Любопытных моментов в послании Владимира Путина было достаточно

Мы вступаем в эпоху «кардинальных перемен, а может быть, даже и потрясений», предрек Путин 12.12.12. в своем послании, первом после возвращения в Кремль. И призвал людей обрести внутреннюю энергию, патриотизм, подумать о нравственности и втором-третьем ребенке в семье. Взамен пообещал почет и уважение, хорошую работу и просторное жилье, стройотряды и детские сады.

© РИА Новости. Михаил Климентьев

 

Это послание, девятое для Путина-президента, но первое после его возвращения в Кремль, ждали особенно напряженно и гадали, чем потрясет. Революций Путин не любит, что и доказал в том числе через послание. Чем вызвал у многих разочарование — ах, мы все это уже слышали. Интересно, а чего хотели? Что выступление перевернет мир?

Все же стоит пройти через несбывшиеся ожидания и обратить внимание на целый ряд любопытных моментов.

Иллюстрация: Марина Лаба

Ценность частности

Первая часть, где-то минут сорок, была логичнее и сильнее второй. Выстроенная более грамотно по стилю, да и по смыслам, она звучала образно и одновременно доступно. Многие уже поглумились над «духовными скрепами», но со многими пассажами трудно не согласиться, а некоторые использованные слова были вообще неожиданными. Например, «внутренняя энергия» и «пассионарность» нации.

После краха тоталитарного общества произошло «восстановление значимости частных интересов». Между тем именно в уходящем году пришло осознание, сколь хрупко это достижение и как быстро может быть нивелировано. В поисках неких нравственных основ, тех самых «духовных скреп», государство, скорее рефлексивно, чем осознанно, спонтанно отвечая на разные формы протестов, попыталось упорядочить социальное пространство и внедрилось в частную жизнь граждан. Во всяком случае так это было истолковано. Эксперты говорили: люди готовы терпеть неэффективное государство, но если оно начнет им диктовать, что смотреть, что читать и что любить, это оттолкнет даже лояльных, испугает и без того нервных жителей мегаполисов.

Путин сказал, что надо поддерживать институты, которые «являются носителями традиционных ценностей», однако «попытки государства вторгаться в сферу убеждений и взглядов людей — это, безусловно, проявление тоталитаризма». Путин прекрасно владеет интонацией, когда хочет особо подчеркнуть значимость произносимого: «Закон может защищать нравственность, и должен это делать, — отчеканил он. — Но нельзя законом установить нравственность».

Иллюстрация: Марина Лаба

Химеры болотные

Здесь появляется следующая тема, которая в той или иной степени витает в воздухе последние года два, но попытки взяться за которую приводят либо к ортодоксальным тупикам, либо к раздражению и испугу. Это попытки создания новых ценностных ориентиров в обществе, которое после краха советских догм по-прежнему пребывает в вакууме. В послании Путин вернулся к теме в разных ее аспектах — от патриотизма до ответственности за среду обитания. «Нельзя достичь благополучия, если за порогом твоего дома разруха люди начинают соотносить свою собственную жизнь с заботами об окружающих, с устремлениями всего народа и интересами государства».

Хотя собственная жизнь, равно как и забота об окружающих подчас могут пойти в противоречие с «интересами государства», особенно если последнее воспринимается не столько как социум, сколько как сонм бюрократов. То есть является той самой «изолированной кастой», по выражению Путина, которой быть не должно. Однако, даже оставляя за скобками традиционный российский антагонизм местоимений «мы» и «они», возникает еще одна трудность перевода. За словосочетанием «интересы государства» часто следует слово «патриотизм». И оно, конечно, последовало: «Именно в гражданской ответственности, в патриотизме вижу консолидирующую базу нашей политики».

