Из разведки в философию (из цикла «Впервые в истории российских спецслужб»)

Этот человек заставил многое переосмыслить в жизни россиян и иностранцев начала и середины 20 века. Публикации его произведений потрясли читателей, ищущих ответа на вечный вопрос, что такое ЗЛО и ДОБРО. Даже в наши дни третьего тысячелетия японские исследователи тщательно изучают его жизненный путь и основы его ФИЛОСОФИИ. Но советский и российский читатель мало что знали и знают об этом человеке, и даже специалисты не догадывались, что этот известнейший за рубежом натуралист, писатель, философ в начале своей карьеры был Заамурским разведчиком.

Байков Николай Аполлонович родился 29 ноября 1872 года в Киеве, в семье, которая оставила яркий след в истории России. Предки его матери (урожденной Голуб) служили московским государям с 1368 года. Один из них – Ф. Исакович (1612-1663) был первым послом России в Китае. Его дед П.И. Байков (1772-1842), проявив невиданную по тем временам смелость, женился на М.Е. Гоцлиевой - родной племяннице чеченского имама Шамиля, который более 15 лет воевал с Россией. Отец Николая, был ярым законником и к моменту смерти, будучи генерал-майором, служил в Военном суде столицы империи.

Сам Николай в начале жизненного пути получил не только отличное образование, но и испытал влияние ярких, неординарных личностей. После окончания Киевского Кадетского корпуса он учился в Тифлисском военном училище. Одним из первых, кто заразил его жаждой странствий, был Н. М. Пржевальский. Однажды он еще кадету Байкову сказал: "Ты интересуешься, убивал ли я тигров. К сожалению, нет. Много всякого зверя я стрелял, но тигров не удалось взять ни одного. Это ты сделаешь за меня, когда будешь путешествовать по тайге Маньчжурии или Уссурийского края". Пророческими для Николая стали и другие слова известного путешественника: "Если ты так любишь природу и охоту, советую тебе после учебы отправиться на Дальний Восток. Дивный край! Прекрасная охота! Тайга – что твои сильвасы Бразилии! Степи – пампасы Аргентины! Такой природы нет даже у нас на Кавказе и Туркестане!». На память об этих встречах Н. М. Пржевальский подарил ему свою книгу «Путешествие в Уссурийский край» с надписью: «Моему юному другу Николаю Байкову, на память от старого лесного бродяги».

После 6-го класса отец забрал мальчика в С.-Петербург, где тот познакомился с Д.И.Менделеевым, который поощрял молодого Байкова в его работе в Зоологическом музее.

Но, отроческие годы у Николая отнюдь не были безоблачными. Еще в раннем детстве он теряет мать, а через два года отца. Его наставником становиться дядя Александр Александрович, но, и он рано умер. Не был он счастлив и в первом браке.

В начале 1894 г. Н. А. Байков был переведен на Кавказ, в 16-й Мингрельский гренадерский полк. Воинская служба свела молодого офицера и ближайшего родственника императора – Великого князя Николая Михайловича, впоследствии ставшим Председателем Русского географического общества.

Встреча с А.П. Чеховым и его интересные рассказы о пребывании на востоке России окончательно подтолкнули молодого романтика отправиться служить на Дальний Восток. При личном участии Великого князя, Байков в конце 1901 года прикомандировывается к Заамурскому погранокругу. ( Об истории этого уникального в мировой практике формирования см. «Служу Отечеству» № 4(50), апрель 2012. С.28-29). В феврале 1902 года он прибывает в молодой, бурно строящийся город Харбин.

Вот как вспоминал будущий разведчик первые часы пребывания в неведомом им Китае: « Маньчжурское солнце светило ярко. Надо было являться начальству. Надев парадную форму Пограничной стражи, я отправился в Штаб Заамурского округа, помешавшийся в одном из длинных саманных домов в центре города… У входа стояли старые чугунные пушки, отнятые у китайцев во время боксерского восстания. Здесь же стоял часовой в нагольном тулупе, валенках и косматой белой папахе, при виде меня он вытянулся и стал смирно, смотря мне в глаза».

