СТАНИСЛАВ ФИШЕЛЬ. СТИХИ, НАПОЛНЕННЫЕ СВЕТОМ

*** 

Осело время на моих висках
Холодным снегом, что уже не тает…
Небесный страж, у времени в тисках,
Последний раз мою судьбу листает.

Летит душа по памятным местам,
Определяя искренне и точно,
Что временем упрятано бессрочно,
А что я позабыть хотел и сам.

Как нелегко дорогою такой
Влачить себя под пытками признаний:
Горячий стыд сменяется тоской
И терпким ядом злых воспоминаний.

Но, жизнь моя, ты не во власти зла!
В тебе так много солнечного света!
Я никогда не бегал от ответа,
Не отступал, не разрубив узла.

Теперь, когда я в жизни знаю толк,
Я вижу, как раздев других до нитки,
Судьба как будто мне вернула долг
Крылами

Для ещё одной попытки.

Аркадий Лейфер

Творчество Стаса Фишеля, моего товарища, коллеги по сообществу "ТМ Вдохновение", многогранно и многопланово. Несмотря на то, что писать стихи Стас начал буквально два года назад, им написано за этот короткий срок свыше 800 стихотворений... И если кто думает, что автор пишет так много, не задумываясь о качестве своих произведений, тот глубоко ошибается... Это редкий случай единства гармонии и содержания в каждом из написанных Стасом стихотворении. В них ясно и чётко выражена авторская неповторимая интонация, мудрый, спокойный тон повествования, в котором прослеживаются часто и нотки юмора и иронии.

Стас Фишель – универсальный поэт... Он может с одинаковой лёгкостью и изяществом описать в стихотворении и простую жанровую cцену, и поведать мудрую притчу, и покорить душу волшебным сказочным сюжетом, и передать тончайшие психологические нюансы человеческих трагедий... И это не просто точное и подробное описание, но и выражение своего, личностного отношения к описываемому в стихах. Именно эта авторская и чисто человеческая интонация делает произведения Стаса Фишеля узнаваемыми для тех, кто является его многочисленными читателями и почитателями его таланта.

Часто лирический герой стихотворений автобиографичен. И тогда мы становимся невольными свидетелями внутренних коллизий автора как личности глубоко философски мыслящей, размышляющей над различными сторонами нашей сложной, противоречивой жизни. Иногда он даже просто подсмеивается над самим собой в ироничном ключе, не боясь раскрыть для читателя те или иные качества своего характера.

Всё это подчёркивает многогранность и многоплановость поэтического мастерства Стаса Фишеля, который не останавливается на уже достигнутом, а постоянно стремится к творческому росту, являясь для нас, его друзей, коллег по перу, образцом человеческого обаяния и поэтического мастерства, авторитетом, к мнению которого мы всегда с уважением относимся.

Хочется пожелать Стасу Фишелю в его творческой деятельности новых достижений и побед, новых ярких произведений, и, конечно же, вдохновения!

Николай Гого

Тихо...

очень тихо, тихо-тихо...

едва слышно, едва уловимо...

Надо очень собраться, настроиться, чтобы разобрать в шуме и гуле нашего громкоголосого века-зазывалы этот очень негромкий голос. Он как будто живет сам по себе, не нуждаясь в слушателе. Он уже давно бы исчез и умер, если бы какая-то таинственная сила не заставляла бы его звучать снова и снова. Вопреки, не сообразуясь с ритмом и требованием времени – наступившему Часу быка.

Однажды, выбравшись из городского гомона, случайно, без надежды на быстрый эвакуатор после прокола покрышки, чуть отойдя за кольцевую в придорожный лесок, обнаружишь, поскользнувшись, под  жухлой листвой  не привычную грязь, но странную своей чистотой воду. И пойдешь вдоль едва заметных среди палой листвы проплешин, и не заметишь, как зайдешь уже в сам лесок. Там, на небольшой полянке поймешь причину этой поразительной чистоты воды – это родник пробивается из темных толщ к свету. И только что стоящий в ушах  гул автотрассы будто исчезнет куда-то, а слух наполнится вот этим самым

тихим

очень тихим, тихим-тихим,

но перекрывающим все остальные звуки звоном вырвавшегося на свободу голоса.