Проблема, однако, в том, что гражданскую ответственность и тем более патриотизм люди понимают по-разному. У омоновцев, выстроенных вдоль Болотной, понимание патриотизма одно, у тех, на кого они смотрят сквозь пластиковые щиты, — иное. Голосующие за закон об иностранных агентах, конечно, считают патриотами себя, но таковыми же считают себя и сами «агенты», справедливо, кстати, полагая, что если они могут помочь хоть одному человеку в этом мире, совершенно неважно, чьи деньги при этом используются, — свои или «чужие». И чертовски не хотелось бы, чтобы вдохновленные президентом специально уполномоченные лица принялись определять, чей патриотизм есть единственно правильный, а чей — полная химера.

Обыватель и созидатель

На помощь в пробуждении всего лучшего в людях Путин призвал сразу два социальных кластера, прежде если не игнорируемых, то по меньшей мере не вызывающих у него большого расположения, — креативный класс и интеллигенцию. Он, с одной стороны, пообещал вывести их из того социально униженного состояния, в котором они пребывали все последние годы из-за хронически низких зарплат в сферах, к которым люди принадлежат, — образовании, здравоохранении. С другой — призвал именно этих людей вспомнить о своей нравственной миссии. «Мы поддержим возрождение провинциальной интеллигенции, которая во все времена была профессиональной и моральной опорой России».

Патриотизм и интеллигенция. Кто бы мог подумать, что президент упомянет интеллигенцию с трибуны в своем послании?.. Довольно долго власти придавали термину скорее негативную коннотацию, ассоциируя со слоем вечно недовольных, не способных к созиданию нытиков, тщательно подменяя определение «деятелями образования, культуры, науки и искусства», в крайнем случае просто «бюджетниками».

Ныне было прямое обращение к врачам, учителям и прочим ответственным за души и головы человеческие. Именно они должны помочь бороться с «равнодушием к общественным делам», сформировать нулевую толерантность к экстремизму и «наглому стяжательству», помочь людям обрести те самые «духовные скрепы» в виде «милосердия, сочувствия, сострадания друг другу, поддержки и взаимопомощи». «Креативный класс, а если использовать традиционное слово, интеллигенция, — это прежде всего врачи, учителя, преподаватели вузов, работники науки, культуры», — сказал Путин.

Интеллигенция и креативный класс не синонимы. Интеллигент может быть частью креативного класса, а может и не быть. И наоборот

С дефиницией, однако, регулярно возникает определенный конфуз. Если следовать классическому определению креативного класса, данному американским социологом Ричардом Флоридой, то это люди, «занятые в научной и технической сфере, архитектуре, дизайне, образовании, искусстве, музыке и индустрии развлечений, чья экономическая функция заключается в создании новых идей, новых технологий и нового креативного содержания». Радикальное отличие этого класса от всех других, продолжает социолог, заключается в том, что класс «зарабатывает деньги, проектируя и создавая что-то новое, и делает это с большей степенью автономии и гибкости, чем два других класса». Он называет их «рабочим» и «обслуживающим». То есть это прежде всего люди, способные выйти за пределы места, отведенного им детством, социальными традициями и даже корпоративными установками. В этом их отличие от работающих согласно плану, будь то рабочие цеха или белые воротнички преуспевающей инвесткомпании.

Интеллигенция и креативный класс не синонимы. Интеллигент может быть частью креативного класса, а может и не быть. И наоборот.

Представляется, что ключевое различие этих социальных назначений в том, что интеллигенция не столько производит, сколько поддерживает ценностные устои. Креативный класс двигает общество вперед. Интеллигенция напоминает людям о совести. Креативный класс создает новое. Интеллигенция поддерживает непреходящее старое. Можно быть креативным мерзавцем, а можно — некреативным эталоном порядочности и чести. Можно быть преуспевающим, но банальным менеджером, а можно художником и даже политиком, вносящим, казалось бы, хаос в стройную систему, а на деле — придающим застарелому пространству новые сущности. И лишь органично сосуществуя, эти кластеры способны двигать общество, не закукливаясь в архаичной стабильности, но и не подменяя вечные ценности теизмами безудержного прогресса.