Несмотря на желание жены остаться в городе, Байков принял твердое решение служить в 3-ей бригаде, которая дислоцировалась в глухих районах Маньчжурии, на границе с Южно-Уссурийским краем. Байков был назначен на должность заведующего оружием всей бригады и находился на ней почти постоянно до середины 1910 года. Одно время он являлся заместителем адъютанта бригады. Уже в начале весны того же года Байков совершил первую ознакомительную поездку по ряду КПП и пикетов. Побывал он и в резервном отряде на разъезде Эхо. В задачи этого отряда входила охрана ближайших районов в сторону КВЖД на 75-100 верст. Для этого посылались конные отряды для изучения обстановки и прямой разведки. В начале лета 1902 года Николай Аполлонович совершил осмотр еще одной группы постов вместе с «Дедушкой» – В.И. Пальчевским командиром 3-ей бригады.

Последний много лет проведший на границе, явно изучал Байкова. К подобному изучению подталкивала и сама обстановка, которая ни в коем случае не могла называться мирной. Маскируясь, активно действовали японцы – хозяева «веселых домиков». Они пытались привлечь на свою сторону остатки отрядов «боксеров» - повстанцев и хунхузов. И если многие офицеры видели в них только бандитов, то Николай Аполлонович тщательно исследует их внутренний мир и конкретные методы их противоправной деятельности. Он замечает потрясающие точностью штрихи, на что другие разведчики не обращали никакого внимания. Эту черту – острую наблюдательность, разумную смелость, в совершенстве владение иностранными языками, склонность к изучению восточных наречий отмечают «Дедушка» и другие старшие офицеры. Тогдашний начальник штаба 3-ей погранбригады А.И. Деникин ( будущий «Всероссийский правитель») исключительно положительно отзывался о своем подчиненном. В том числе, отметил и такие детали, что во время частых застолий он знал «норму», а по утрам в любой обстановке «баловался двухпудовой гирей».

Байкову начинают доверять «особые поручения». Первыми заданиями были маршрутные съемки китайской территории с обозначением не только железной дороги, но близлежащей местности с указанием высот, долин, болот, и т.п. Эта активность была замечена хунхузами, и уже в начале весны 1902 года они несколько раз атаковали отряд Байкова, состоявший из 12-15 человек.

В обязанности Заамурских пограничников входили и вопросы охраны высших чиновников, посещающих КВЖД. Среди них были высокопоставленные иностранцы и высшие лица России, в частности, Министр Финансов граф С.Ю. Витте (1849-1915). Погранстража входила тогда в структуру и систему данного министерства. Во время пребывания на КВЖД, Сергей Юльевич специально ходил в форме пограничника. Байков, вспоминая поездку Витте, писал: « Свита С.Ю. Витте состояла из нескольких десятков человек, преимущественно чиновников различных министерств, а также офицеров Главного штаба… Во время следования этого поезда вся линия КВЖД была приведена в полную боевую готовность, то есть, проведено было третье положение усиленной охраны, когда полотно железной дороги поступает в ведение войск. Самый поезд тоже находился под особой охраной офицерского конвоя...

Как старый железнодорожник Витте очень хорошо разбирался во всех деталях постройки КВЖД и не нуждался в разъяснениях специалистов. Осматривал он молча, и только изредка слышались его дельные указания и замечания. На перегоне от станции Имяньпо до Ханьдаохэцзы я случайно попал в его служебный поезд как заместитель бригадного адъютанта, ротмистра Лукина».