Трудно удержаться и не напиться этой воды. Погружая в холодные струи ладони, будто принимая причастие, скидываешь с себя морок городских обманок – здесь уже не надо притворяться сильным и смелым, удачливым и ловким. По глотку уходит тревога, с каждой капелькой наполняешься покоем. Из умного превращаешься в мудрого.

Не хочется говорить. 

Хочется не нарушать тишины. И только слушать, не перебивая, спокойный голос стиха Фишеля. 

Там нет позы и красоты. Там нет умствований. Но там есть сердце, пульс которого подобен биению ключа из земли. Спроси у родника – зачем он бьет? Спроси у Стаса – зачем он пишет? 

Кому, для чего нужен этот родник?

Никому, ни для чего.  Он просто есть. Он сам – пульс Земли, ее артериальное давление. Он не орошает пустыню, его не перекроют  ГЭСовской дамбой, через него не наведут понтонный мост... От него нет выгоды и проку. Но он вне этих людских категорий.

Людских ли? В том-то и дело, что, когда имеешь дело с таким явлением, как стих Стаса Фишеля, привычные категории не срабатывают. Как для того, чтобы услышать родник, надо отстраниться от суетного города, так и с поэзией Фишеля – надо отстраниться от обыденности. Он не уводит читателя в сказку, в свои туманные грезы. Его стих похож на голые ветки поздней осенью. Иногда – на весенний, только набухший почками лес. Иногда ветки его леса стынут, подернутые кристальной изморозью. И даже щедрый летний лес у него светел и прозрачен, лишен готической мрачности и мшистого валежника. Сквозь эту прозрачность виден Человек. Маленький, как принято говорить о простом  человеке, но с  большой буквы.

В этом сравнении обывателю становится совестно.  Стих Стаса не излучает сияния, но наполнен внутренним светом. Надо только заглянуть вовнутрь. Надо только прислушаться. Надо только перестать дышать. На короткое время задержите дыхание... Он иноходец, почувствуйте его иноритмичность, иновременность. Его немодность. Но его вневременность актуальнее слоганов горящих шоп-туров – вот уж действительно горящая насущность. Мы перестаем быть смертными, когда соприкасаемся с Вечностью. У Фишеля Вечность размером в одну человеческую душу, но вмещает в себя всю Вселенную. 

Я не могу говорить возле этого родника – слова начинают кривляться и юродствовать.

Я учусь молчать после его стихов.

Думать. Чувствовать.

Жить осмысленно.

И если повезет, жизнь наполняется особым внутренним ритмом: все вокруг колотится, гремит, с треском рушится, а внутри, как камертон, – этот чистый, прозрачный голос. Тихий. Но его не перекричать даже тревожным сиренам авианалетов. Потому что все авианалеты когда-нибудь кончаются, а тихий голос родника – вечен...

Очень хочется мира. Но Мир еще не очистился от скверны, чтобы подарить ему мир.

И тогда раздается набат, срывая своим мощным гулом приросшие к лицам манкуртов маски...

Я плохо разбираюсь в стихосложении, поэтому прошу простить мне, что здесь нет ничего про саму поэзию. Но поэзия - часть литературы, а литература сегодня в условиях взрывного развития информационных технологий уже прочно превратилась в реальность, пусть пока  и с приставкой – виртуальная. Т.е. творческий процесс стал жизнью не только для автора, но и для читателя. Писатель превратился в демиурга,  оживив свои образы, населив свои миры нами, своими читателями. И как житель миров двух этих столь разных авторов хочу сказать, что для меня это один и тот же мир. От меня не требуется никакого раздвоения или предпочтения. Когда есть не перед глазами, плакатно,  а камерно, где-то перед внутренним взором понятия о чистоте – это  и есть стержень человека. С таким неплакатным стержнем человек не может жить, смирившись с всепожирающей ржой цинизма и лжи. С такой закалкой можно не участвовать в подлости, но трудно остаться безучастным в борьбе с этой подлостью. 

Но Зло не побороть злом. Два автора: Евгений Гусаченко и Станислав Фишель – мне одинаковы дороги своим гражданским мужеством. Оба поэта – пример стойкости не только с внешним злом, но и, что значительно важнее, со злом внутренним. Они помогают мне понять такую простую в своей непреложности истину, что, не одолев своей звериной сущности, трудно стать человеком. Невозможно. Дракон – это образ внутреннего Зверя. И только от нас самих зависит, кто одержит победу.