Иллюстрация: Марина Лаба

Организовать досуг, найти героев

От дефицита нравственности — к попыткам избавиться от него.

Во-первых, требуется возродить воспитательную функцию школ — они всегда не только читать-писать учили, но и ценности прививали. У «русского языка, истории, литературы, основ светской этики и традиционных религий особая роль: они формируют личность».

Во-вторых, организовать досуг. «Развивать систему технического и художественного творчества, открывать кружки, секции, летние спортивные лагеря, специальные познавательные туристические маршруты для детей». Специально подчеркнуто, что все это «должно быть доступно каждому ребенку, вне зависимости от места жительства или материального положения семьи».

Дальше начинается тяжелый переходный возраст, переходящий в юность. Для тинейджеров и юношества — спорт и стройотряды. Сделать так, чтобы заниматься спортом «стало модным, престижным делом». Ведь именно для этого, как говорит президент, в стране организуются «крупнейшие международные соревнования».

Студентам — спортклубы, которые должны быть «вне всякой политики». Далее президент поддержал возрождающееся «стройотрядовское движение». Однако отнес его к благотворительным проектам, тогда как в советские времена это все-таки было прежде всего формой заработка. Подчас единственно доступной, сколь бы ни придавался всему этому флер комсомольского задора. Да, он тоже имелся, но больше в форме делания карьеры, для большинства же советских студентов это были деньги. Если сегодня в подобных проектах совместить приятное с полезным — кто-то просто хочет помочь, а кому-то жизненно нужно заработать, то ничего плохого в этом нет.

Ну и, наконец, новые герои во взрослой жизни. Герои труда («граждане, достигшие выдающихся результатов в творчестве, работе, бизнесе, спорте, благотворительности, должны быть известны обществу»). Герои ратного дела («связать воедино исторические эпохи и вернуться к пониманию той простой истины, что Россия началась не с 1917-го и даже не с 1991 года»; возродить Семеновский и Преображенский полки). Герои безвестные и найденные («особые слова благодарности бойцам поисковых отрядов»). Герои прежних лет («разве справедливо, что у нас до сих пор нет ни одного достойного общенационального памятника героям первой мировой войны?»).

Здесь Путин прав — несправедливо. Вся Европа до сих пор чтит память той чудовищной, разрушительной кампании. Просто события, последовавшие за этим в России, оказались еще более разрушительными, вытеснив всю память о прежних днях. Ну и советская пропаганда, конечно, не хотела педалировать поражение. Очень хорошо, если героизм перестанет быть тождествен победе. Чтобы принять проигрыш, требуется подчас гораздо больше мужества

В целом можно сказать, что Путин прибег к методам и формам Советского Союза, в котором воспитание было тщательно выверено от младших групп детсада с книжками про маленького Володю (Ульянова) до погребальной урны в Кремлевской стене для особо достойных.

И многого из утраченного действительно жаль. «Орленок», «Артек», позже «Океан» — мечта советского школьника.

Пионерские лагеря, студии творчества, дома пионеров, походы и песни у костра. Почему нет? Там было много хорошего, там завязывалась дружба и проявлялась первая конкуренция; там были слезы детских обид и плечо друга.

Но остается главный вопрос — на какой ценностной базе это можно возрождать или создавать сегодня? Если в детском возрасте достаточно сосредоточиться на базовых понятиях добра и зла, то более зрелому требуются более подробные ориентиры. В российском же обществе до сих пор нет консенсуса по базовым ценностям. Потому и происходят, особенно в последний год, столь яростные стычки на тему того, что считать истинным.

