ГЕРОЙ КРЕАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.4 глава.Продолжение

   После музея с тремя шпилями, сработанными в духе суровой и воинствующей готики, Арион насиловал ломбард, закладывая и перезакладывая пальто, пока приемщица с кумачовыми ногтями не отказала Ариону.

- Наш ломбард пойдет ко дну, так как одно ваше пальто пожирает все государственные запасы нафталина!

   Арион превратил пальто в солдатскую скатку, перекинул через плечо и направился к администратору. Дверь в кабинет он открыл ударом ноги.

- Стучаться нужно! - сказал хранитель ломбарда.

   Арион изложил фабулу дела.

- У нас здесь золото! - сказал хранитель ломбарда и показал на прочность стен, рассчитанных на хранение золотых запасов, а не на нафталиновый хомут Ариона. - А вы что предлагаете? У вас, молодой человек, золотой лоб! - Администратор мыслил образами своего мира. - Таким лбом я в вашем возрасте добывал золотую славу!

- А где она?

- Кто?

- Слава!

   Хранитель ломбарда так посмотрел на Ариона, что ему захотелось посыпать себя нафталином.

   Арион сделал попытку устроиться на этом золотом поприще и проучить зарвавшегося нафталинового простачка. Простачок оказался на высоте. Он спросил о последнем месте работы.

   Арион называл бы и музей древностей, и музей исторических реликвий, и музей с космическими пришельцами, если б они находились за тридевять земель в тридевятом царстве и если б не голубенькое изобретение человеческой мощи, которое опутало своими жилами пять континентов и по которому нельзя было дозвониться только до потустороннего мира.

   Телефон стал проклятьем Ариона. Кадровики учреждений, куда бывший экскурсовод пытался устроиться на работу, были могущественнее неизвестного фараона.

   Фараон был карликом с сими великанами, которые связывались с бывшими патронами Ариона и получали исчерпывающую информацию о бывшем экскурсоводе.

   Арион даже порылся в энциклопедии, когда его выпроводили из сотого учреждения. Отцом величайшего блага цивилизации был добрый человек. Его идея оказалась в руках злых гениев.

   Хранитель ломбарда не стал пытать Ариона и ударился в гигантоманию славного труда славной романтики в землях не обетованных, где Арион может стать нужным товарищем, золотым человеком, ударником.

   Арион попытался вывести администратора из просторов романтики к стенам ломбарда, которые он, Арион, смог бы охранять: таскать берданку, не спать, стрелять в случае опасности и свистеть.

- Очень хорошо! - ответил хранитель ломбарда, похвалил Ариона за прекрасное знание народных профессий и попросил свистнуть. Для пробы, а при отличном результате, как решил Арион, и стрельнуть.

   Арион свистнул. Вошел милиционер. Бывший экскурсовод понял, что он попал в положение Соловья-разбойника. Без разговоров он ударом ноги открыл дверь, прошел, как таран, сквозь толпу и вышел на улицу с мыслью, что он, человек Арион, лишний даже в этом нафталиновом царстве.

   Ариону было горько в своем одиночестве. Он прошел мимо деревянной лавки с железными поржавевшими лапами, на которой сидел поржавевший старик с цветом глаз пустыни, стриженного газона, на котором кружком стояло молодое племя студентов, киоска «Мороженое», возле которого толпилось племя еще помоложе, и почувствовал, что его время уже никогда не возвратится на круги своя, как никогда он не возвратится домой, потому что там… дома… время такое же, как и здесь.

   Возле ломбарда находился последний музей на этой улице, вход в который охраняли два тронных зверя с разинутыми пастями. В пастях валялись окурки. Рядом стояла урна.

   Рука человека обходила ее стороной. Только природа бросала в нее желтые листья.

   На мраморных ступеньках слепо шаркал метлой дворник.

- Давно работаешь в музее, дедушка?

   Была надежда на потайные ходы. Дедушка знал дорогу только в два конца: от окошка с табличкой «Касса» до винных чертогов.

   Арион оказался в предбаннике музея. Он стал в хвост очереди, надеясь на Бога. И оставил ее, увидев двух рабочих с выражением величайших земных тружеников в глазах.