Стас не дает скатиться в слезливую ностальгию.

Женя укрепляет в надежде, что есть смысл в этой борьбе.

Фишель убеждает, что мы спасем Мир, если сбережем Человека  внутри себя.

Гусаченко уверяет, что не сдавшийся –  уже не проиграл

Иногда мне кажется, что это один человек. Только в разных ипостасях.

А какая  у всех наших перерождений цель? Стать Человеком.

Известно, что чем выше разность потенциалов, тем выше напряжение сети.

Имея такие полюсы, читатель может быть уверен, что  подпитывается из сети очень высокого напряжения. Такого высокого, из которого и рождается  "огонь, мерцающий в сосуде".

Вячеслав Иванов
Мне нравятся стихи Стаса своей лиричностью и качеством слова. Стас – лирик до глубины души. Но он не просто лирик, а строгий лирик. Мне нравится у Стаса строгость и бережное отношение к слову. В его стихах нет лишних слов. Каждое слово не только занимает своё место по ритму и смыслу, но и является необходимым, и фраза теряет смысл и красоту, если это слово убрать. Может, поэтому его стихи как-то особенно прозрачны и обладают особой звонкостью. Может, поэтому лирика Стаса принесла ему звания победителя на многих международных конкурсах.
Каждый поэт, независимо от жанра, своими стихами создает у читателя свой образ. Также и художник, и музыкант ... Творцы в большей степени раскрываются перед людьми через свои творения, нежели в обычных словах…
В этом смысле мне очень нравится автопортрет Стаса Фишеля, который раньше был у него на аватаре. В нём неистовый полет души Стаса, то, что еще не нашло, мне кажется, своего полного отражения в стихах. Но Стас – трудяга. И мы, все его почитатели, желаем ему покорения новых вершин творчества, а также сил, времени, света в душе и здоровья для этого.

Стихи Станислава Фишеля, напечатанные в сборнике «Время года – надежда».

Автор использованных рисунков и фотографий - Станислав Фишель.

И откроется тайна

Мой город и дом продуваются ветром насквозь,

Ни осени здесь, ни весны – только лето и лето,

И солнце в зените торчит, как расплавленный гвоздь,

Избыток тепла подкрепляя обилием света.

Мой город и дом на распутье прошедших времён.

Золы зачерпну из ещё не остывшего слоя –

И вздрогнет земля от падения римских колонн,

И вскрикнет солдат, поражённый пернатой стрелою.

Мой город и дом расположены в Райском саду –

Когда-то Господь создал здесь и Адама, и Еву

И прочь их прогнал, на свою и на нашу беду,

И Сына явить честь досталась овечьему хлеву.

Путями судьбы никому управлять не дано,

На этой земле оказался и я не случайно.

Не знаю пока, что же мне совершить суждено,

Но правильный путь изберу – и откроется тайна.

На этой земле чудеса происходят везде…

Кинерет блестит, как в небесные дали дорога.

В душе помолюсь и босой побреду по воде –

Прощенья просить у Тебя – мной забытого Бога…

Элегия

Что наша жизнь? Не список ли потерь,

С рожденья заготовленный судьбою?

Захлопываешь сам за дверью дверь,

Где остаётся всё, что бралось с бою.

Сперва теряешь лучший в мире дом –

Под сердцем лучшей женщины на свете,

Мир познаёшь и с болью, и с трудом:

Наивность нелегко теряют дети!

Поймёшь, что не всесилен твой отец,

Что друг предаст в нелёгком положенье,

И, как одну из множества овец,

Тебя страна отдаст на постриженье.

Придёт любовь – в улыбках и цветах, –

Захватит душу, уберёт границы…

Она предаст – и вновь потерпишь крах,

Уйдёшь в себя в своей глухой темнице.

Умом пройдёшь по гулкой пустоте –

Её ничем заполнить невозможно! –

Но скажут все в наивной простоте:

«Ах, как он мудр!

Нам поучиться можно!»

Рыбалка

У ног моих течёт река,

В ней отразилось небо –

Кидаю прямо в облака

Малькам кусочки хлеба.

Как будто солнце теребят

Подвижные рыбёшки:

Не успеваю бросить взгляд –

Всё съедено до крошки.