В середине 1903 года Маньчжурию посетил Военный Министр Российской империи А.Н. Куропаткин (1848-1925). «…У него как и у Витте, был особый служебный поезд из Петербурга, но свита его не была так велика и осмотр его не отличался такой помпой. Своим опытным глазом штабного офицера и военачальника он подробно осматривал внешний вид и подготовку войск Заамурского округа, аванпост России на ее восточных окраинах и авангард армии на будущем театре военных действий. Всю КВЖД он осмотрел детально, знакомясь с ее паровозоспособностью как важнейшей коммуникационной линией нашего маньчжурского плацдарма. В свите его были преимущественно офицеры Генерального штаба…При объезде линии он останавливался на некоторых постах и расспрашивал солдат об их житье-бытье, о службе, о хунхузах, об охоте и держал себя очень просто» – позже вспоминал Байков.

Проводимые мероприятия по охране высших государственных лиц были не просто слепым соблюдением соответствующих инструкций или «образцовопоказательными выступлениями» они носили реальный боевой характер со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это красноречиво подчеркивают последующие события, связанные с проездом высокопоставленных чиновников. Так 26 октября 1909 г. на железнодорожном вокзале в Харбине трагически закончилась встреча Министра Финансов Коковцева и японского гэнро Ито. При выходе на перрон, где его ждали представители китайских властей и местной японской колонии, Ито был в упор расстрелян корейским террористом.

Необходимо обратить внимание, что в группах сопровождения всех высших лиц России было много офицеров Генерального штаба. Согласно организации тогдашней системы спецслужб, самыми подготовленными офицерами и были выпускники Академии Генерального Штаба (АГШ), и только им доверяли дальнюю разведку. Офицеры, не окончившие АГШ (Байков, Арсеньев и др.) в исключительных случаях получали «добро» на разведдеятельность, да и то в сфере ближней разведки.

Кроме того, в этот период фиксируется активизация действий японских разведчиков, делывавших ставку на «континентальные кадры». На их стороне были весомые преимущества, которыми не обладали русские: расовая близость, знание языка, географии и условий жизни, понимание менталитета местных жителей. Среди последних преобладали лица, понимавшие чем рискуют, поскольку в случае неприятностей японские власти выручать их не собирались, но они шли на риск, опираясь на дьявольскую смесь авантюризма, патриотизма и стремление приложить свои силы здесь и сейчас, поскольку в другой ситуации они были бы просто не востребованы.

Основным районом, где оперировал Байков, был район, примыкающий к Южно-Уссурийскому краю России. Он называл этот район «от границ Кореи до реки Сунгари включительно». Информация и карты, составленные Байковым, поражали офицеров точностью и ясностью. Несмотря на наличие карт и схем у железнодорожников, именно карты и сведения Байкова были представлены А.Н. Куропаткину. Военного Министра заинтересовали эти данные. Он приказал доставить к нему молодого пограничника. Николай Аполлонович лично дал Министру подробные пояснения к письменным документам, в том числе и о действиях отряда заамурцев при боевых столкновениях. Куропаткин подробно опросил Байкова о хунхузах, таежной составляющей, отдельных эпизодах боев. Министр высоко оценил деятельность разведотряда, приказав представить к наградам всех пограничников.

После отъезда Куропаткина, по инициативе А.И. Деникина, Байков был назначен начальником разведотряда из 25 пограничников. Его задачей являлась контролирование территории к северо-востоку от станции Ханьдаохецзы и отысканием пути, соединяющего КВЖД с долиной реки Сунгари.

Интересны наблюдения Байкова о состоянии Заамурского погранокруга накануне войны с Японией, после назначения Н. М. Чичагова (1903г.) начальником округа: « …таможенный дух Округа усиленно испарялся. Округ, постепенно преображаясь, стал принимать внешние и внутренние формы полевой действующей армии, что сказалось на службе, обучении, боевой подготовке и повседневной жизни всех частей…

В постоянных стычках с хунхузскими шайками, а также в охотах на крупного зверя в дремучей тайге, закалялись дух и тело заамурца. Здесь он прошел прекрасную школу и тренировку»

