Очередные задачи Апокалипсиса

Звонила теща – в кое-то веки расщедрилась на международный звонок, – спрашивала, как будем встречать конец света. Готовимся ли?– А что, надо?

– Конечно, надо! – Тёща недовольно хрюкнула в трубку. – Или вы там все с ума посходили?

Я вновь помолчал, подыскивая нужный ответ, и, наконец, сообразил, лучшая защита – это нападение:

– А вы как готовитесь, Светлана Олеговна, по плану?

У нее и, правда, был план: деньги, драгоценности, документы – в чемодан, деликатесы – на стол, друзьям и знакомым – приглашения; и все собираются в бункере. В бункере, переспросил я? Да-да, в бункере подтвердила она. И только тут я действительно понял, что теща говорит серьезно.

А после мне стали писать, звонить друзья, знакомые, им было интересно, как я встречу конец света. Тактичные персонажи спрашивали, что собираюсь делать двадцать первого декабря; хамоватые любопытствовали, не страшно ли умирать.

Слава Богу, некоторых из них, если уж совсем достанут, можно и послать. Но что делать с теми, кто присылает смс по аренде бункера? С теми, кто засыпает спамом, предлагая титановые капсулы и места на космическом шаттле?

Реклама в контексте конца света – повсюду. Напротив моего дома висит огроменный баннер strip-club for ladies. На нем изображен блестящий голый мужик с такими кубиками на животе, при виде которых мой комплекс неполноценности растет, точно на дрожжах. Примерно половину баннера (а это, минимум, два квадратных метра) занимает пах мужика в обтягивающих плавках. И большими буквами выведено: «Последняя ночь перед концом света. Только для женщин».

Знаю, кто наверняка переживет конец света – венерологи; они ни за что не пропустят столь удачного способа заработать, даже если лечить им придется друг друга.

За всей этой суетой, похоже, Новый год отошел на второй план. Смысл, если 21 декабря все равно все умрем?

Работают продавцы сувениров, штампуя фигурки страшных божков майя. Работают производители консервов и теплых вещей, спрос на которые возрос. Работают строители, возводя укрепления бункеры. Работают продавцы секс-шопов, думая, чем удивить тех, кто напоследок решил удивиться. Все при деле.

У людей появились тема для беседы. О погоде говорить банально. О политике – где она эта политика? Конец света – лучшая затравка для разговора между незнакомыми людьми. Мальчики знакомятся с девочками, девочки – с мальчиками, что им теперь терять. Бизнес-партнеры обещают – то ли всерьез, то ли с иронией – расплатиться сторицей двадцать второго, «ну, если доживем».

Конца света люди, похоже, ждут столько, сколько существуют. В 156-м году, согласно пророчеству первохристианина Монтана. В 1525-м все должны были умереть от наводнения, по предсказанию немецкого астролога и математика Йоханнеса Штоффера. Другой математик, Джон Немер, обещал Апокалипсис в 1700-м году, секта «Красная смерть» – в 1900-м.

В двадцатом веке ожидание конца света достигло пика: обещали едва ли не каждый месяц. Только в одном 1999-м году пророчили 12 концов; согласно контактерам из Озерска и Молебкинского треугольника, трактовкам Нострадамуса, секте Секу Асахара, южнокорейской церкви Семона Че и прочим, и прочим. Помню, как сам смотрел на затмение солнца через специально купленное затемненное стекло.

Под конец двадцатого – начала двадцать первого столетия люди, похоже, окончательно устали жить. Обилие информации, будто айсберг «Титаник», ведет человечество ко дну. Все доступно, все рядом; путешествие в мир стало похоже на прогулку до ближайшего супермаркета, в котором есть все, что нужно – эмоции, знания, новые миры – только плати. Мир как круглосуточный супермаркет. Когда-нибудь он должен закрыться на переучет.

Мы все знаем, что умрем. Это едва ли не единственное наше стопроцентное знание. Но не знаем, как. А для человека – особенного современного – «как» зачастую куда интереснее и важнее, чем «что».