А в небо вставлен поплавок,

Как леденец в полоску –

Он будто в море островок

Для голубой стрекозки…

Но ветер выдохнул слегка –

И небосвод качнулся,

Очнулась сонная река,

И мир вокруг очнулся.

Опять река была рекой,

Наполненной движеньем, –

В неё и канул мой покой

Разбитым отраженьем…

К зиме

Давно уже не бродят грозы,

Перекликаясь и бранясь,

Унылый дождик сеет слёзы –

И не торопятся морозы

Скрыть опостылевшую грязь.

Как будто нынче наши зимы

Издалека идут пешком,

А на полях необозримых

Густые ёжики озимых

Уже пора укрыть снежком.

Вот и крикливые вороны

С полей вернулись на ночлег,

Как чёрный дым, впитавшись в кроны.

А над деревней полусонной

Уже кружится первый снег…

Опустила зима…

Опустила зима покрывало тумана,

Растворяя границы земли и небес.

Солнце, день завершая по-зимнему рано,

Зацепилось краями за призрачный лес.

Хрупкой корочкой льда укрепилась дорога,

Не курится, как прежде, летучая пыль,

И морозцем ночным наклонённый немного,

Как седины мои, серебрится ковыль.

И уже тишины никогда не нарушит

Ни шуршание ветра, ни пение птиц –

Лишь валы ковыля, как заблудшие души,

Вечно будут лежать перед Господом ниц…

Фантом

Как любовь, постепенно кончается день,

Бережливая ночь тушит яркие краски –

И зовёт под свою серебристую сень

Тех, кто верит в её молчаливые сказки.

Ты, потеря моя, вдруг возникла вдали

И спокойно пошла в суету светофоров…

Как проведала ночь, что душа всё болит?

Где живое рвалось, там затянет не скоро…

От походки твоей и от гибкой спины –

Как огнём по лицу и морозом по коже!

Не могла ты приплыть из далёкой страны,

Много лет пронеслось – как ты стала моложе?

Не могу обогнать и в лицо заглянуть:

Словно ветер сдувает меня с тротуара.

Ты на миг успеваешь лицо повернуть,

Растворяясь дымком в ослепительных фарах…

Вечер был, и второй, да и третий потом,

Зажигались огни ослепительно-рыжим.

Возникал и опять исчезал мой фантом.

Подпуская меня с каждым разом всё ближе.

И – догнал наконец! И, спасая от фар,

От слепящих лучей и ревущих моторов,

Помню скрип тормозов – и мгновенный удар…

И погасли огни … и зажгутся ли скоро…

Автор рисунка Пётр Волков

Звезда

Болотный король привязался к Звезде,
Которая ночью плескалась в воде.
Уж как он играл с ней всю ночь напролёт!
То кинет, как мяч, то в ладони возьмёт,
То ластой плеснет – станет звёздочек пять,
И очень непросто их вместе собрать.
Когда отдохнуть он спускался на дно,
То лучик звезды обнимал всё равно.
При блеске зари исчезала она,
И бедный Король тосковал дотемна.
Но эту любовь поджидала беда –
В болоте однажды замёрзла вода.
Король, позабывший о тёплой норе,
Собой растопил этот лёд на заре.
Но к ночи замёрз, и замерзла вода…
А в небе беспечно сияла Звезда!

Я тоже однажды пленился звездой
И чуть не остался под стылой водой...

Словно песня…

Вихрастые смерчи на пыльных дорогах

Синкопами пляшут по нотам судьбы,

Сбивается с ритма душа-недотрога,

Как путник, уставший от долгой ходьбы.

В пути потерялась последняя тропка,

Исчез горизонт за туманом густым.

Иду, продолжая мелодию робко

Писать наугад по полоскам пустым.

Рукой управляют поющие птицы,

Улыбки восходов, дожди и снега.

И я заполняю пустые страницы,

Как реки весной заливают луга.

И пусть до звезды, что наметил сначала,

Земными путями добраться не смог,

Хочу, чтобы жизнь, словно песня, звучала

Финалом крещендо по нотам дорог.

Мы играли любовь

Мы играли любовь, ожидая любви,

Прижимая к груди повзрослевших соседок.

Извергался вулкан, закипевший в крови,

Оставляя всю ложь и тоску напоследок.

Мы играли любовь, выбирая подруг

В бестолковой толпе приглашённых на пьянку,

Чтобы после всего, трезво глянув вокруг,

Устыдиться себя и бежать спозаранку.

