Маргарита Спиридоновна

«Над домами, в сверкающей утренней пелене, вставало солнце, ударяя первыми своими лучами дворников, жандармов, бандитов и путейских рабочих. Гулко захлопали двери подъездов, провожая расходившихся после работы проституток. Рассержено ухнув, выдал первую порцию воды знаменитый фонтан у Большого Театра, и внезапно появившаяся над городом прозрачная радуга соединила на время богатый центр с бедными окраинами. Москва просыпалась быстро. И вот уже звонко застучали колеса трамваев, а извозчики прорезали утренним матерком прозрачный воздух. Звон курантов и звуки гимна, доносящиеся с Красной площади, окончательно возвестили о начале очередного, ничем не примечательного дня. Дня похожего как две капли воды на все предыдущие и на все последующие». 

  В этот момент чашка кофе, стоящая на мониторе наклонилась. Я с трудом успел предотвратить неизбежную катастрофу, но продолжение текста было безвозвратно потеряно. Немного подумав и растерев виски, я дописал: «И ведь ничто так не приближает нас к окончанию земного бытия, как»… Больше в голову, несмотря на то, что было уже три часа ночи, ничего не лезло.   Я оторвался от компьютера и принялся ходить по комнате взад-вперед, заложив руки за спину. Как заключенный на прогулке в тюремном дворике Владимирского централа. По правде говоря, я плохо представлял, есть ли там такой дворик, но воображение писателя продиктовало мне именно такое сравнение. Немного поразмыслив, я решил его усилить. «Как Феликс Эдмундович Дзержинский в 1915 году». Почему в голову пришел именно этот пламенный революционер и именно в 1915 году, я не знал и списал сие видение на ночные галлюцинации.   Можно было прерваться и подвести некоторые промежуточные итоги. Итак, в активе у меня был полученный аванс от издательства за авантюрно– приключенческий роман. Аванс, давно истраченный на Кисловодск, откуда через неделю приедет жена с двумя нашими спиногрызами. В пассиве – полное отсутствие фабулы, кульминации и эндшпиля. А сдавать роман надо уже через месяц. Или возвращать издательству потраченные на оздоровление семьи двадцать тысяч рублей. Что было практически невыполнимо.   Эх, хоть бы муза какая посетила. Из соответствующего департамента. Приключений. Или фантастики. Ведь есть же у них там такие департаменты. Или нет. Впрочем, уже неважно. Я подошел к холодильнику и подергал его за ручку. Тот нехотя со второй попытки открылся. Из приоткрывшегося морозильника на меня смотрела запотевшая бутылка «Столичной».

   «Дринк или не дринк. Вот в чем вопрос.   Поможет ли она вернуть воображенье,   Иль упаду на самое я дно».

   Процитировав вслух Шекспира в своем вольном переводе, я застыл в замешательстве. Раньше водка будила во мне сочинителя. Падая небольшими порциями вниз по пищеводу, она, каким-то неведомым образом ударяя в голову, выстраивала застывшие там мысли в стройную, логическую цепочку. Но это было раньше. В последние несколько месяцев даже этот напиток русских писателей не мог поймать креатива в моей требующей очередной порции денег душе. А ведь и так почти не печатают. Не гений говорят. Так ведь гениев только после смерти выпускает в свет. Иначе, какой же он гений, если гонорары получает и на Лазурном берегу с двумя женами и тремя любовницами отдыхает. Это уж оставьте нам, простым сочинителям. Пусть после смерти никто читать не будет, зато уж поживем всласть.

   – Будешь так рассуждать, ни в жизть ничего путного не напишешь, – внезапно прозвучало со стороны дивана.   Я опешил. Выпрямляюсь, гляжу – старуха на диване пристроилась. Страшная такая, с клюкой. Беззубая к тому же.   – Ты кто, бабушка?   – Хто, хто. Винни-пух в пальто. Хе-хе. Муза я твоя. Вызывал?   – Муза, бабушка, это такая молодая, красивая женщина. Легкая и воздушная. К тому же ее вызвать невозможно. Сама появляется в любой удобный для нее момент.   Старуха поднялась с дивана и подошла к окну.   – Спят все. Самое наше время. Те красивые и воздушные, что ты сейчас наплел, есть, конечно, в нашем департаменте. Но они не про тебя будут. Они только для избранных. Бывает, – старуха перешла на шепот и стал нервно оглядываться. – Бывает, они даже живут вместе.   – Как вместе, – я с ужасом посмотрел на старую ведьму.   – Как, как. Как мужчина и женщина. Но ты не боись. Тебе судя по написанному это не грозит. Ведь ты хто есть? Графоман недоделанный. Скажи еще спасибо, что меня прислали. Многим из ваших даже заявки не рассматривают.   – Спасибо, конечно. И что ты можешь?   – Все. В пределах российской издательской идеологии. Ты ведь печататься хочешь, денежки за свой бездарный, чего уж тут душой кривить, труд получать. Женщин красивых танцевать в дальнем зарубежье.   – Врать не буду. Хочу.   – Ну, тогда наливай. Ведь без этого дела кураж не появится, без этого дела только производственный роман сочинить можно времен соцреализьма.   Мы синхронно выпили.