   Они тащили картину в деревянном ящике из-под стекла. Администратор музея был человеком предусмотрительным и изобрел этот способ транспортировки, так как не мог изобрести способ против горькой.

- Раз, два взяли! - кричали рабочие.

   Их голоса были похожи на карканье ворона. Суеверные покидали очередь.

- Помочь? - спросил Арион.

   Он почувствовал отчаяние, когда увидел, что картину тащили к выходу. Арион попытался изменить ее курс, но «раз, два взяли» дело знали крепко, хотя и шатко стояли на ногах.

   Арион обратился к деревянному ящику. Пилат и Христос, смалеванные с картины Николая Ге «Что есть истина…» Художник обладал талантом старательности и любил краски.

   Лицо Пилата было красным. Замысел творца Пилата остался в тайне. Пилат производил впечатление человека, который только что вышел из бани. Даже хитон, в который живописец завернул сурового римлянина, был похож на простыню. В оригинале сильный мира сего смотрит на Христа. В копии он смотрел на Ариона, будто это он, Арион, засунул его в ящик.

- Ну, что смотришь? - сказал Арион.

   И обратился к Христу. Христос был хорош. Такой грязный и в таком рубище, что от него должен был исходить запах пота и грязи.

- Да не нюхай ты его! - сказала старушка, сидевшая возле картины, видя, как Арион тянет носом.

   Она уже выспалась и смотрела на мир глазами ребенка.

- Это почему же я не могу его нюхать?

- А наш администратор, - Арион сморщился, но сдержался, старушка показала на Христа, - его чем-то обрызгивает…

- Зачем и чем?

- Кто ж его знает? Может дихлофосом, чтоб мухи не садились. Вишь, немытый какой.

- А этого? - Арион ткнул в Пилата. - Духами, наверное.

- Бог его знает! Может и духами.

- По-вашему, истина должна пахнуть парфюмерией? - сурово спросил Арион.

- Да кто ж его знает, чем она пахнет?

- Ты зачем здесь сидишь, бабушка?

- Охраняю, сынок.

- В своем ли ты уме? - гаркнул Арион. – Ну, как можно истину охранять?

   Старушка прошелестела «не знаю…», но Арион уже смял хвост очереди и загрузил без билета ноги в войлочные тапочки.

   Обязанности билетерш выполняли две старушки. Одна проверяла билета. Другая отрывала корешки.

   Арион споткнулся на корешках. Нечего было отрывать.

- Нет копейки! - сказал Арион. – Может, пропустите?

- Нельзя!

- Это почему же нельзя? - возмутился Арион. - Меня можно.

- У него мания величия! - бросили из толпы.

- Пункт первый! - сказал Арион.

   Пунктом первым была бесценная мысль, которая среди всех идей Ариона, по мнению грустного профессора истории, была самой земной. Она гласила, что человек произошел от обезьяны.

   Во втором пункте оказалось, что обезьяна обладала манией величия. Арион вышел на третий пункт, как результат второго: человека с манией величия. Пропустил от четвертого пункта к десятому, предоставив домыслить их желающим. В одиннадцатом пункте он снял вину с человека и возложил ответственность на обезьяну. Расширил границы идеи в пункте тринадцатом. В этом пункте он расходился с историком, разошелся и с окружающими, вывел два рода обезьян: с манией величия, у которых нет гривенника на билет, и без мании величия. Пропустил еще сто пунктов, возвратился к одиннадцатому и дал практический совет: искать обезьяну Ариона, а Ариона пропустить в музей.

   К последнему пункту Арион пришел взмокшим, но довольным: он, Арион, -- историческая индивидуальность со своей истиной, а не подошва, на которую существует стандарт каблук два на четыре, носок - тупой…

- Итак! - сказал Арион. - Кто с манией величия?

- Да вы сумасшедший! - закричали билетерши.

   Арион чувствовал, что он падает в бездну, что его пункты свели на нет место экскурсовода в этом музее.

- Я не согласен с вашей истиной, - отрубил Арион. - И за мое несогласие вы объявляете меня сумасшедшим!

   Ариону показали на его нафталиновый хомут и заявили, что от него пахнет.