Мы играли любовь за семейный уют,

За отказ от друзей, за покой постоянства –

И боялись в ночи откровенных минут,

Ощущая душой недостаток пространства.

И когда, наконец, появилась она,

Поднимая бокал и сверкая улыбкой,

Мы, едва нацедив пару капель со дна,

Посчитали её просто грустной ошибкой…  

Вспоминая Кавказ

Полыхает полнеба языками заката,

Тучи льются в долину с остывающих гор,

Ветер дует в орган непрерывным легато,

Приглашая на мессу в необъятный собор.

Сердце бьётся сильней перед таинством мира,

Будто с горных вершин кто-то должен сойти

И сказать те слова, что мы ждём от Кумира, –

И домой возвратить тех, кто сбился с пути...

Шторм
Вот уже и до нас докатилась осень,
Солнце умерило свой летний пыл,
Моря штормящего буйную проседь
Ветер взбивает в туман и пыль.
Пляж залит водой, как большая сцена,
Актеры готовы, притушен свет,
Но, хотя до нуля опущены цены,
Ни одного зрителя в зале нет.
Лишь я бреду, разгоняя в стороны
Голубей, исполняющих чаек роль,
Да на редких столбах часовые-вороны
Хрипло требуют назвать пароль.

Черное солнце

И ночью, и днем с побеленной стены

Вещал репродуктор, глашатай войны,

И не было круга страшней и черней,

Чем черное солнце бесчисленных дней.

Последние сводки читал Левитан:

— Тот город разрушен, тот с боем, но сдан,

Погибли... убиты… захвачены в плен,

На фронте опять никаких перемен!

И черному солнцу, казалось, верны,

Чадили пожары жестокой войны,

Горящие танки, леса и дома —

Ползла над землей непроглядная тьма.

Дошло и до нас, надрывая сердца,

Письмо-треугольник о смерти отца…

Пронзительной болью наполнился дом.

Молчал Левитан,

И стучал метроном…

Сквозь горькие слезы смотрел я в окно.

Там солнце взошло.

Черным было оно…

Гроза

Гром развалился на кусочки,

Как крепкий сахар-рафинад,

И миллионом молоточков

Ударил в стёкла крупный град.

Кричит хозяйка и смеётся,

С верёвок дёргая бельё:

Сейчас вверху дыра прорвётся –

И дождь польётся на неё.

И дождь пошёл. Да дождь ли это?

Он пал стеной, как водопад,

И будто в ночь, почти без света,

Машины взвыли невпопад.

Опять над крышей гром взорвался.

Но вот, минуту погодя,

Несмелый луч к земле пробрался

С последней горсточкой дождя.

Умчались мутные потоки,

Гроза короткая прошла –

И солнце в лужах неглубоких

Уже полощет зеркала...

Чужбина

Я тоской по прошедшему болен,

Вдалеке от родной стороны:

Не видны здесь кресты колоколен,

Соловьи по ночам не слышны.

Не темнеют над речкой дубравы,

Не срывается дождик косой,

Васильково-глазастые травы

Не остудят колени росой.

Здесь житьё не сырая темница,

По соседству живут не враги –

Да не пьётся чужая водица,

И не сладки на вкус пироги.

.

Лишь в мечтах безнадёжно-привычных

Чей-то голос, до боли родной,

Скажет: «Хватит хлебов заграничных!

Тройка подана. Едем домой!»

Благодарю

Как славно утром просыпаться дома,
Забыв на время мерзкие отели,
Понежиться, свыкаясь в полудрёме
С истомой сладкой в отдохнувшем теле.

Остатки снов, неясных и тревожных,
Пытаются в сознанье закрепиться,
Да лжива череда намёков ложных –
И незнакомы явленные лица.

Но солнце, ветер, окна нараспашку!
Залётный шмель стекло таранит телом…
Холодный душ, короткая рубашка –
И марш на кухню заниматься делом!

Вот турка с кофе на огне вскипела,
Кусочек льда для осажденья гущи,
Разломлен хлеб, и масло припотело –
Душа с земным сливается всецело…
Благодарю, Господь, за хлеб насущный!

 Песня на стихи Станислава Фишеля, автор музыки Виталий Корнеев.

Удачи тебе, наш дорогой Стас, новых высот и взлётов!