Как показали дальнейшие события, такая подготовка была оправданной со всех точек зрения. Японская военщина еще в мирное время приступила к организации диверсий и тайному вредительству. Планы «сынов неба» предусматривали проникновение внутрь страны противника, к самым недрам его хозяйства, первоисточникам военной подготовки, чтобы с началом войны их разрушить, дезорганизовать, привести к бездействию, сорвав мобилизацию армии и внеся панику. В январе 1904 года Япония без объявления войны, начала наступление против России с целью выбить ее с территории Ляодунского полуострова и КВЖД. Для многих это оказалось полной неожиданностью. Только не для разведчиков. «…Мы предвидели ее, - вспоминал Байков - не считали ее пустячным историческим эпизодом… Мы знали, что японцев нам шапками не закидать». Вспыхнувшая война не представляла « ничего неожиданного, так как мы знали хорошо нравы и обычаи азиатов и их приемы в борьбе, где предпочтение отдается не силе, а хитрости, коварству и обману».

Профессиональная подготовка заамурцев дала свои «плоды» уже в первые дни войны. Они не только не допустили ни одного случая уничтожения охраняемых объектов, но и добыли стратегически важные сведения при минимальных потерях.

Начавшаяся война показала, что российская сторона не располагала картами с каждым днем разрастающегося по площади театра военных действий. Для решения этой проблемы, Николай Аполлонович вместе с группой нижних чинов был направлен в глухие районы, совершенно не заселенные русскими. Их действия не остались не замеченными. Несколько раз бандиты пытались уничтожить «нарушителей векового спокойствия». Пограничники, изредка вступая в перестрелки, активно маневрировали, уходя от серьезных столкновений. Именно такая, избранная Байковым, гибкая тактика позволила выполнить приказ командования: быстро и оперативно составить необходимые карты вместе с подробным описанием местности. Благодаря полученным сведениям, противник в дальнейшем получал неожиданные и ощутимые удары. Сегодня с полным основанием можно утверждать, что активная разведывательная (особенно ее топографическая составляющая) работа таких офицеров как Байков, позволила обеспечить армию более точными и выверенными картами.

В течение всей войны пограничники направляли свои летучие отряды для проведения разведки и диверсий в различные районы боевых действий. Отряды состояли из одной-двух конных сотен при вьючном обозе. В зависимости от обстоятельств, такие отряды не ограничивались ни временем, ни пространством и удалялись от КВЖД не на 75-100 верст ( как это обещали царские дипломаты), а на 150 и более километров.

Свой вклад в успешную деятельность таких отрядов внес и Байков. Во-первых, тем, что еще до 1904 года составил множество более точных карт и схем. Во-вторых, он максимально ускорил получение и доставку нужных сведений, собрав со своими подчиненными скоростную железнодорожную дрезину – новинку для тех дней. В- третьих, уже в конце войны, он по приказу начальника штаба Заамурской погранстражи С.Н. Люкова в течение двух месяцев прослужил в самом штабе. Здесь Байков показал себя как человек, умеющий собирать, обрабатывать и анализировать получаемую информацию. Проявилось и еще одно незаменимое для разведчика качество – умение быстро и целенаправленно учиться и перенимать опыт у более опытных и старших коллег.

Эту войну монархия дома Романовых проиграла. Слабость российской разведки, а еще более контрразведки, и явились одной из причин проигрыша. Большинство военных считали ее безыдейным, грязным событием. Но, профессионалы спецслужб с обеих сторон дрались жестоко и кроваво.

После войны, продолжая службу в погранстраже, Байков начинает заниматься научной деятельностью как энтомолог, топограф и натуралист. Со второй половины 1905 года он продолжил свои походы, которые всегда носили комбинированный и многоуровневый характер. Они отвечали не только местным требованиям, но и важнейшие их итоги отправлялись в Петербург, и даже, как не странно, в Париж. В 1906 году он проходит службу в топографическом отряде Генерального штаба. Полученные им сведения служили не только интересам погранстражи, но и уже АКАДЕМИЧЕСКОЙ НАУКЕ.