- Еще один стоящий аргумент. И распространенный! Потяните носом! И вы почувствуете, что от меня не только пахнет. Но неужели это то обстоятельство, которое изгоняет меня из числа людей, имеющих право на свою истину? В таком случае гоните всех от кого пахнет мазутом, соляркой, бензином. И духами тоже. Гоните вот эту! - Арион показал на дамочку в ожерелье.

- Я тебе выгоню! - закричала она.

- Причем здесь я? - удивился Арион. - Гнать вас собираются они. - Он показал на билетерш.

Арион предлагал гнать всех, пока билетерши не опомнились.

- Да у таких, как вы! - закричали они.

   Оказалось, что у таких, как Арион и истины не может быть. Место человека Ариона свели к месту подручного человека. К существу, которое жило чужой истиной и с чужой истиной умрет.

- Вы так думаете? - отчеканил Арион. - Я человек, который из единичного факта делает идеи. И сейчас я вам это предметно докажу!

   Он прорвал кордон и вышел к нише к стене со стальным рыцарем. Доспехи звякнули, вспугнув солнечных зайчиков.

   Возле рыцаря стояла толпа подковой в пятьдесят рядов и экскурсовод. Экскурсовод находился в недрах средневековья. Арион вывел его к солнечным зайчикам.

- Источник излагаемой точки зрения? - бросил Арион.

   Экскурсовод ответил, что не понимает.

- Я спрашиваю об источнике зрения на истину, которую вы здесь излагаете народу различного возраста и положения. Эта ваша индивидуальная точка зрения или точка зрения фараона?

- Я не знаю никаких фараонов, - замялся экскурсовод, и сделал попытку скрыться в толпе.

- Стой, - гаркнул Арион.

   Он отобрал указку, вывел миллион пунктов стандартного отношения к истине, сказал, что у Ариона, - так зову меня, - бросил он, - индивидуальный лоб, и он не желает подавлять творческие желания своего лба, спросил, ввел ли администратор этого музея, как использовать лоб и сам же ответил, что по стандартам фараонов-администраторов он должен заколачивать лбом гвозди, взял под опеку свой лоб, который для Ариона был дороже всех лбов всех могущественных фараонов и потребовал отвинтить нижнюю часть рыцаря.

- Это музейная собственность! - вскипел экскурсовод.

- Истина не может быть собственностью музея! - отчеканил Арион, - как и способы ее доказательства

- Так это же не истина! Это железо, - прорвался экскурсовод.

- Не важно, - ответил Арион. - Истина может быть в железной и стальной упаковке и даже в кандалах, отвинчивай!

   Экскурсовод сдался после напряженного торга с заинтригованной толпой. Она симпатизировала Ариону.

- А теперь, - сказал Арион, когда в руках экскурсовода оказались стальные голенища, - наденьте эти стальные кальсоны на себя.

- Не буду! - заупрямился экскурсовод. - Меня за это премии лишат!

- Премия не голова! - отрубил Арион. - Других за истину лишали головы.

   Толпа вновь стала наседать на экскурсовода. После третьей попытки натянуть стальные голенища он сдался.

- Жмут, - зло сказал он Ариону. - Сам пробуй!

- Кто еще хочет? - спросил Арион.

   Два мужика отступили после первой же попытки.

- Мелковаты, - сказали они.

- Может быть они впору вам? - обратился Арион к вахтершам.

- Дурак!

- Прекрасный аргумент. И очень модный! А теперь я поясню фабулу эксперимента. Почему вы заучиваете истину экскурсовода?.. Его истина те же самые стальные кальсоны. И жать она будет ваши головы. Пункт первый! Истина не может быть безразмерным чулком. Пункт второй! Почему вы должны жить чужой истиной, если у каждого есть своя! Пункт третий! Я слышу, как говорят, что мы живем одной истиной, но почему живем по-разному?

- Да ну вас! - крикнул экскурсовод Ариону.

- Я знаком с эти пунктом! - отчеканил Арион. - Довольно пунктов. Они ставят меня вне вашего закона жизни. А сейчас я иду к администратору-фараону, чтобы увековечить свое имя в этом музее. Возьми рыцаря, - приказал он экскурсоводу.

   Арион двинулся в глубь музея, чувствуя за спиной могучее дыхание толпы, которая тащила экскурсовода, а экскурсовод тащил рыцаря. От поступи Ариона просыпались рыцари… в нишах.