Направление

Случилось так, что одна из моих командировок в столицу, - по-моему, дело было  году в 1976, -  совпала с какими-то очередными выборами, на которых тогда  не надо было, (в отличие от современных выборов), размышлять, а требовалось просто опустить в урну бюллетень с фамилией единственного кандидата. 

Однако, несмотря на кажущуюся сейчас некоторую бессмысленность такой процедуры, не участвовать в выборах было не принято, тем более, что сама процедура обставлялась торжественно. По радио звучала громкая музыка, а в буфете продавалось пиво и дефицитные бутерброды.

Я взял у себя в городе открепительный талон, обратив при этом внимание, что назывался он как-то по-другому.

В Москве жили мои родные. Я и сам прожил там к тому времени половину жизни, и очень любил приезжать в родной город. Родным тоже нравилось, когда я приезжал. Странно, но с тех пор, как я оставил Москву, мы стали друг другу почему-то дороже, и поэтому каждый мой приезд превращался в небольшой семейный праздник.

Так было и в этот раз.  Перед тем, как сесть за праздничный стол, мы всей семьей отправились голосовать. Поход на избирательный участок был мне приятен еще и тем, что помещался он в моей родной школе. Мой старший брат и его жена тоже когда-то раньше учились в этой же школе, и тоже, как и я, радовались встрече с ней.

Одним словом, в вестибюль школы я вошел в самом лучшем, приподнятом настроении. Мы поднялись на третий этаж, где в актовом зале разместился избирательный участок, и где проходило голосование. Мои родные сразу отправились к столику с буквой, на которую начинается наша фамилия, мне же объяснили, что я с моим открепительным должен подойти к секретарю участка.

За столиком секретаря сидела прелестная блондинка. Очаровательное лицо девушки было мне мучительно знакомо: длинные волосы, голубые глаза, правильные черты, доверчивый милый взгляд. Странно, но при этом я был уверен, что мы не знали друг друга. Киноактриса? Диктор телевидения?  Я  совсем недавно где-то видел ее! Но ведь я только вчера приехал в Москву. Как же так? Наваждение какое-то. Все это пронеслось у меня в голове, пока я шел к ее столику. 

Но – девушка была очень мила, на душе у меня, как я сказал, был май, я шагал к столику пружинящей походкой. Я шел к ней и улыбался. Само собой, я шел не знакомиться и не назначать встречу. Мне просто хотелось, чтобы мой праздник стал праздником и для моей знакомой незнакомки.

Я хотел передать ей хотя бы маленькую частицу моего счастья. Я, как мне казалось, излучал поток обаяния, который все увеличивался по мере приближения к ней.

Вероятно, какие-то остатки пороха в моих пороховницах еще уцелели, потому что девушка, улыбнувшись, поднялась с места, и даже, мне показалось, чуть-чуть покраснела.

- Добрый день, - сказал я, - с праздником вас!
- Здравствуйте. Спасибо, и вас так же. Я вас слушаю.

Если вы хотите знать, какой у нее был голос, то наберите номер справочной Курского вокзала. Автомат вам скажет «ждите ответа», но скажет так, что вам захочется ждать ответа хоть всю жизнь: столько женственности, тепла и внимания в голосе, записанном на пленку.

- Я к вам, - сказал я, хотя и так было ясно, что я к ней. – У меня, - я поискал в кармане пиджака, и, вытащив листок, прочитал название, которое никак не мог запомнить. – у меня к вам направление.

Девушка взяла листок и стала его читать. Потом она подарила мне долгий, немного смущенный и явно заинтересованный взгляд. Вероятно, среди бледных московских лиц моя загорелая физиономия, как говорится, смотрелась.

Возможно, она тоже вспоминала, в каком фильме она меня могла видеть. Она еще раз прочитала листок  от начала до конца и спросила, как мне показалось, в некотором замешательстве:
- А вам, собственно, куда?

Я наконец сообразил, в чем дело: моя милая секретарша впервые видела открепительный талон! Я ободряюще улыбнулся и мягко сказал:
- Куда угодно. С этим документом я мог бы пойти куда угодно, не обязательно к вам. Но я рад, что пришел именно к вам. 

Девушка еще раз взглянула на листок, потом протянула его мне:
- Посмотрите.
- Что-нибудь не так? – я взял листок и – о, Господи! – прочитал:
«Направление. Больной такой-то (стояла моя фамилия). Возраст – 40 лет. Направляется для рентгена левого колена. Подпись – врач такая-то».

Рассказывать дальше? На наш с девушкой хохот прибежали с испуганными лицами мои родные, вообразившие, очевидно, что у меня истерика. Потом они, поняв, в чем дело, хохотали вместе с нами.

Но что был этот хохот   по сравнению с тем, что донеслось из окон актового зала, когда мы вышли на улицу!
 
Что же добавить? Настоящий открепительный талон, который лежал у меня в другом кармане, и по которому я все же проголосовал, называется не «направление», а «удостоверение». 

Изображение девушки, очень похожее на мою незнакомку, я видел раньше на духах «Наташа». 

Когда мне становится грустно, я набираю номер справочной Курского вокзала, слушаю, как милый знакомый голос говорит мне: «Ждите ответа… ждите ответа…» и вспоминаю эту историю.