Вкус подлости

Мне было лет 13, когда я впервые пошла наперекор тому, что принято характеризовать громким термином "общественное мнение".

История обычная, школьная. В любом классе есть своя звезда. Была и в моем. Поначалу эта красивая девочка вызывала мою живейшую симпатию (я с детства падка на все красивое), затем интерес пропал: девчонка оказалась противненько-спесивой, неприятной, любящей сталкивать кого-то лбами и прочими частями тела.

Однажды звезда стырила дневник нашей новенькой. Новенькая была долговяза, не слишком уверена в себе - идеальный объект для насмешек.

Дневник (о, удача!) пестрел нередкими для переходящего в волнительный пубертатный период подростка рисунками: вздыбленные шерстистые пенисы, неловкие изображения коитуса, сурово небритые дамы в позах цыпленка табака.

Звезда и ее команда аж заскулили от радости. С их легкой подачи дневник пошел гулять по рядам, характеристика долговязой и неуверенной обрастала подробностями.

Мнения класса разделились: часть радовалась новому поводу "поржать", часть сочувствовала долговязой.

Однако пролистывали без исключения все. Объект насмешек, все еще ничего не подозревая, сидела в сторонке, удивленно косясь на подхихикивающих одноклассников.

Когда дневник перешел в мои руки, я, ни секунды не колеблясь, сунула его в свою сумку. А после звонка молча отдала хозяйке.

"Пиздец тебе, Зеленцова!" - сверкнула глазами звезда, лишенная забавы.

Я холодно пожала плечами и отвернулась

. Вечером мне стали наперебой звонить одноклассницы: против меня готовили "войну".

Сейчас все это кажется дико смешным и нелепым. Но было бы нечестным сказать, что я тогда не волновалась: я была обычным подростком с обычным набором переживаний. Слишком начитанным и обладающим огромным потенциалом в области фантазии, к тому же.

В нашей понтовой 25-й я не особо прижилась: поддерживать какой-либо из воюющих кланов не хотелось, участвовать в глупых "придворных" интригах - тоже. У меня были свои стихи, свои увлечения, свои подруги за пределами школы - в классе я, скорее, находилась на позиции белой вороны: я никого не трогала и частенько переходила в "параллельную реальность", мне отвечали тем же. Конечно, у меня был свой круг общения. В основном, в него входили аутсайдеры - те, кого звезды не принимали в свои свиты.

Была среди моих школьных приятельниц и одна недозвездочка: она яростно конкурировала с основной звездой, но, за неимением ее харизмы, всегда оставалась на вторых ролях.

Ей очень хотелось со мной дружить, мы часто созванивались, она делилась со мной секретами. Ее звонок в тот вечер и сразил меня наповал.

- Дах, ты же знаешь, что тебе такого не спустят? - ...

- Так вот, с завтрашнего дня с тобой больше никто не общается. Тебе объявили бойкот - N так сказала, все послушаются. Ты меня прости, конечно. Я считаю тебя своей подругой. Но в классе я приму их сторону, поэтому не обижайся, если я сделаю вид, что тебя не замечаю.

Против общественного мнения не попрешь. Но ты не думай, после школы я буду с радостью с тобой дружить и созваниваться!

И вот тогда я расплакалась (конечно, после того, как положила трубку). Не столько по факту бойкота в лучших чучеловских традициях, сколько от беззаботного лицемерия человека, который искренне провозглашал себя моим другом.

У меня в голове не укладывались вот эти: "я буду с радостью общаться" и "сделаю вид, что не замечаю".

Потом мне еще много кто позвонил с предупреждением о бойкоте. Одни охали-ахали, спрашивая, как же теперь я собираюсь жить, другие выражали поддержку, третьи недоумевали: "И на фига тебе было в это ввязываться? Ну, ржали бы и ржали!"

Мне уже было наплевать - все прелести общественного мнения и страхов перед ним же расцвели передо мной буйным цветом: это было подло и противно до тошноты.

Забегая наперед, скажу, что никакого бойкота не вышло.

На следующий день, поняв, что я не спасую, аутсайдеры все как один перешли на мою сторону. За ними, почувствовав новые возможности (вместе с потенциальной опалой действующей королевы), подтянулся крепкий середняк.

Потом хмыкнули мальчишки - чисто из чувства противоречия и азарта. В итоге, к концу дня бойкотирующие оказалась в таком плачевном меньшинстве, что им ничего не оставалось, как вздохнуть и переключить свое внимание на более интересные интриги

. Остракизма не вышло, доброжелательная "приятельница" радовалась тому, что ей не придется вести двойную игру, а звезда с тех пор больше никогда не пыталась меня хоть как-нибудь задеть.

Всех остальных - пыталась, меня - нет. То, что она меня побаивалась, не приносило мне ровным счетом никакого морального удовлетворения: дурацкая школьная интрижка сроком в 2 дня сыграла немалую роль в моем отношении к социуму.

Я четко осознала: если я и стану принимать чью-то сторону, то только свою. Потому как никогда не позволю себе двойной морали и унизительного пресмыкания перед местными соц-царьками. А чье-либо порицание, бойкоты и прочие народные возмущения - пусть этим занимается тот, кому это интересно.

И похуй, что "станет говорить княгиня Марья Алексевна".

В моей жизни еще не раз случались ситуации, при которых мне приходилось поворачиваться к окружению открытым забралом и показывать зубы. Иногда мелочёвые, вроде этой, иногда вполне себе серьезного масштаба.

И каждый раз в этих столкновениях я выигрывала себя, вне зависимости от того, поддерживал меня кто-либо или нет.

И наблюдала трусов - совсем как во время звонка одноклассницы.

Общественное мнение в качестве оценочного критерия перестало для меня существовать. Более того, мне очень не хотелось быть его частью.

Иногда из-за этого приходилось повоевать - ничего, бывает. У меня даже азарт появился к подобным "войнам".