Требуются дети

«Нравственная» глава послания была обильно «пересыпана» темой детей, отчего выглядела немного странно. Это, конечно, важно, особенно в контексте того, что сказал Путин о детских садах, с коими в современной России колоссальная проблема. «Поддержать создание частных учреждений подобного рода», «повсеместно открывать надомные, малокомплектные детские сады, группы продленного дня», чтобы родители могли выбрать дошкольное учреждение и оставить там ребенка «без очередей и нервотрепки».

Демографической теме, возможно, было придано все же излишнее значение. «Нормой в России должна стать семья с тремя детьми», сказал Путин.

Власти, призывая граждан плодиться, все время обходят детальным вниманием тот факт, что детей нужно не просто родить, их нужно тщательно вырастить

Но создавать потомство нужно: а) где-то, б) на что-то. Президент пообещал, во-первых, решение жилищного вопроса (через ипотеку) не только обеспеченным гражданам, но и «более широким категориям», включая молодые семьи, врачей, учителей и инженеров. Во-вторых, сообщил, что уже с нового года начнутся «выплаты дополнительных пособий при рождении третьего и последующего детей в тех регионах, где демографическая ситуация пока хуже, чем в среднем по стране». Таковых 50.

Почему-то власти, призывая граждан плодиться, все время обходят детальным вниманием тот факт, что детей нужно не просто родить, их нужно тщательно вырастить. В какой связи возникает вопрос не только жилья для родителей, но и качества школы, вуза или профессионального училища, последующей работы, наконец! Если в Липецкой, Брянской, Сахалинской и даже Московской областях не будет достаточного числа качественных рабочих мест, перспектива этих детей такова: в лучшем случае переезд в мегаполисы или отъезд за границу, в худшем — маргинализация, тюрьма и/или ранняя смерть. Путин вновь повторил о планах правительства «создать и модернизировать 25 млн рабочих мест» к 2020 году, но технология их создания и гарантия качества по-прежнему выглядят туманно. Да и горизонты развития всего общества — с точки зрения его экономических, бытовых и даже моральных перспектив еще — не настолько широки, чтобы граждане могли планировать свою жизнь на 10–20 лет вперед.

Впрочем, Путин сам признал приоритет слабого пола в данном вопросе и со своей фирменной интонацией произнес: «Наши женщины сами знают, когда и что им нужно делать».

Два ответа, два вопроса

Политический компонент послания содержал ответы на два вопроса, которые активно обсуждались последние месяцы, но при этом породил и два вопроса.

Вопросы, на которые были даны ответы:

— Будет ли страна возвращаться к смешной системе на выборах в Думу? Будет. «Многие политические партии и эксперты предлагают вернуться к смешанной системе выборов в Госдуму — к партийным спискам и по одномандатным округам, которые, конечно, еще нужно будет определить. Согласен с этим, давайте вернемся». Как известно, это давняя идея политического идеолога Кремля, первого замглавы администрации Вячеслава Володина. Сам прошедший в свое время через выборы, он, как говорят, считает, что «списочный» принцип формирования вообще лишает парламент каких-либо серьезных фигур. То есть по большому счету трудиться некому, а за самими депутатами все время нужен глаз да глаз, поскольку они либо неспособны быть креативными и ждут ценных указаний, либо «накреативят» такого, что потом придется долго разгребать последствия. С депутатами, прошедшими «мажоритарки», т.е. одномандатные округа, сложнее договориться, зато они являются фигурами. Кроме того, как говорят источники, Володина не пугают перспективы прохождения в Думу ряда оппозиционных деятелей. Сегодня они представляют внепарламентскую оппозицию, поскольку их партии не наберут проходного балла. А вот сами они — яркие и известные политики, за которых люди вполне проголосуют.

— Лишат ли чиновников и депутатов права владеть недвижимостью за рубежом? Не лишат. Они не будут иметь право владеть «зарубежными счетами, ценными бумагами и акциями» (см. МН от 1 октября и 7 ноября). Что касается недвижимости, то она «в любом случае в соответствии с законом должна быть задекларирована», а ее владелец-чиновник в свою очередь должен быть готов отчитаться в «происхождении доходов, которые позволили ему совершить эту сделку».