Старая карга занюхала водку корочкой хлеба, а я закусил соленым огурчиком, найденным на дне холодильника. Внутри потеплело, а в голове резко появилось свободное место. Старуха крякнув, достала откуда-то из-под юбки гаванскую сигару. Закурила.   – Ты кофе как пишешь. В мужском роде али в среднем?   – Конечно, в мужском, – оскорбился я.   – Тогда у нас вполне может получиться, – обрадовалась старуха.

– Кстати, а ты не боишься заниматься всей этой графоманией. Ведь если хочешь стать настоящим писателем, то придется выдумывать свои, параллельные этому миры. В них будут жить выдуманные тобой герои. Любить, ненавидеть, страдать. Тебе это надо? Ведь потом потихоньку и сам потеряешь грань: где – правда, а где вымысел. И не исключено, что остаток жизни проведешь в каком-нибудь тверском сумасшедшем доме!   – Почему именно в тверском, – поразился я.   – Ну, это так. К слову пришлось. Родом я оттуда. Ладно. Если ты уж решил стать мастером, то я так и быть побуду какое-то время твоей Маргаритой. Тем более – это и есть мое самое настоящее имя. Итак, что мы имеем. Нужен авантюрный роман.   – Нужен, ох как нужен, Маргарита, как вас там по отчеству?– спросил я, наливая по второй.   – Спиридоновна я по батюшке. Родитель мой конюхом у Льва Толстого подрабатывал. Видно он то и привил мне страсть к высокой литературе.   – Тогда, Маргарита Спиридоновна, позвольте представиться. Худяков Сергей Александрович. Можно просто, Сережа.   – Лучше, Серж. У меня в 1917 годе был один такой. Сегодня принято говорить – бой френд. Стихи неплохие сочинял. Как сейчас помню:

   «И девушка в белой накидке   Сказала мне ласково – нет».

   Девушка – это я. Как поэту этому кудрявому отказала, так он и покатился по наклонной до гостиницы «Англетер». А потом я с двумя одесситами роман про стулья с бриллиантами сочиняла, затем к Симонову во время войны переселилась. «Жди меня и я вернусь» – помнишь поди. Тоже не без меня придумано. Потом – эмиграция. С Хемингуэем про колокол и старика в море писали. «Полковнику никто не пишет» – тоже мое. Габриель – такой душка был. Что мы с ним в Рио-де-Жанейро вытворяли – ты не поверишь! Вернулась на Родину – тут полный застой. Гламур с ментами и бандитами. Плюнула и на пенсию ушла. У нас тогда в департаменте многие разбежались. Но скучно без дела дома сидеть. Вот и решила подработать. А тут по тебе вакансия открылась. Смотрю – дурной, но не без способностей. Может чего и выйдет… 

  – Выйдет, обязательно выйдет. У нас, Маргарита Спиридоновна всего месяц в запасе. Надо поторапливаться. Вы лучше скажите, ваши услуги платные, или как? Учтите, больше десяти процентов от гонорара я выделить не смогу.   – Жаден ты, Парамоша. Точнее, Серж. Не нужны мне твои проценты. Пенсию уже лет тридцать получаю, вполне на свою скромную жизнь хватает. Плата твоя будет стандартная, по расценкам нашего департамента. Три желания исполнишь после сдачи романа издательству.   – И какие же у вас будут желания, – поинтересовался я.   – Сейчас сказать не могу, сама толком не знаю, что у нас получится. Творчество – это процесс крайне интимный. Но не боись, никто душу твою в залог брать не будет. Малой кровью обойдемся. Ну, так как – по рукам. Или побежишь двадцать тысяч по приятелям искать, чтобы аванс проеденный вернуть. Ась?   Я задумался. Ну что эта старая карга сможет попросить. Кран водопроводный починить или продуктов купить на неделю… А, была не была.   – Ладно, поехали. Какой у нас алгоритм будет? Вы диктуете, я по клавиатуре бью. Или как.   – Или как. По клавиатуре ты и без меня довольно успешно стучал. Сначала надо придумать сюжет.   – Сюжет я уже давно придумал.

В начале 20 века в столицу приезжает из Японии действительный статский советник по фамилии Фандорин…   – Не спеши. Это уже где-то было. Хтой-то до тебя его уже придумал. Не помню только хто. Сюжет должон быть оригинальным и не избитым. Значит так. Место действия – Москва конца 90-х годов прошлого века. Герои – отставные офицеры спецназа, вылетевшие по разным причинам из армии.   – Бабушка, я про армию писать не умею. Может лучше про действительных статских советников. Ведь те времена мало кто помнит. Любая туфта прокатит.   Но старуха уже впала в транс. Она сидела на стуле возле окна и, держа в руке потухшую гаванскую сигару, тихонько раскачивалась… Я устроился за компьютером и написал заголовок:

   ЛЮБОЧКА

   Дальше текст начал рождаться как-то сам по себе и, главное, очень быстро:
  

Продолжение следует...