Артемий Троицкий: «Гиви – теневой президент России»

Известный журналист, музыкальный критик ответил на вопросы читателей «СП»

 -Сегодня были озвучены очередные обвинения Следственного комитета в адрес некоторых представителей оппозиции,­ очередные расшифров­и будто бы имевших место переговоро­в с грузинским депутатом Гиви Таргамадзe. Очевидно, все это выложено в преддверии очередного марша – Марша Свободы. Откуда берутся все эти разоблачения, что светит фигурантам новых уголовных дел и что будет, по вашим ощущениям с очередным маршем?

 - Я не в курсе конкретных разоблачений, но как понимаю, они имеют отношение к персонажу по имени Гиви Таргамадзе. Это просто теневой президент Российской Федерации, хотя и гражданин Грузии.

 У меня пара версий. Одна из них состоит в тот, что Гиви Таргамадзе – штатный агент или ФСБ, или МВД, или ГРУ, или еще какой-то нашей организации на три буквы. Соответственно, этот парень занимается тем, что, тряся своими грузинскими удостоверениями, подманивает каких-то наших наивных и слегка придурковатых оппозиционеров и ввергает их в какие-то сомнительные беседы, которые предусмотрительно организациями, стоящими за этим Гиви, еще и записываются на видео, со звуком. Работа, конечно, грязная, но эффективная. Версия номер два в том, что этот Гиви – такой Остап Бендер. Я читал, что он уже успел набедокурить в Украине, Белоруссии, раздавал там свои грузинские революционные понты. Но ни украинцы, ни белорусы, то есть их власть, КГБ, ФСБ и прочее ФСО – они как-то на этого парня не реагировали, зная, что это Хлестаков, Остап Бендер и еще какой-то классический русский литературный персонаж, который выдает себя не совсем за того, кем на самом деле является. Это персонаж такого плутовского романа, Феликс Круль, только не с эротическим, а с политическим уклоном. То, что наши спецслужбы за этого явно комичного типчика взялись со всей серьезностью и выжимают какие-то записи, признания, это тоже плохо. Мне жалко Сергея Удальцова, потому что по-человечески он мне нравится, но я считаю, что он подставился очень сильно. Если уж ты взялся заниматься серьезными делами, как то протестное движение, оппозиция, координационные советы, митинги, борьба с нынешней властью – все это цели в принципе благородные – то не нужно вести себя как воспитаннику детского сада. Вся история с этим грузинским Хлестаковым – это ему в минус.

 «СП»: - Если принять за чистую монету версию Следственного комитета, что были некие разговоры и были получены некие деньги, то является ли это поводом для заточения для особо опасных преступников в крепость, замок Лефортово? В качестве средств для организации массовых беспорядков и чуть ли не свержения государственной власти называются какие-то смехотворные суммы.

 - Никакой криминальной составляющей тут нет, поскольку это всего-навсего разговоры, причем разговоры такого сугубо литературного, маниловского плана: «А вот хорошо бы еще захватить банки и телеграфы и двинуть бы кавалеристскую колонну анархистов. Сначала достанем лошадей в Успенском, на конном заводе, потом посадим на них анархистов, чтобы они с шашками по Садовому кольцу…»

 «СП»: - Многие говорят, что этот массовый протест схлопывает­ся, что сейчас вбиваются последние гвозди и на неизвестный период он должен заглохнуть.

 - Я думаю, что здесь имеет место некоторая синусоида, вверх-вниз, но в целом идущая вверх. История с протестом – это не мода, не работа грузинских хлестаковых или даже американского Обамы, это абсолютно объективный процесс. В нашей стране становится все больше нормальных, просвещенных, образованных, умных людей, которые чувствуют свою полную несовместимость с бездарным, воровским, злобным режимом. Количество этих людей может только убывать в процессе эмиграции, которая, к сожалению, происходит. Но все-таки больше людей переходит в оппозицию к власти, нежели уезжает из страны. Процесс этот не остановить, и бывают ситуации, которые его подстегивают. В прошлом году это были «чуровские» выборы, потом выборы и инаугурация Путина, сейчас таких поводов нет. Путин выступает с посланиями, и речи у него такие, что заслушаешься. Надо быть мазохистом, чтобы слушать этого пустобреха. Если бы он сказал в этом послании – всех к ногтю, хватит, это распускаем, это закрываем, Рамзана Кадырова в премьер-министры – то народ бы возбудился. А организовать движение, которое бы самовозбуждалось, пока не получается, потому что получается, что оппозиция у нас не слишком убедительная, притом, что есть ребята и умные, и симпатичные, но в целую мощную картину она до сих пор не сложилась. Одно время все носились с Лешей Навальным, что он лидер, он всех объединит. Явно у Навального на это кишки не хватило. Новых личностей тоже нет. Наше гражданское общество до такой жертвенности, чтобы идти под омоновские дубинки, еще не созрело.