Тема зарубежных домов и квартир взволновала реально многих, причем не только потому, что бюрократов лишат вилл на взморье, но и потому, что под запрет могли попасть купленные из совершенно законно заработанных денег несчастные квартиры в Болгарии или Черногории. В которых многие селят детей или престарелых родителей и которые намного дешевле, чем захолустная «однушка» в Москве.

Иллюстрация: Марина Лаба

Два вопроса, на которые впрямую ответы даны не были:

Первый, взбудораживший всю прогрессивную общественность за несколько дней до послания, — перспектива переписывания Конституции. Рассуждая о переходе к прямым выборам в Совет Федерации, Путин сказал, что это потребует изменений в Основной закон. Эксперты переполошились, потому что: а) изменение процедуры сенатских выборов по-настоящему не требует внесения поправок в Конституцию, б) если пошел разговор о поправках, значит, проверяют общественную реакцию, а значит, жди беды, перепишут все.

О выборах в сенат не было сказано вообще ничего. Более того, днем позже, когда Путин встречался с советом законодателей, тема также не была затронута ни президентом, ни спикером Совфеда Валентиной Матвиенко. Политики вообще больше говорили о важности культуры.

Второй вопрос, особенно обсуждавшийся в последние два месяца, — коррупция, борьба с ней и громкие дела. Тем удивительнее было то, что Путин старательно обошел тему в послании. Нет, она присутствовала, но совершенно не в форме чеканных, жестких фраз, обращенных либо к элите, и так порядком перепуганной последними уголовными делами, либо к народу, требовавшему крови и «посадок».

Все было предельно сдержанно, в полутонах, хотя и читаемо. Адресовалось и обвинителям, и обвиняемым. Первым — «особого внимания требует система контроля надзорных органов». Контроль — «важнейшая функция государства». «Но неприемлемо, когда показателем деятельности контрольных органов служит не результат, а просто число проверок, классическая «палочная» система». Прилагательное «палочная» можно и вовсе трактовать двояко Следующее обращение — к проштрафившимся. «Уровень вознаграждения руководителей организаций, которые финансируются за счет бюджета, должен быть привязан к качеству работы организации и к средней заработной плате основного персонала». А то «в некоторых учреждениях руководители получают в разы больше, чем средний персонал». Президент никого не помянул конкретно, но в недавних минобороновских разоблачениях особенно поразительными выглядели именно официальные зарплаты сотрудников и сотрудниц.

Ну и последний тезис уже адресовался всем: питательная среда для коррупции — госзакупки. Пусть парламент ускорит «принятие закона о федеральной контрактной системе», в котором «важнейшее значение» будет иметь оценка «эффективности и целесообразности» расходов бюджета.

В контексте борьбы с коррупцией была упомянута и важность «активного гражданского участия». Однако пример был выбран немного странный: по своей инициативе на уровне муниципалитетов многие граждане «выстраивают систему общественного контроля, в том числе и в жилищно-коммунальном хозяйстве». И «такой настрой людей мы обязаны поддержать», — подчеркнул президент. Да, коррупцией в той или иной форме пронизаны едва не все стороны повседневной российской жизни. Однако когда говорится о системной коррупции, препятствующей развитию экономики, опрокидывающей все расчеты на эффективность и технологические прорывы, имеются в виду совсем другие сферы, величины и совсем другие уровни принятия решений. Об этом не было сказано ничего...

Иллюстрация: Марина Лаба

Деньги в длину

Так и подошли постепенно к экономической части, которая, однако, выглядела довольно эклектично. Не выбрав по большому счету главную тему, Путин сказал понемногу обо всем. В итоге получилось судостроение вперемешку с функциями Центрального банка, развитие бизнеса вместе с традиционными промышленными отраслями, конкурентоспособность «всех ключевых факторов ведения бизнеса в России» (вот здесь бизнесмены, видимо, должны горько усмехнуться) с обеспечением продовольственной независимости страны в ближайшие 4–5 лет. Причем без объяснений, так ли уж нужно в глобальном мире развивать натуральное хозяйство. Может, эффективнее все же ряд товаров импортировать?

