ТЯПОЧКА, ДА ЛОПАТОЧКА

- Что ты, подруга, затосковала, да запечалилась!

   Затарахтела тетя Рита, зайдя в дом Маргариты Ивановны. Соседки.

   Маргарита Ивановна, как и тетя Рита раньше работала учительницей в поселковой школе. Недавно вышла на пенсию.

 Тоска и скука заели ее. Одиночество в душе прижилось.

   Муж умер год назад. Сын и дочка уехали в город. А тут еще в придачу и пенсия нагрянула, и начала ломать привычную жизнь.

   Бродит Маргарита Ивановна по опустевшему дому, смотрит на учебники на полках книжного шкафа, достанет, полистает, повздыхает, хочется ей в школу, да заказана ей уже туда дорожка.

   Побродит, побродит она, душно, выйдет во двор, сядет на порожки, поплачет.

   Скисла. Как бы отпустила свою жизнь, и вернуть никак не может.

  Раньше бегом в школу. Ветром неслась. Словно и не было больше, чем полвека за плечами. А в школе и шум веселый, и гам голосистый.

   Окунется Маргарита Ивановна в шум и гам и не замечает, как и день укоротился. Утром завяжет платок, глядь, уже и пора развязывать. Вечер. А сейчас не один платок завязать и развязать за день может. И тишина такая в доме и во дворе, что душу закладывает.

   Тетя Рита, как и Маргарита Ивановна, год назад вышла на пенсию. Тоже сначала заскучнела, затосковала. Да не надолго.

   Вышла как-то летом во двор, взяла ведро, пошла к колонке, чтобы воды накачать и полить цветы.

   Возле колонки ее как будто кто-то в душу толкнул. Посмотрела тетя Рита на ведро с водой, сбросила платье, глаза зажмурила и ведро холоднючей воды на себя. Хоп. Продрало с головы до пят. А потом в дом.

   Переоделась, хотя и не молодая, а прическу подбила набекрень и прямиком в поселковый клуб.

- Не сама шла, а кто-то тащил, - рассказывала она после.

   Пришла тетя Рита к заведующему клубу Степану Ивановичу.

   Пенсионер. Раньше работал в школе преподавателем физкультуры.

   Затягивать с разговором не стала. С ходу взяла Степана Ивановича.

- Непорядок у тебя, Степа. Молодежь бусует. В клуб пьяными ходят. Строгость нужна.

   Почесал Степан Иванович затылок и молвил.

- Да где же ее взять эту строгость? Не пустишь, так они и по шее накостыляют.

- Тебе охранник хороший нужен.

- Да где же его взять. На дороге не валяется.

- Эх, Степа, Степа. Распустился после школы. Обмяк.

   Отчитала тетя Рита Степана Ивановича по полной программе, да еще такими словами, которые Степан Иванович никогда не слышал. Он только во время речи тети Риты разводил руками и крякал.

- Вышибалой я у тебя буду, Степа.

   Посмотрел Степан Иванович на тетю Рита. А она, как кроха. Наверное, в поселке самый малый рост среди взрослых.

- Да какой из тебя вышибала. Тебя же в первый день сомнут. И за переезд отправят.

   А за переездом кладбище.

- Не сомнут. Я сегодня на себя целое ведро холодной воды вылила.

- Ну и что?

- А ничего. Ты когда – нибудь на себя ведро холодной воды выливал?

- Не, - протянул Степан Иванович, ломаясь под напором тети Риты, - бегать – бегал. Ну, еще…

   Степан Иванович по инерции рассказал бы не только о беге, но спохватился.

- А при чем здесь ведро воды и вышибала? Ты что ведрами с холодной водой строгость наводить будешь? А потом у меня и должности такой нет, а где я гроши возьму, чтоб тебе выплачивать.

- Я на общественных началах работать буду, и гроши мне не нужны. Я в пенсии, как в цветах купаюсь.

   Словом, уломала тетя Рита Степана Ивановича и устроилась вышибалой.

   На следующий день потянулась поселковая молодежь в клуб. По привычке с пивом и нахраписто. Глядь, а у входа стоит тетя Рита, а возле нее десяток ведер с водой.

   Вперед вырвались самые бойкие.

- В школе нас дрючила, а теперь что водой собираешься поить?

   Тетя Рита без слов взяла ведро воды и на себя. Потом второе, третье.

   Поливает себя и ухает, как сова.

   От такой картинки молодежь остолбенела.

- Что закисли? Я теперь вышибалой в клубе буду. В клуб будете входить только через мои ведра. Если кто пьяный, ведро воды. Ни костюмов, ни рубашек ничего жалеть не буду.

   Потопталась, потопталась молодежь и склонилась.

- Ты бойкая, Рита, - сказала ей в тот раз Маргарита Ивановна. - У тебя характер. А я вот сижу дома и ни одной живой души не вижу.

- Как так. Ни одной живой души.

   Хвать тетя Рита Маргариту Ивановну за руку и из хаты во двор. А во дворе на цепи низкорослая беленькая собачонка. Белка. Виляет хвостом и лает.

- Это что тебе не живая душа? Да ты посмотри вокруг. Оглянись. Все живое, все с душой: сирень в палисаднике, акация возле забора. А сад, цветы…

   Потаскала тетя Рита Маргариту Ивановну и по двору, и в палисадник заглянула, и в сад прошла, и по дорожкам между цветами провела, да не молча, а, приговаривая: это, что тебе не жизнь, это что тебе…, бери тяпочку, да лопаточку.

   Переведет дыхание и снова: бери тяпочку, да лопаточку.

- Жизнь сама в душу вольется!

   Соблазнила ласковым словом, пробила душу Маргариты Ивановны. Встряхнула. Не с первого раза, а постепенно. А когда ожила Маргарита Ивановна, тетя Рита ее за руку и в клуб. К Степану Ивановичу.

   Маргарита Ивановна сопротивляться, да тетя Рита не поскупилась.

- Думаешь, что я тебя ведром с холодной водой не оболью. Не таких обливала.

   Дотащила Маргариту Ивановну до клуба.

  Закручивать разговор со Степаном Ивановичем не стала. Сразу к делу.

- Поработал, Степа. Пора и честь знать. И другим пенсионерам дай пожить. А то заклекнуть наши друзья в своих хатах.

   Помялся, помялся Степан Иванович, вспомнил о ведрах с водой и сдался.

- Я и сам думал об этом. Садись на мой табурет.

   Покосилась тетя Рита на табурет, но характер выдержала.

- Я к своему привыкла, Степа. Из твоего кабинета и табурета одну бусугарню видать. А на твое место мы Маргошу посадим. Окошко на бусугарню заклеим. В другом месте просверлим. Маргоша в школе преподавала геометрию. Любит красивые, строгие формы. Вот пусть и наводит в клубе хорошие, да красивые формы. А я ей ведрами с водой помогать буду.

   Попробовала Маргарита Ивановна отбиться, да разве против тети Риты устоишь.