Но нас обманули. И не раз. Ни одно пророчество не сбылось.

Теперь же все должно случиться наверняка. Майя ведь не могут ошибаться. Кто-кто, но не майя.

Благо, что 21 числа, согласно эсхатологическим убеждениям, должна случиться глобальная трансформация планеты. Во всем древнем мире это был переход от старого года к году новому: самый короткий день и самая длинная ночь, зимнее солнцестояние. Эта дата рассматривается как последняя в 5125-годичном цикле мезоамериканского календаря.

Есть ощущение, что триумфальное пришествие майя – возвращение к жизни через предсказание смерти – готовили уже давно. Иначе чем объяснить такое огромное количество фильмов, передач, книг про майя?

Кто виноват? Что делать? Это вопросы решенные. Для народа важнее – кто разгребать будет? Люди алкают справедливости. Так же, как в семнадцатом или в девяносто первом году. Потому что от государственной нефти гражданам этого государства дивидендов не предвидится. Да и пяти минут в прямом эфире на «Первом канале» им не дадут. Богатые жиреют, бедные худеют. Вместе с разницей в объемах растет страх одних и ненависть к ним других.

Нужен суд. И суд справедливый. Такового в последнее время не хватает. Все эти боги майя – нервный Тескатлипока, озабоченный Тельпочтли, каннибалистичный Кукулькан – представляются кем-то вроде судей, а, если учесть, что финал их появления абсолютичен в своём исходе, то суд этот будет, скорее всего, справедливый.

Сидит внутри человека червячок и шепчет: «Все получат по заслугам. Пару кнутов, как минимум, а вот мне – пряник». И это тщеславие личностное.

А от частного – к общему. Любое объединение – будь то секта или нация – требует подтверждения того, что собрались они не зря. Есть потребность утверждения в том, что твоя система взглядов, ценностей является единственно верной. Доказать, убедить себя и других в этом можно, лишь обуздав то, что ещё ни один человек подчинить себе не смог – смерть. Потому что когда неведомое описано, предсказано, оно перестает быть неведомым. И тот, кто сделал это, возвышается над другими.

Потому многие, от жрецов инков и майя до Чарльза Мэнсона и Марины Цвигун так любят играть в Воландов. Умирая, они хотят прихватить с собой на тот свет как можно большее число людей. Когда вместе с тобой, умирают все вокруг. Разве это не лучшее доказательство собственного величия?

Когда хоронили египетских фараонов, вместе с ними клали в гробницу рабов и наложниц. С тех пор, похоже, изменилось немногое.

Так же, как и раньше, хочется попировать напоследок; «устроить пир и переселиться под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?». Отдохнуть от закона, морали, права, рамок. Будто зэк, сбежавший из камеры, в которой он просидел тридцать лет. И ему, по сути, наплевать на ограничения – после гулянки все равно возвращаться в камеру.

Известный психотерапевт Эрик Берн рассматривает три эго-состояния: «Я», «Родитель», «Взрослый». Социологические исследования показывают, что большинство современных людей не прошли психологические этапы взросления в подростковом возрасте, как бы перескочили через них, а потому обречены возвращаться к ним снова и снова. Одна из главных их мотиваций – стремление к удовольствиям, главный сдерживающий фактор – страх наказания.

Сегодня, когда все больше запретов, но больше возможностей, а вмести с этим и пресыщенности, современный человек в своей гедонистической гонке пытается осознать, «все ли дозволено», или же есть грань, за которую переступать точно нельзя. Получение данного опыта – штука насколько интересная, настолько и рисковая. Конец света в таком случае – оправдание, своего рода презумпция невиновности, которую дают всем и сразу.

Двадцать первого декабря мы должны умереть, на радость майя. И воскреснуть вновь, чтобы в 2014 году, если верить астрофизикам, погибнуть от жуткого облака космической пыли, которое сметает все на своем пути. Конец света – ведь категория не сколько физическая, а психическая. И, похоже, бесконечная.

Ведь шоу должно продолжаться.