Обстрел в Майниле как математическая задачка

26 ноября произошёл известный инцидент у деревни Майнила. Согласно официальной советской версии в 15:45 финская артиллерия произвела обстрел нашей территории, в результате чего были убиты 4 и ранены 9 советских военнослужащих .

Анализируя данное событие, прежде всего, следует иметь в виду, что выстрелы в Майниле послужили не причиной, а лишь поводом к войне. Как я уже говорил выше, обстрелы финнами советской территории неоднократно случались и раньше. Более того, некоторые из этих инцидентов, например 12 декабря 1936 года, происходили именно в окрестностях Майнилы. За месяц с небольшим до пресловутого артобстрела, 15 октября 1939 года, как раз у Майнилы с финской стороны была обстреляна из пулемёта легковая машина. Комизм ситуации состоял в том, что это оказался автомобиль финской правительственной делегации, возвращавшейся с очередного раунда переговоров в Москве. Однако до поры до времени подобные выходки горячих финских парней оставались без последствий.

Сегодня считается хорошим тоном трактовать выстрелы в Майниле как провокацию НКВД. Например, историк Павел Аптекарь утверждает, будто никакого обстрела не было вообще. Изучив сведения о боевом и численном составе частей 70-й стрелковой дивизии, он установил, что в период с 25 по 29 ноября 1939 года численность личного состава 68-го стрелкового полка, чьё расположение подверглось обстрелу финской артиллерией, оставалась неизменной, то есть никаких боевых и небоевых потерь в нём не было.

Из этого обстоятельства Аптекарь делает следующее глубокомысленное умозаключение: «Можно сделать вывод, что никакого обстрела Майнила с советской или с финской стороны не было, разве что провокаторы из НКВД могли взорвать в Майнила несколько холостых зарядов или взрывпакетов».

Версии, что обстрел всё-таки состоялся, но не привёл к жертвам, или что в ходе него пострадали советские пограничники, артиллеристы или сапёры, в том числе из частей корпусного и армейского подчинения, даже не приходят автору в голову. Оно и понятно. Недаром же на обеих обложках книги Аптекаря красуется пояснительная надпись, что она про «самую позорную войну в истории русского оружия». Всё-таки интересно, где тут причина, а где следствие: антисоветские взгляды приводят к утрате способности мыслить логически, или же наоборот, отсутствие способности к логическому мышлению приводит человека в стан обличителей «преступлений тоталитарного режима»?

Что же всё-таки произошло 26 ноября 1939 года? Этот вопрос подробно анализируется в статье Владислава Гончарова, опубликованной в качестве приложения к мемуарам маршала М.В. Захарова:

    «В ночь на 27 ноября финское пограничное командование на Карельском перешейке сообщило в ставку Маннергейма об инциденте следующим образом:

    “В промежутке между 14:30 и 15:00 был слышен выстрел небольшого орудия с русской стороны. У деревни Майнила замечен разрыв снаряда”.

    На следующий день после инцидента, 27 ноября 1939 года, начальник финской пограничной службы Карельского перешейка подполковник К.Инкала провёл дополнительное расследование инцидента. Были допрошены три свидетеля — два пограничника 4-й роты погранохраны и один рядовой из 1-го егерского батальона, дислоцированного в деревне Яппинен (ныне — Симагино).

    Все три опрошенных в момент инцидента находились с трёх сторон майнильского “языка” — в углах своеобразного треугольника, вершиной которой служит автодорожный мост у деревни Яппинен, а противоположное основание проходит через деревню Майнила на советской стороне. В ходе расследования оба пограничника утверждали, что в 14:45 по финскому времени слышали на советской стороне два орудийных выстрела, а 20 секунд спустя — разрывы снарядов. Спустя некоторое время снова послышался выстрел, а за ним — разрыв.

    Правда, по мнению одного из пограничников, находившегося в районе автодорожного моста, стреляли не из пушки, а из миномёта. Кроме того, он заявил, что между первым и вторым выстрелом прошло всего 20 секунд.

    Второй пограничник находился в дозоре на берегу реки Сестры, восточнее Яппинен и к северу от Майнилы. Он утверждал, что все три разрыва слышались с примерно одинаковыми интервалами в три минуты, а некоторое время спустя он услышал звуки ещё нескольких разрывов. Оба пограничника заявили, что выстрелы слышались юго-востока, с советской территории.

    Третий свидетель был опрошен у себя в батальоне. Он говорил всего лишь об одном орудийном выстреле, причём произошедшем в районе 15 часов. За этим выстрелом якобы последовало несколько винтовочных.

Этот шюцкоровец не указал направления на выстрел.

