебя выберет. Нам хиляки не нужны. Наверху вон какие спортсмены.  А ты. Как желтый листочек. Так и с кресла могут сдунуть. Начальству нужно давать отдых. Правильно я говорю.

   И взглядом на присутствующих, облепивших стол. Ну, кто же из них скажет, что начальству не нужно отдыхать.

- Я бы, конечно, вас всех, все поселковое и районное начальство в баньку пригласил, да маловата она. Когда построю большую, тогда милости прошу. Отдыхать вам всем нужно.

   И снова косяком на присутствующих. А те головами кивают.

   Зашел Андрюха еще и к  мужикам, которых он подбивал голосовать за Сергея Федоровича, и пригласил в баньку.

   А они, как и кум: не развалиться банька, не сгорит…

   Андрюха в ответ: да, что ты, да, что ты. И между да что ты -  вопросики кидает.

- А как живешь при новом главе?

- Да, как…

   И школа валится. И работы нет. И социальной помощи не оказывают. Промыли административные косточки.

   Слушает Андрюха мужиков, кивает головой и приглашает в баньку, куда придет Федорович и обещает, что Федорович под парок расслабиться и все решит.

- Да, брось ты, Андрюха. Он в белокаменном особняке сидит, а мы в хатах.

   Сопротивлялись мужики, да не таков Андрюха. Уговорил и школой, и детсадом…

    Помотался он по поселку и вернулся домой под вечер.

- Ну, Свет, - начал он, - сегодня я устрою Бородинское сражение в баньке. Помнишь: не смеют, что ли командиры чужие изорвать мундиры о русские штыки.

- И на ком ты собираешься рвать мундиры?

- На тех, кто залез в них, и выбираться не хочет.

   Вечер. Жаром пышет  печка.  Потрескивают дровишки. Вода в баке кипит.

   На полках, раскинувшись, лежат кум, Сергей Федорович и Андрюха.

- Нехорошо ты, Андрюха, о моем виде сказал: и шерстью обеднял на голове, и лоб сузился.

- Да не в этом же главное, Федорович. Маленькие закорючки прилепились к большой закорючке. Я и дал им понять, что за тобой мужики. Сила. А то они тебя и с кресла сковырнуть могут. А как тебе банька?

- Хорошую баньку построил Андрюха, ох,  хорошую.  Прав ты. Начальству нужно отдыхать.  А ну почеши, прихлестни мне спинку.  По ребрышкам, да по косточкам пройдись.  Проведи по спинке, да прижми, да пяточки припарь. А потом от пяточек  до поясницы.  Да задержись на пояснице. Надави крепенько. Да осторожно, чтобы ребрышко не  хрустнуло.   Да переверни меня на спинку. По брюху  пройдись и согрей. А потом двумя веничками опять по спинке, да по бокам. Да смотри не сожги. Да скажи куму, чтоб он без дела не лежал. А взял кружечку, да мятки туда и на раскаленные камушки плеснул, чтоб душистый парок пошел, а потом с пивком. И шею, и плечики мне промассажировал бы…

- Да все сделаем, Федорович.  Выйду я на пару минут. Освежусь. Силенки наберусь.

   Вышел Андрюха из баньки, а к баньке уже и  мужики подтянулись, которые голосовали за Сергея Федоровича.

- Ну что, мужики. Просить Федоровича пришли.

- Ты же сам приглашал.

- Просьбы на бумаге написали.

- Так ты же не говорил, что на бумаге нужно писать. Мы словами просить будем.

- Подготовились.

- Ну, а как же без этого.

- А почему без сумок и без лопатника в кармане.  На дармовщинку хотите.

- Что ж ты не сказал. Мы бы и сумки, и гроши  приготовили бы. С сумками как-то смелее просить.

- Идите за сумками, а потом приходите.

- Мать твою… Он хочет, чтоб мы его, да кума его и Федоровича накормили.

   Повернулись мужики, да остановились от хохота Андрюхи.

- Мы кормить сейчас другого будем.  Может, хватит сумки, да лопатники таскать, да  просить. Выбирали мы Федоровича. Выбирали. А что он сделал для поселка. Как была хрень, так и осталась. Разбаловался он трошки в Питере. Кресло под ним уже угнулось, а он сидит. Теперь будем учить его. Отпаривать. Я начну первый, а  вы за мной.

   Мужики было в сторону, да Андрюха словами осадил их.

- А как же школа, да детский сад. Вы мне всю рубаху соплями, да слезами промочили.  Не бойся. Я первый. Становитесь в шеренгу. Я вызывать буду. И не трусить. Я в бане такого  пару напущу, что Федорович не разберется, кто, да что. Где и чья морда.

   Вернулся Андрюха в баньку.

- Ну, что Серега. С чего начнем.

- С пяточек, Андрюша. С пяточек.

- Правильно. Пятки по дороге ходят. А дороги у нас, какие?  В колею попадешь,  только трактором и выдернуть можно. Это тебе, Федорович,  за дороги.

   Так приложил Сергея Федоровича, что тот не то взвизгнул, не то хрюкнул.

- Ты что, Андрюха.

   Хотел Федорович с полки и на пол, да Андрюха его опять на сенцо и лопухи уложил.

- А что. Это тебе за нашу  драную школу.

   И как хлыстом.

- Это за детские садики.

   Покружит, покружит веником, нагонит волну пара и в нахлестку. Веник, как коршун и на спину Сергея Федоровича. А тот в визг.

- Ты что сдурел, Андрюха. Спину сожжёшь. Волдырями покроюсь. Как же я лежать буду.

- Тебе не лежать, а сидеть нужно. Ты  и есть волдырь. Ткни иглой и ты, как этот… сдуешься. Мы тебя выбирали? Выбирали. Мы тебя из мужицкого котла выдернули. Выдернули. А теперь нужно назад вернуть.  Ты себе в карман гроши и возле речки Веснянки  дачу отгрохотал. А за чьи гроши.  Всю Веснянку в свой домашний бассейн  превратил. Бережок огородил.  Рощицу в личное хозяйство хапанул. Ты их наваривал из карманов мужиков. А не лучше ли тебе мозги себе наварить, чтобы они за мужиков стояли.  А ну кум, открывай дверь. Зови нашенских.  Пусть каждый выскажет свою обиду и выборный голос отдаст,  да попляшет веничком  на его спине.

   Выпарили Сергея Федоровича. Да так, что его под руки вели на кухню. А на кухне стол, да и закусочка, и водочка. А за водочкой и закусочкой обида забывается.

   Махнули по одной, второй…

   Андрюха  к Сергею Федоровичу.

- Ты, Сережа, не обижайся. Маленько выпарили и попотрошили  тебя. Но мы же тебя выбирали. Выбирали. Ты вот по чести, по -  мужицки ответь.  Спросить можем, можем. И спросить должны, должны.  Вот и спросили. А спрос мужицкий сам знаешь, какой. Уговаривать, да подсюсюкивать мы не можем. Мы же, когда вместе работали в совхозе, не уговаривали и не подсюсюквали.

   Переменился Сергей Федорович после баньки. И поселок на поправку пошел.