Стихотворения Т.М. Глушковой

* * * 
Когда не стало Родины моей, 
Я ничего об этом не слыхала: 
Так, Богом бережёная, хворала – 
Чтоб не было мне горше и больней... 
 
Когда не стало Родины моей, 
Я там была, где ни крупицы света: 
Заслонена, отторгнута, отпета – 
Иль сожжена до пепельных углей. 
 
Когда не стало Родины моей, 
В ворота ада я тогда стучала: 
«Возьми меня!»... а только бы восстала 
Страна моя из немощи своей. 
 
Когда не стало Родины моей, 
Воспряла смерть во всем подлунном мире, 
Рукой костлявой на железной лире 
Бряцая песнь раздора и цепей. 
 
Когда не стало Родины моей, 
Тот, кто явился к нам из Назарета, 
Осиротел не менее поэта 
Последних сроков Родины моей. 
 
8 апреля 1992 года 
 
***
        Г.К.
Просохнет кровь. Отступят злые беды.
Как лес, взлетят фанфары, золотясь.
По Лучшей Площади пройдет Парад Победы –
как в прежний раз. Как в незабвенный раз.
 
То будет день пасхальный, Красной Горки
иль Троицы… Поутру… По весне…
Как маршал Жуков, сам Святой Георгий
проскачет на танцующем коне.
 
И у Кремля заплещутся сирени,
смывая прах поверженных знамен.
А мы, - не плачь, - мы будем только тени,
из Смутных залетевшие времен…
 
23 ноября 1993
 
К 9 МАЯ 1995 ГОДА
 
Нет, то случится вовсе не со мной,
не на моей закатной, долгой жизни:
я не пригублю на глумливой тризне 
воды – уже не мертвой, не живой,
 
той, что хребет народа не срастит, 
не оживит его бессильной плоти…
Я этот день отдам моей работе: 
в ней кровь и пот по-старому блестит.
 
Я не пойду к поруганной горе – 
Поклонной, нет – коленопреклоненной, 
всемирною армадою пленённой 
в дни, коих нет черней в календаре.
 
Парад Позора! Не моим глазам 
глядеть, не моему склоняться слуху, 
внимая, как Великую Разруху 
кимвалы славят и пирует срам.
 
Я прокляну тебя, тевтонский меч, 
замоскворецким языком просвирен.
Мой скорбный дух не сломлен и не смирен, 
пусть даже голова скатилась с плеч.
 
Лежит в бурьяне, смотрит в небеса 
и, улыбаясь, видит: краснозвездны, 
текут полки – задумчивы и грозны…
Леса штыков, бескрайние леса!
 
Чеканит шаг в сквозной голубизне 
морская, в гордом трауре, пехота.
И к Порт-Артуру флагманы Балтфлота 
идут – занЕ вся Родина в огне.
 
Все воды, все поля, все рубежи…
И было так почти четыре лета.
Но в августе опять шептать: «Победа!» - 
сплетать венок из васильков и ржи.
 
И бредить этим розовым Кремлем, 
над коим «Славься!..» взмоет спозаранку, 
пока мой дед охриплую тальянку 
приладит петь и плакать за селом.
 
Пока на луг в лазоревых цветах 
бегут сиротством вспоенные дети…
Пчелой, сиренью влажной на рассвете 
булыжник Красной площади пропах.
 
И снова лучшей музыкой звучит 
«тридцатьчетверок» гусеничный рокот…
Но это – там, горе́, орлиный клекот 
и шелк знамен, тяжелый шелк гремит!
 
Под тяжестью крылатою «катюш» 
уже прогнулась чаша небосвода…
О Боже, сколько ж русского народа, 
славянских душ, преосененных душ!
 
Не успевали ангелы летать, 
перенося их, горьких, с поля брани 
на небо, позлащенное заране, 
чтоб Землю Свято-Русскую принять.
 
5 апреля 1995