Сразу же после подписания позорного мирного договора началась перестройка Заамурского погранкорпуса, включая и его разведку.

Процесс преобразований отразился и на жизни Байкова.

В этот период ему пришлось пережить множество трагических и просто страшных по своей сути событий. В 1907 году началось восстание в этом регионе Китая против пекинских властей. Разрозненные отряды патриотически настроенных повстанцев и явные хунхузы выступали сообща. В армии спасения родины насчитывалось около 20 тысяч человек. Иногда им удавалось добиваться серьезных успехов.

Установившиеся доброжелательные отношения с местными жителями и уже достаточная известность не раз спасали жизнь Байкову. Однажды, будучи на охоте, он попал в плен к главе повстанцев Тухно, пользующегося огромным авторитетом у местного населения. Последний узнав, что Байков офицер русской погранстражи, приказал освободить его. В декабре 1908 года уже Тухно был схвачен китайскими карателями. Вскоре на станции Ханьдаохецзы (где в это время жила семья Байковых) состоялась его казнь вместе с 40 его подчиненными. Всем им отрубили головы. У самого Тухно вскрыли грудную клетку, палач вынул сердце, поднял его над собой, отрезал кусок и проглотил. Затем остатки сердца были брошены в толпу китайцев. По средневековым местным традициям, сердце храброго человека, как и сердце тигра, дает силу, долголетие и мужество. Десятки людей бросились на окровавленные остатки, выхватывая их друг у друга, отрывали мелкие куски и в фанатическом угаре запихивали себе в рот. Голову Тухно отправили в Пекин как победоносный трофей. Через треть века, Байков узнал, что в Маньчжурии Тухно стал народным героем и о нем сложены целые легенды.

Учитывая поступающую от разведки информацию, русские власти КВЖД убеждались в правильности на тот момент принятой позиции – не вмешиваться во внутренние дела Китая. В то же время, существовала реальная возможность новой агрессии японских самураев. Поэтому командующий округом генерал-лейтенант Чичагов особое внимание обращал на индивидуальную подготовку рядового состава и офицеров, на тактические учения и управления огнем в бою. Пограничников знакомили с последними достижениями военной техники. С 1908 года все части округа стали выезжать в лагеря, где проходили занятия по тактической и боевой подготовке. При этом в каждом полку и бригаде выделялись «особые» роты. Одной их таких рот в 5-ом Заамурском полку командовал Байков. В структуру роты входили как пограничники, так и разведчики и полковая охотничья команда из 30-ти человек.

Постепенно Байков все больше приобретал авторитет среди местного населения. Он не раз защищал от бандитов бедных китайских крестьян и «кули». Особенную известность он приобрел после того, когда «победил Великого Вана». Несколько лет этот огромный тигр, явно выделявшийся из массы своих собратьев необыкновенной силой и хитростью, нагонял страх на неграмотных местных жителей, убивая всех, кто пытался его преследовать. Никто не мог с ним справиться… и только русский офицер нашел, выследил и уничтожил убийцу. Счастливые китайцы были более, чем благодарны «лоча» (русскому).

В 1910-1911 г.г. своей активностью в Маньчжурии стал выделяться отряд повстанцев-«краснобородых» во главе с неким Вандо. Именно роте Байкова было поручено покончить с излишне «ретивыми» хунхузами. Николай Аполлонович разработал и составил план операции. Но, в это время он после травмы передвигался на костылях, поэтому непосредственными ликвидаторами повстанцев явились штабс-капитан Мартенсон и потомок легендарного Тимура – князь Ин. Гантимуров. После окружения и боя многие хунхузы были перебиты и некоторые взяты в плен. Сам Вандо с небольшой группой сумел уйти и скрыться в таежных дебрях.

После выздоровления Байков только с одним рядовым отправился в тайгу. Озлобленные родственники погибших, выследили ночевку офицера и утром он оказался полностью блокированным в одной из фанз. Шансов на спасение не было. Русские пограничники заявили, что не сдадутся и примут последний бой. Но, атака китайцев не состоялась…они отступили.