Несколько тем было произнесено четко. А вот о том, поможет ли это развиваться экономике на практике, можно будет сказать, к примеру, к следующему посланию. Особенно в части перспектив «вхождения России в двадцатку стран с наилучшим бизнес-климатом», что увеличит рост ВВП еще на 2,5%.

Первая тема — призыв к «деофшоризации» экономики и к бизнесу — вернуться в российскую юрисдикцию (см. МН от 23 октября). Однако справедливость была соблюдена: Путин не бизнес обвинил в непатриотизме, а признал, что нужно исправлять «собственные недоработки в судебной системе, в нормотворчестве, в практике применения законов». Отказаться от «презумпции виновности бизнеса, от обвинительного уклона в правоохранительной и судебной практике». Наконец, «исключить из системы права все зацепки, которые позволяют превращать хозяйственный спор в сведение счетов при помощи заказных уголовных дел». В последнее время велись дискуссии вокруг статьи УК о мошенничестве, которой можно орудовать как топором без заявления пострадавшего.

Второй наказ — подавать самому государству пример патриотизма, выбирая «для размещения госресурсов для приватизационных сделок» российские площадки.

Третья мысль — она тут же вызывала горячие споры между «охранителями» и «потребителями» — перспектива использовать дешевые и длинные деньги для кредитования экономики. Призыв к Центробанку подумать о том, как использовать длинные деньги, мгновенно породил возражение: это не задача ЦБ. Путин, правда, оговорился: он все понимает, но в уставах Федерального резерва США и Европейском ЦБ записана обязанность думать не только о количестве денег в стране, но и об их качестве. Центробанк пошел думать.

Другим утверждением, уже вызвавшим споры, было предложение подумать, не пора ли использовать резервы для инвестиций в инфраструктуру страны. Путин напомнил: мы договаривались не трогать Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, пока их накопления не составят 7% ВВП, а по итогам года будет 9%. И предложил подумать, не использовать ли уже в будущем году сумму то ли до 100 млрд руб., то ли, наоборот, не менее ста, в российские ценные бумаги, связанные с инфраструктурными проектами. Никаких сомнений, что идея вызовет самые яростные протесты, особенно с учетом очевидных факторов: традиционно низкой эффективностью инфраструктурных проектов вкупе с их невообразимой стоимостью и непрозрачностью. И к тому же на фоне по-прежнему неблагоприятной экономической ситуации в мире, которая может вновь зацепить Россию.

Другой момент — Путин на него обратил «особое внимание»: инфраструктурные ценные бумаги должны быть «окупаемыми» и давать «устойчивый гарантированный доход» без постоянной подпитки из ФНБ или федерального бюджета. Здесь может возникнуть проблема, аналогичная той, что случилась с Пенсионным фондом: проблему накопления пенсионного капитала через инвестирование в надежные ценные бумаги в мире решают десятилетиями (см. МН от 16 октября). Да и сам перечень инвестиционных инструментов в этих странах больше. Наконец, длинные деньги должны иметь эффективных, транспарентных управляющих, с одной стороны, и заинтересованных получателей дохода, с другой. Контролируя друг друга, они балансируют прибыльность и надежность. Это не миллионы не верящих ни фондам, ни государству «молчунов», ограниченных в возможностях, не очень заинтересованных ни в доходности, ни в возвратности инвестиций, поскольку в крайнем случае дыры закроет бюджет. И тот факт, что тема длинных инфраструктурных облигаций обсуждается уже десятилетие, подтверждает печальное состояние дел в сегменте.