Завтрак в Берлине

Штурм Берлина начался 16 апреля 1945 года. Наш полк, где я был командиром противотанкового 76-миллиметрового орудия с боями продвигался  вперед. 21 апреля начались ожесточенные уличные бои. Мы вели наступление в районе Силезского вокзала. Артиллеристы шли вслед за пехотой, поддерживая ее огнем. Немцы защищали каждый дом, каждую развалину, которых было видимо-невидимо, так как с воздуха  город бомбили не только наши, но и  американцы, и англичане.

Командир пехотинцев указывал  цели, а мы выкатывали пушки на прямую наводку и уничтожали вражеские огневые точки. Помню, стоял такой страшный грохот, что  отдавать команды  приходилось... в ухо бойцам, да и то надо было орать, что есть мочи. Пушки мы катили на руках, расчищая дорогу от битого кирпича.

25 апреля мы заняли очередной дом, разрушенный до основания. А где же было мирное население? Меня этот вопрос заинтересовал. И тут среди развалин я заметил дыру, к которой была приставлена лестница, ведущая в подвал. Воспользовавшись затишьем, я спустился по ней вниз и увидел, что подвал заполнен берлинцами, которые располагались семьями по отсекам. Особенно меня поразило, что в подвале горел свет, действовали канализация и водопровод. Немцы есть немцы: они все предусмотрели.

И вот захожу я в один отсек с автоматом наперевес, а там сидят три человека - муж с женой и дочь, готовят завтрак. «Гутен морген!» - говорю. «Гутен морген!», - отвечают. - Зетцен зи ессен!». Значит, к столу приглашают. Я держу автомат наизготовку, а сам сажусь рядом с немцами. На столе стоят чайник с кофе, пряники, печенье, бутерброды с маслом. Хозяин разлил кофе по чашкам, сперва - себе, потом - мне, показывая тем самым, что отравить меня не собирается. Он отпил первым, потом и я выпил  свой кофе, закусив бутербродом и печеньем. Затем встал, поблагодарил и вышел. Никто из немцев во время этого завтрака с русским солдатом не проронил ни слова. Но, думаю,  после моего  визита все немцы, находящиеся в подвале, поняли, что  советские солдаты  с мирным населением не воюют, а бьют только тех, кто  вступает с ними в открытый бой.

Я потом не раз убеждался в том, что мирные жители в целом относились к нам неплохо. А однажды, уже после Победы, я роздал на вокзале весь свой паек берлинцам. Видели бы вы их глаза, когда я резал для них буханки хлеба и кружки колбасы! Они-то ведь знали, сколько бед натворили их солдаты на нашей советской земле. Впрочем, надо признать, что  среди наших тоже встречались и мародеры, и насильники,  что было то было.

Мой завтрак занял всего несколько минут. Поднявшись на поверхность, я дал команду передвигать пушку в следующему дому, который начали атаковать пехотинцы. Но тут заработал немецкий пулемет со второго этажа и пехота залегла. Навожу пушку и со второго выстрела фугасным снарядом разношу вдребезги огневую точку. Атака возобновилась с новой силой.

30 апреля мы вышли на центральную площадь Берлина - Александрплатц, где бои развернулись с новой силой. Только 1 мая площадь была очищена от врага. А второго числа с утра немцы прекратили сопротивление и стали сдаваться. Берлин капитулировал.

Во время Великой Отечественной я воевал на Курской дуге, освобождал Белоруссию, Польшу, дрался с фашистами в их логове. Был дважды ранен. На фронте был награжден орденом Отечественной войны 1 степени, двумя орденами Красной Звезды (вторую «Звездочку» мне вручили за бои в Берлине),  двумя медалями «За отвагу», медалями «За боевые заслуги», «За  освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Я немало повидал на той войне. Конечно, время многое  стирает из памяти. Но никогда не забыть мне тот необычный завтрак на берлинской улице Шарлоттенштрассе, где я  пил кофе с немцами в разгар штурма столицы третьего рейха.

Василий ЛАРИОНОВ,

гвардии сержант в отставке,

инвалид войны.