    Зато он был единственным, кто своими глазами наблюдал разрыв снаряда — поскольку находился у самой границы, всего в километре от места происшествия. Затем он наблюдал, как для осмотра воронки прибыло несколько русских солдат, которые ничего не забирали и не поднимали с земли. Он тоже утверждал, что разрыв произошёл через 20 секунд после выстрела.

    То, что все трое свидетелей находившихся с трёх разных сторон от места разрыва и на разных расстояниях (от 1 до 2,5 километров), назвали одно и то же время (20 секунд), прошедшее между выстрелом и разрывом, выглядит несколько странно. Но даже эта странность меркнет перед глобальной неувязкой, на которую доселе не обратил внимание ни один из исследователей.

    Как мы видим, несмотря на утверждения Маннергейма и Ирьё-Коскинена, никакого “расчёта скорости распространения звука от семи выстрелов” и прочих триангуляционных вычислений не проводилось. Основанием для утверждений о том, что стрельба велась с советской стороны, стало только мнение свидетелей происшествия.

    Более того, все три свидетеля показали, что слышали звук выстрела до звука разрыва, а не после него. Между тем, скорость артиллерийского снаряда (в среднем 500 м/сек) значительно выше скорости звука (300 м/сек). Следовательно, для того чтобы услышать выстрел раньше разрыва, надо находиться к месту выстрела заметно ближе, чем к месту разрыва — либо стоять близко к линии выстрела и позади орудия. Наибольшим интервал между выстрелом и разрывом будет в том случае, если наблюдатель будет стоять совсем рядом с пушкой. Но поскольку все три финна находились рядом с границей, остается предположить, что снаряды летели у них из-за спин.

    Но даже в этом случае интервал между звуком выстрела и звуком разрыва никак не сможет составить 20 секунд. Правда, остаётся еще вероятность минометного обстрела — скорость мины примерно равна скорости звука, а с учетом крутой навесной траектории может оказаться и меньше. Однако выстрел из миномёта слишком тих, чтобы услышать его на большом расстоянии — между тем пограничник, предположивший, что стреляли именно из миномёта, находился от места разрыва в двух с половиной километрах.

    Отсюда следует предположить, что все три свидетеля ошиблись, и реальный интервал между выстрелом и разрывом был гораздо меньше 20 секунд. Однако даже видевший разрыв снаряда своими глазами егерь утверждал, что выстрел всё-таки был услышан им раньше. То есть предположение о том, что орудие (или миномёт) могло располагаться напротив наблюдателей, то есть на советской территории, где-то юго-восточнее Майнила, отпадает однозначно — при любом из вариантов его расположения — а их не так уж и много — звук выстрела дошёл бы до всех наблюдателей много позже разрыва. Либо (в случае стрельбы из миномёта) практически слился бы с ним.

    Таким образом, для объяснения произошедшего остаётся одна-единственная непротиворечивая версия: выстрел действительно был произведён с финской территории, из точки, находившейся к северо-западу от Майнила, “за спиной” у свидетелей и ближе к ним, чем к месту разрыва. Если предположить, что стреляли всё-таки из миномёта и миномёт этот размещался в районе деревни Яппинен, позади моста и совсем рядом с границей, то до стоявшего у моста пограничника (того самого, что говорил про миномёт) звук взрыва действительно может дойти секунд через 15 после звука выстрела. Для наблюдателей, находившихся по обе стороны от места взрыва этот интервал составил бы от 5 до 8 секунд».

Утверждения финской стороны о том, будто их артиллерия дислоцировалась на таком расстоянии, что её огонь не мог достичь границы, сегодня обычно воспринимаются как бесспорные. Между тем, по данным советских документальных источников, в районе Яаппинен (в 5 км от Майнилы) располагалась одна из финских батарей].

Таким образом, по всей вероятности обстрел финскими военнослужащими советской территории действительно имел место. Вряд ли финны собирались специально спровоцировать войну. Скорее их действия можно сравнить с поступком пьяного хулигана, который бросил камень в проезжающий мимо «Запорожец», думая, что в нём едет какой-нибудь пенсионер или инвалид, а оттуда неожиданно вылез двухметровый амбал. Со всеми вытекающими последствиями.

Кстати, пару дней спустя, 28 ноября на советско-финской границе произошли ещё два вооружённых инцидента. И если о том, что случилось в районе перешейка между полуостровами Рыбачий и Средний: финские солдаты напали на наших пограничников или наоборот, ещё можно спорить, то происшествие в Видлицком районе северо-западнее Ладожского озера говорит само за себя. На этом участке через границу в Финляндию прорвалась финская разведгруппа, засланная ранее на советскую территорию Сортавальским отделением финской армейской разведывательной службы.

Игорь Пыхалов