Такая короткая жизнь

На модерации Отложенный

Такая короткая жизнь

Она родилась в уютном тёплом доме. Его не касались ветра с диких высокогорий.

 

Щели затыкали шерстью больших добрых животных – лам, а в углу громоздился старый ткацкий станок.

 

Покачиваясь на коврике, сотканном Большой Хулией, она грезила о лете. То, что оно всё еще не пришло, приходилось узнавать по омерзительно холодным воздушным щупальцам, тянущимся с Восточных Кордильер, и проникавшим внутрь, когда хозяйка настежь распахивала двери и выгоняла сонных животных на жёлтую равнину.

 

Они неохотно покидали нагретый за ночь хлев и брели в сторону далёких гор, чтобы к темноте вернуться обратно. И чем они там питались? Иногда, набравшись смелости выглянуть за дверь, она видела, что ламы едят камни.

 

Может, поэтому они такие сильные и не боятся жара. Или их защищает шерсть, которую ещё не стригли? Ведь солнце здесь горячее и злое.

 

Хозяин очень любил показывать чужим людям волшебный камень, от прикосновения к которому шерсть животных становилась всё лучше и лучше

 

Она часто слышала, как хозяева говорили «туристо», что здесь до солнца можно достать рукой. И те, испугались, надевали на себя много смешных вещей, которых она никогда не видела. И надо же, все не из шерсти! Блестящие чёрные стекла на лицах, накидки небывалой яркости и разноцветные горбы за спиной. Когда приезжали эти странные люди, лам не выгоняли в степь, а привязывали к воротам и приехавшие что-то делали с ними, щёлкая своими блестящими игрушками. В такие дни она старалась забиться в угол и ждать наступления ночи. Но, видя, что ламы каждый раз возвращаются в стойла, а хозяин, приносит им большой чан с молоком, хлебом и свежую траву - она перестала бояться чужих. Только не проходило удивление, как можно есть такую гадость? 

 

Ещё хуже, чем жухлое сено, и как славно, что эта пища не для неё! Лето уже чувствовалось. Генетическая память напомнила слово, с которого оно начиналось. « - Дисиембе, дисиембе», так Хулия однажды закричала на хозяина, одновременно жестикулируя руками, и показывая на пустую, каменистую дорогу.

 

С этого дня в доме начались изменения. И не слишком приятные. Сломанный ткацкий станок, который давно стоило выбросить в соседнее большое озеро,

покрыли лаком и вытащили на середину двора. На него положили ковры, которые дочери хозяйки ткали весь год.

Хулия торжественно открыла «малый сундук».

Был ещё и «большой», в котором хранились вещи ручной работы для настоящих обрядов. А «малый», с нарядами из дешевой ткани, поддельным жемчугом и стеклом вместо бирюзы, предназначался для только для «туристо». Пыльная дорога сьерры оживала. Кажется, радовались даже бестолковые ламы. Они были в центре внимания и получали невиданное угощение от людей из другого мира. Радовалась и Хулия, наблюдая, как исчезают, якобы небрежно брошенные на просушку, коврики.

 

Её фальшивые бусы и золотые зубы ослепляли «туристо», от высокогорья у них кружилась голова, они легко путали местные деньги с банкнотами соседней страны, откуда только что прилетели и часто, очень часто переплачивали. Словом, дела шли хорошо. Пока… Пока не раскупили весь товар. Хозяйка пришла за последней партией, широко распахнув двери стойла. Лето! Но разве оно такое? Ледяной ветер, несущий в лица людей клочки соломы, мошкару и острый запах скотного двора. И одновременно палящий зной, от которого не спасает бестолковый вихрь. Хочется зарыться обратно в тепло и спрятаться навсегда! Неужели кто-то услышал её желание? Откуда эта душная темнота? Ей не видно, как ковёр упаковывают для дальнего пути через континенты. Тишина длилась бесконечно. Наверное, именно так хорошо бывает в том состоянии, когда живое ещё не осознает себя. И совсем не хочется расправлять грудь навстречу неизвестности. Но, видимо, придётся. Что это за запах?

 

Самое отвратительное, что ей приходилось нюхать в своей недлинной жизни, это запах упавшей со скалы ламы, растерзанной кондорами и несколько дней пролежавшей на солнце. Хозяева принесли её домой, чтобы не пропадала шерсть. Разумно! Но такого сладко-угарного, дурманящего голову чада ей ещё не встречалось. Мгновенно захотелось вдохнуть нелюбимого, холодного, но такого свежего, с легким, радующим сердце запахом свежей коки, ветра с равнин.

 

Она знала, что животных может тошнить, но сама была лишена этого инстинкта. Неужели всё закончилось? Очень яркий свет. Но это не солнце. Он не обжигает, а приятно нежит всё тело.

На неё смотрит женщина гораздо красивее Хулии, с белыми волосами, в одежде, блестящей, как серебряный месяц. Может быть, это Боги, о которых так часто говорили в Андах?

 

Нет, жаль, что она внимательно разглядывает лишь её дом – коврик. Рядом с богиней одна из «туристо». Только теперь без блестящих стёкол, с серыми глазами и обычной, прямой спиной. Вдруг обе женщины становятся хмурыми. Это настораживает её, но инстинкт юного существа ещё не подсказывает, что нужно делать. Поздно… Огромная чёрная тень, мгновенно нависшая над её уютным мирком, позволяет расслышать только последние слова белокурой красавицы: - Ну что за бестолочь, умудрилась привезти моль даже из Боливии…