Роман Лункин: Ошибка антицерковной кампании

Особенность т.н. "антицерковной" кампании в России заключается в том, что спорят между собой не верующие и безбожники, а христиане спорят с христианами.

Роман Лункин, социолог религий:

Особенности так называемой антицерковной кампании, которая происходит в России, заключается в том, что между собой в России спорят христиане.

 Это неправильно считать, то церковь подвергается нападкам каких-то безбожников, как это было в советское время. И в этом парадоксальность и сложность положения, в которое попало и российское общество, и церковь.

 Церковь - с одной стороны, потому что церкви нужно быть более корректной и находить пути построения диалога с этим обществом.

 А для общества сложность заключается в том, что общество готово ругать патриархов, обсуждать патриарха Кирилла - с часами, квартирами, со всем остальным, - при этом реального православия общество не знает, но при этом считает себя православным. Даже какая-нибудь Ксения Собчак цитировала Евангелие, можно сказать, бросала патриарху евангельские фразы. Она же не говорила, что нам не нужно это православие, уберите его. Нет.

 Все оппозиционеры не отрицают своей православности. Известно, что Борис Немцов много помогал церкви, когда был губернатором Нижегородской области, а Григорий Явлинский считается практикующим православным. Таких примеров можно много привести.

 Наряду с этим действительно есть опасность реальной антицерковной кампании. Это, безусловно, отражается в целом ряде акций, которые пытаются навязать церкви свои правила и реформировать её со стороны.

 Я полагаю, что такой реальной антицерковной кампанией являются акции, которые проводит Виктор Бондаренко, книги, которые он издаёт, выставка псевдоикон, которая была на винзаводе. Потому что люди, которые действительно далеки от церкви, в общем-то, не любят православие, а Московскую патриархию ненавидят; они говорят о том, что мы должны реформировать нашу церковь изнутри, поменять в ней всё церковное управление и т.д.

 Безусловно, это не только нарушение этики. Это, в общем, бросает тень на те либеральные круги, которые есть в самой Русской православной церкви, потому что это дискредитирует некое здоровое относительно реформистское движение, которое существует в православной церкви. И, на самом деле, оно группируется вокруг самого патриарха Кирилла, потому что он в данном случае выступает как один из главных и осторожных реформаторов церкви.

 Собственно, антицерковная кампания, как я уже сказал, является небольшим сегментом тех выступлений, которые есть в России и по поводу церкви.

И какие-то реально антицерковные, антиправославные, антихристианские высказывания являются абсолютно маргинальными.

 Ни общество это не поддерживает, ни так называемый креативный класс тоже не поддерживает этих высказываний, которые вообще предлагают «отказаться от православия, либо распрощаться с той структурой, которая досталась от Сталина и Берия, и называется Московской патриархией», - как это иногда критики говорят.

 Все дискуссии, которые сейчас ведутся вокруг церкви, я считаю совершенно естественной реакцией на ту ведущую роль, которую стала играть церковь с 2009-го года - после прихода патриарха Кирилла - в информационном, экономическом, в культурном, в политическом пространстве нашей страны. Потому что оказалось, что у церкви есть свои правила, у церкви есть своя повестка дня, есть определённые требования по отношению к верующим.

  Патриарх Кирилл изначально стал вдохновлять ту молодёжь, которая стала идти в церковь, - так называемую свою патриаршую армию миссионеров. Он говорил, что при каждом приходе должны быть и катехизаторы, молодёжные миссионеры, те, кто занимается социальной работой. Хоть это до сих пор не стало реальностью, но всё равно в этом направлении очень много работы ведётся.

 Так вот: я сам слышал реакции простых людей на то, что делает патриарх Кирилл. Многие говорят: «А я сам знаю, что такое православие, и никакой патриарх мне не указ».

 Ещё один пример: церковь в лице и патриарха, и многих епископов, миссионеров заявила о том, что надо не просто крестить человека, а надо проводить катехизацию, надо беседовать с человеком перед крещением. Крёстные родители, которые приходят на крещение, тоже должны хотя бы знать символ веры - в кого они верят. Так вот: когда священники стали спрашивать о символе веры, и когда они стали слышать какие-то совершенно неудобоваримые ответы (люди вообще говорили: «Не знаю и знать не хочу»), - им отказывали, чтобы они стали крёстными родителями, или в таком немедленном крещении отказывали.

Это вызывало страшное возмущение тем, что делает церковь, потому что православие в сознании людей за советские годы, и не только за советские годы, хотя церковь считает, что это вина советского времени, на самом деле это не так. Ещё до революции сложилось то, что есть сейчас в сознании большинства людей – это такое довольно суеверное фольклорное православие, которое состоит из неких фольклорных рассказов о житиях святых, о гастрономических пристрастиях православных, о том, что нужно есть, к чему приложиться и т.д. Т.е. вот такие праздничные обычаи и традиции.

 Я боюсь что о сути люди даже не задумывались. И, в общем, это было не нужно, потому что Российская православная церковь сама не давала повода людям задуматься об этом. Сама православная церковь воспитывала обрядово-религиозность и православие, как веру скорее в государственность, а не во Христа