 «СП»: - А что скажете про путинский либерализм, да и либерал ли он? Что общего между Троицким-либералом и неолибералом Путиным? Олигархи?­

 - Я не либерал, Путин не либерал. Скажем так, я социал-демократ, социалист. Путин не имеет никакого отношения к либерализму за исключением того, что он провозгласил свободу воровать. Воруйте сколько хотите, но только не болтайте. В остальном Путин типичный гэбэшник, сталинист и т. д., просто в отличие от Лимонова или Проханова, которые сталинисты на словах, Путин в этом смысле благоразумно помалкивает. Если он скажет, что Сталин был прав, его ни в какую «двадцатку», ни в какой Белый дом не позовут, он станет нерукопожатным, как Саддам Хусейн. Поэтому он говорит, что у нас свобода и демократия. Судя по его поступкам, он типичный сталинист.

 «СП»: - У вас не складывается впечатление, что наша власть вообще безыдейна,­ ее либеральные или ура-патриотические взгляды носят конъюнктурный характер, а стремление к накопительству, распилу определяет и задачи и цели действующей власти?

 - С одной стороны, да. Но с другой стороны и Сталина можно назвать абсолютно безыдейным человеком, потому что вся эта левая риторика, марксизм-ленинизм – для него это был пшик. Всех русских и советских марксистов он расстрелял в 1930-е годы, оставил ребят типа Буденного, Ворошилова и Калинина.

У Сталина была идеология абсолютной власти, грубо говоря, идеология Ивана Грозного. Это  тиран, диктатор, властолюбец и живодер. Германия Гитлера переварила, проглотила и выс...ла, и если не считать каких-то отморозков, с фашизмом завязала. Наша страна со сталинизмом не то что не завязала, а тайно или явно лелеет его в качестве своей главной иконы. Это одна из главных причин того мрака, который у нас в стране царит. Имея реального людоеда в качестве главного исторического героя за последнюю сотню лет, ничего хорошего в стране сделать невозможно.

«СП»: - В России некоторые считают, что та или иная часть населения должна за что-то каяться: коммунисты – за советский период, либералы – за 1990-е годы. Как вы смотрите на либеральный опыт 1990-х годов, в частности, события 1993 года, чеченскую бойню – есть ли здесь в чем покаяться ныне живущим, в отличие от сталинских наркомов, деятелям?

 - Думаю, да. Моя совесть в этом плане чиста. Я всегда очень плохо относился к Егору Гайдару и его реформам, вызывал этим всяческие скандалы. Нашим партийным либералам вообще не понятно, как можно быть, условно говоря, против Путина и в то же время против Гайдара. В 1993 году я был около Белого дома, вел репортаж для американской компании CNN. Я тогда написал в Moscow Times, что советская власть вернулась, теперь вместо брежневского будет ельцинский застой. Потом случилась война в Чечне, которая ситуацию усугубила. В 1996 году, во время начала президентской кампании Ельцина, эти ребята стали меня кадрить, чтобы я включился в их агитмероприятия. Я встречался с Таней Дьяченко, Валей Юмашевым и сказал им, что в принципе мог бы это сделать (потому что Ельцин мне нравится чуточку больше, чем Зюганов), но только в том случае, если Ельцин свернет кровавую авантюру в Чечне. Они развели руками, соответственно, я ни в чем участвовать не стал. Ельцин и Гайдар повинны в том, что у большей части российского населения слова «демократия», «свобода», «либеральные ценности», «права человека» вызывают какую-то кисло-вонючую ассоциацию.