Через несколько лет произошла встреча ( в официальной обстановке) с Вандо. Теперь он уже был полковником правительственных войск. «Почему вы не убили меня, когда я попал в ловушку?»– спросил Байков. «Тебя спас от смерти только Великий Ван, которому воздаются божеские почести, поэтому «Победителя Вана» не может тронуть рука обычного человека». Через много лет, все выстраданное и пережитое в Маньчжурии, особенно перипетии тех событий, легли в основу глубинной, философской повести Байкова «Великий Ван». (Впервые опубликована только в конце 30 –ых годов, переведена на все языки планеты. Специалистами признано, что ни одно другое произведение не сочетает так глубоко философию и мудрость России и Восточной Азии).

Рота, которой командовал Байков, приобретала все большую популярность. За ней закрепилась слава «тигровой». Весь личный состав набирался только из добровольцев, тех, кто сам вызвался служить в этом опасном подразделении. Рота всегда находилась в боевой готовности, постоянно вступала в боевые столкновения с нарушителями границы Полосы Отчуждения. В случае необходимости преследовали нарушителей. Для розыска и поимки последних в роте были специально натренированные собаки. Активно использовалась рота и для проведения разведопераций. В начале 1914 года Байков был переведен на другое место службы, но заложенные им традиции еще долго служили «во славу царю и Отечеству».

В этот период он знакомиться с В.К. Арсеньевым, с которым у него сложились особые приятельские отношения. Байков уже был одним из наиболее известных лиц на КВЖД. Он являлся «коренным заамурцем», более 10 лет пробыл в Маньчжурии, в то время как многие дети привилегированных лиц сбегали, не отслужив положенных сроков. Он был награжден многочисленными орденами и медалями. К нему благоволили некоторые члены семьи Романовых. Они с гордостью показывали европейским гостям коллекции бабочек, чучела редчайших животных и птиц, которые в столицу присылали Арсеньев и Байков. Таких экспонатов не было ни в Берлине, ни в Вене, ни в Париже. Эти «подарки» являлись ценностью всей России. За достигнутые им успехи, талантливый офицер и этнограф был награжден участком земли в 500 десятин на берегах реки Иман. После издания в Петербурге книги «В горах и лесах Маньчжурии», Байков получил и всероссийскую известность. При выпуске этой книги рецензент писал: «Талантливо, ярко и красочно автор рисует охоты, природу, нравы и обычаи малоизвестного края, и все очерки и рассказы его читаются с большим интересом. Увлекательные описания охот, чутко подмеченные красоты дикой и величественной природы, масса ценных наблюдений, собранных в книге… делают ее чрезвычайно интересной не только для любителя природы и охотников, но также для всех сколько-нибудь интересующихся Маньчжурией». (Сейчас эта книга оценивается в 65 000 руб.).

                                                   Фото из книги «В лесах и горах Маньчжурии»

Парадоксально, но факт, «обласканный» четой самодержца, он по-прежнему был капитаном и всего лишь командиром роты, что впрочем, довольно часто происходило с честными и гордыми пограничниками.

В июле 1914 года началась мировая война. И вновь Байков проявил себя в высшей степени честно и патриотично. Ушедший перед этим в отставку он отказался от тыловой, мирной службы и перешел в армейскую пехоту. Сражался против Австро-Венгрии командиром роты 445-ой пехотной Харьковской дружины. Был тяжело ранен в ногу.

В 1916 году на передовой началось братание с недавними врагами. На ряде участков фронта прекратились активные боевые действия. После Февральской революции большинство офицеров, замеченных в контактах с императорской семьей, отчислили из «силовых подразделений». Многие, особенно молодые офицеры, растерялись. Одни рвались «резать» глотки «германским шпионам – большевикам», другие уходили в стан анархистов и эсеров. Умудренный жизненным опытом Байков постепенно приходил в мысли: не стоит поддерживать ни «белых», ни «красных».

В конце 1917 года он приезжает в Киев, где жили его сестры. Здесь он знакомится и женится на Вере Ивановне Круминг (1895-1990) , которая 40 лет будет его надежной спутницей. 30 августа 1919 г. город был взят Добровольческой армией. Николай Апполонович снова был призван на военную службу и отправился в Таганрог, где был расположен штаб генерала А.И.Деникина, его соратника еще по Маньчжурии. Главнокомандующий предложил Н.А.Байкову пост офицера для поручений и чин генерал-майора. Но, как писал Байков «я категорически отказался от этого, заявив, что не хочу принимать участия в братоубийственной гражданской войне». Заболев сыпным тифом и имея на руках новорожденную дочь, в полном смысле слова находясь между жизнью и смертью, он хотел одного - вырваться из кровавого хаоса. В феврале 1920 года Байковы отплыли на корабле из России. И только в конце 1921 года, через Египет, Таньганьику, Яву, Цейлон, Индию он прибывает в город-порт. Владивосток его встретил сильнейшими морозами и наступлением новых правителей- братьев Меркуловых - на «красные Иман и Хабаровск». Город был наводнен преступным элементом, контрабандистами и «бродягами» со всего света. Байковы перебираются на КВЖД.

Семья не имела средств на жизнь, и перед нею открывалась перспектива довольно жалкой будущности. Однако его в Харбине помнили. Он получил работу на КВЖД, на станции «Эхо», а вскоре – на лесной концессии Ковальского на станции «Яблоня».

Почти сразу по приезде Николай Апполонович возобновил свою научную деятельность, теперь уже в рамках Общества Изучения Маньчжурского края (ОИМК).

Фото в рабочей комнате секции естествознания ОИМК. В первом ряду слева Н.А. Байков ( октябрь 1926 г.)

Пережив и перестрадав все новые перипетии: захват японцами КВЖД, военный конфликт 1929 года, передачу железной дороги китайскому правительству – в 1930 году Н. А. Байков перешел на службу в Учебный Отдел КВЖД и до 1935 г. состоял преподавателем естествознания в гимназии им. ген. Л.Д.Хорвата в Харбине, где пользовался большой популярностью и любовью своих учеников.

Период с 1934 по 1945 - самый плодотворный по количеству изданных Н. А. Байковым трудов. Не останавливаясь в подробностях на его литературной деятельности (она заслуживает отдельного, объемного и глубокого рассмотрения.- С.К.) необходимо отметить, что в это время он приобрел мировую известность. В 1936 г. в Лондоне вышел перевод его книги «В дебрях Маньчжурии» под названием «Big Game Hunting in Manchuria», а в 1938 г. – французский перевод «Mes chasses dans la taiga de Mandchourie», и в том же году – перевод «Великого Вана» – «Le Grand Van». Его книги удостоились внимания короля Виктора Эммануила Итальянского и короля Петра II Югославского, получили обширное распространение в Японии. Английский издатель Хатчинсон сравнивал Байкова с Фенимором Купером. Культурный Харбин широко чествовал 35 и 40-летие его литературной деятельности. К этому периоду относится и его обширная переписка с литературными и политическими деятелями российской эмиграции: Ф. И. Шаляпиным, В. И. Немировичем-Данченко (Прага), М. А. Осоргиным (Париж), генералом П. Н. Красновым и др.

Николай Апполонович и его молодая жена много и упорно работают. Разнообразие содержания, направленности и формы – поражают. Здесь и очерки, и рассказы, повести, сказочные были, стихи, исследования психологии людей различных национальностей. С годами принципиально меняется и его мировоззрение. В его произведениях ясно звучит НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ. С позиций жизненной мудрости он по-другому смотрит на прошедшие события. Они излагаются во времени и пространстве, где нет никаких политических сентенций, есть четкое видение ДОБРА и ЗЛА. Его ФИЛОСОФИЯ это не сухое, академическое освещение объектов исследований. Его изложение происходит в традиционной, многовековой модели русской философии, которая возникла на берегах Днепра и Волги – в сказках и легендах.