 «СП»: - А что такое тогда левая идея? Это кровопускание, партизанские вылазки, отряды, которые передвигаются по болотам, это уравниловка, как многим кажется, или же это милость к падшим, сострадание к обездоленным? В сегодняшней России какой может быть левая идея?

 - Сложный вопрос, я не политолог, историк или идеолог. Кровопускание и партизанские отряды – это, скорее, побочный и не всегда желательный эффект левой идеи. Основная идея в том, чтобы мир был устроен справедливо. Чтобы не было сильно бедных и сильно богатых, чтобы не было эксплуатации человека человеком, чтобы не было накручивания потребительских инстинктов. Современная левая идея в качестве интегральной части включает и экологическую идею. Свинство, которое совершается против природы, если следствие человеческой алчности, то есть право-либеральной капиталистической идеи. Современная левая идея – это тезисы антиглобализма с гимном «Imagine» Джона Леннона и лозунгом «Иной мир возможен»,­ которые включают в себя что-то от марксизма, «зеленой доктрины», правозащитного движения.

 «СП»: - Немало вопросов по поводу олигархиче­ского устройства­ в нашей стране. Каков вариант будущего нашей страны? Много пишут о Латинской Америке, где часто бывал ваш отец.

 - У него был один из любимых тезисов о том, что России надо сравнивать не с Европой и Азией, а с Латинской Америкой, поскольку очень много общего с Мексикой, Аргентиной, Бразилией. В Латинской Америке сейчас все достаточно благополучно: в главных странах у власти демократически избранные и достойно ведущие себя режимы, о чем мы в России можем только мечтать. Насколько мы можем использовать те рецепты, которые были в Латинской Америке, мне сказать трудно. Если даже это и так, но немного печалит то, что в Латинской Америке то, к чему они сейчас пришли, заняло довольно много времени – 20, 30 лет, кровавые хунты, военные перевороты. То есть если у нас все пойдет также, то многие до этого хэппи-энда не доживут. Сейчас происходит сгущение мрака. Никакой перспективы у путинского режима нет – это стремительное вымирание народа, превращение России из большой страны с большими традициями в протекторат большого юго-восточного соседа. Превратив Россию в нефте-банановую республику, Путин кладет ее на блюдечке с голубой каемочкой китайцам, американцам – кому угодно, любому сильному, динамичному, развивающемуся, инновационному государству. Мне обидно за свою страну, я для нее такого будущего не хочу. То, что вся путинская мегабездарщина и клептократия может привести только к такому исходу, для меня абсолютно очевидно.

 «СП»: - Должен ли исполнитель, автор слов, музыки разбираться в политике, занимать гражданскую позицию? Как вы лично относитесь к аполитичным деятелям искусства?

 - Творческий человек вообще ничего не должен, кроме того, чтобы быть честным по отношению к своей музе и не изменять ей с окрестными девками. Единственый императив – надо быть честным в своем творчестве. Поэтому я лояльно отношусь к творческим людям, которые не пишут песен протеста, социальную прозу и т. д. С другой стороны, можно писать песни или стихи исключительно о любви, но это вовсе не означает, что этот поэт или музыкант не может высказаться за свободу «Pussy Riot» или против воровского режима Путина. Меня печалит, что многие наши талантливые люди из числа представителей творческой интеллигенции боятся высказываться, боясь потерять эфиры, госзаказы. Это чистая трусость.

 «СП»: - Грядет время отчаянных и дерзких?. Нет ли ощущения, что появляется новое поколение?­

 - Я бы хотел, чтобы пришли неистовые и дерзкие, потому что настоящих буйных у нас не было много лет. Я связываю это с тем, что Питирим Сорокин назвал отрицательной селекцией. В России люди умные, одухотворенные, смелые методически уничтожались войнами, индустриализацией, коллективизацией, террором, репрессиями и т. д. Может быть, нынешние подростки будут совсем другими и генетически вспомнят о том, что русские люди были очень удалыми и свободолюбивыми людьми, безрассудными в хорошем смысле и сделают, наконец, на нашей русской полянке что-нибудь веселое и благородное.