Приехав на КВЖД глубоко верующим, романтично настроенным молодым человеком, он прошел все мыслимые и немыслимые этапы духовного перерождения. Его выслеживали и убивали, и он – выслеживал и убивал. Почти везде его преследовала кровьи: кровь друзей и врагов. В этой кровавой и грязной волне он провел более 20 лет. Чтобы иметь – надо потерять. И он потерял многое: рано – мать и отца, первую семью, друзей-разведчиков. Особенно его потрясла смерть глубоко уважаемого им и близкого ему по духу В.К. Арсеньева. Но, всегда между ПОТЕРЯМИ и УБИЙСТВОМ стояли генетическая память и традиции предков, духовно сильные учителя, и ПОТРЯСАЮЩАЯ ПРИРОДА МАНЬЧЖУРИИ. Все это наряду с объективными факторами повлияло на превращение разведчика погранстражи в ФИЛОСОФА с международной известностью.

Необходимо отметить, что более чем в 300 опубликованных им произведениях, практически отсутствует какая-либо информация о его «особой деятельности». Николай Аполлонович еще в ранней молодости понял: молчание для разведчика – золото, спасающего его и жизнь вверенных ему людей. Может поэтому большинство его работ выходило под псевдонимами: Зверобой, Заамурец, Пенснэ, Следопыт, Натуралист-Охотник, Промысловик, Скиталец.

Обращает на себя внимание, что жизненные политические, философские взгляды Байкова не были раз и навсегда принятыми. Они менялись и постоянно находились в «житейском» движении. В 30-е годы радио и пресса КВЖД обрушила на читателей и слушателей информацию о репрессиях в России. О достижениях Страны Советов вообще не сообщалось. Под влиянием этой истерии СМИ в марте 1941 года Байков писал: « Рассвет уже близок! Тьма рассеивается! Вся русская эмиграция ждет с нетерпением … когда Германия приступит к ликвидации Коммунизма и восстановлению национальной России. Мы ждем двадцать три года – подождем еще немного». Позже глубоко страдал, узнавая правду о Великой Отечественной Войне. Радовался введению Сталиным в советской армии царских «золотых» погон, и награждении высокими наградами представителей православного духовенства. Искренне приветствовал разгром Германии и Японии в 1945 году…

Семью Байковых миновали аресты бывших белогвардейцев, проводимых советскими спецслужбами на территории Маньчжоу –Го. Не подверглись они и репрессиям при «красных китайцах»…

В декабре 1956 г. Николай Апполонович с семьей отплыли на пароходе «Чантэ» из Гонконга и высадились в Сиднее. Рассматривая австралийский ландшафт из окна поезда, везшего его в Брисбен, Николай Аполлонович был удручен сухой монотонной и жалкой на вид природой пятого континента, не говоря уже о декабрьской жаре. Он непрестанно вспоминал Маньчжурию, ее богатую природу, ее тайгу, которая исчезала. «Теперь, – писал он, – осталось вспоминать свою молодость и жизнь и охоту на моей второй родине, в Маньчжурии».

Живя в Австралии, он слабел, его здоровье ухудшалось. В начале марта 1958 г., после сердечного удара, он был отправлен в больницу, где тихо скончался 6 марта 1958 г., в 10 часов вечера.

В одной из газет «Русская мысль» было подчеркнуто: "Особенности творчества Н.А. Байкова, – возвышают его над всеми теми писателями, которые умышленно выискивали и подмечали только худшее в русской жизни и вселяли в неискушенные души дух отрицания и неверия и злобу к порядку… Особенно беззаветная любовь писателя к России и русскому народу вызывает восторг и сознание: Боже, как хороша была Россия, и какие прекрасные люди жили на ее просторах»

Сергей Крюков.