Юлия Латынина: "Кадыров лучший друг Москвы."

Вы знаете, я была большим поклонником Кадырова, но в последнее время эта система даёт некоторые довольно существенные сбои. То есть, например, мы видим, что у очень многое удалось: ему удалось отстроить Грозный, там, где все воровали деньги, он это сделал; ему удалось прекратить беспредел федералов в Чечне. То есть это просто физическая возможность выживания нации, когда ты можешь проехать 3 км от села, или когда тебя убью или изнасилуют. Ему удалось вытащить огромное количество людей из леса. Потому что те люди, которые вышли, были бы убиты. Какое-то время была ситуация, когда все люди, которые сражались за свободу Чечни, они оказались либо мертвы, либо служили бы у Рамзана. А те люди, которые бегали в горах, это были действительно сильно маргинальные ребята, которые хотели умереть во что бы то ни стало за Аллаха и построить на Кавказе то, что они построили в Афганистане, то есть что является худшим из всех возможных вариантов. И какое-то время эта система была эффективной, даже крайне эффективной, конечно, она работала с нарушением всех прав человека. Потому что если у тебя есть некоторое количество молодого населения, которое хочет убить своего русского и обязательно своего неверного и убежать в лес, и парню 17 лет и он вырос, когда Басаев был героем, то единственный способ его удержать это то, что он понимает, что его родственники будут репрессированы. И, извините, нельзя делать яичницу не разбив яйцо. И некоторое время эта система там также хорошо работа, как, например, где-нибудь в феодальной Японии после её консолидации.

 

Мне очень сложно судить, насколько серьёзны эти сбои, потому что мы не имеем никакой объективной информации изнутри Чечни, особенно после смерти Натальи Эстемировой (собственно после этого момента сбои и настали). Видимо это был такой ключевой момент, как ни странно. И мы видим, например, что сейчас часть кавказского сопротивления, которое всегда было панкавказским, панисламским, и его возглавлял Доку Умаров, у которого всегда был вилайет, собственно Чечня, а был вилайет Дагестан, а был вилайет Кабардинский, и все они будто бы были равны. Все они сражались за Аллаха, за Кавказ, а не за Чечню. И вдруг из Доку выделяются какие-то собственные чеченские командиры: сначала Вадалов, потом Дакаев, которые говорят: «Нет, мы тут будем сами, выходим их вашего подчинения». И, что самое интересное, человеком, который говорит этим чеченцам «да», является человек, которого зовут Муханнат, который на самом деле является представителем Аль-Каиды на Северном Кавказе. То есть, понимаете, она вообще-то почти не существует, ей приписываются почти невероятные черты, вот это мифическое существо, эти арабы существуют, их мало, но Муханнат является непосредственным преемником Абу-Хабса, Абу-Валида и Хаттаба. И этот человек начинает покровительствовать собственно чеченским раскольникам. Понятно, что там какая-то часть связана с личными связями, потому что Муханнат воевал ещё в первую войну, и он этих ребят знает, так как вместе с ними «лущил ментов». Но это значит, что в Чечне появился спрос на собственное чеченское сопротивление. Его нельзя назвать демократическим чеченским сопротивлением, потому что всё равно от него несёт Аль-Каидой как в сортире, но это направление отличное от того, что проповедовал Саид Бурятский. «У нас нет ни чеченцев, ни русских, у нас есть неверные, у нас есть мусульмане, у нас есть «кяфер». Если внутри Чечни появился на это спрос, это очень серьёзная история.

 

 

Ситуация в принципе заключается в том, что раньше в Дагестане ваххабиты были маргиналами, т.е. ещё несколько лет назад, когда показывали взрывы в Дагестане и говорили: «Вот, там взрывают», я смеялась, потому что на самом деле это ничего не значило. Так как взрывают чаще всего один чиновник другого чиновника, а ваххабиты используются как самая дешёвая кельнерская сила, поэтому, почему бы не взрывать неверных да ещё за плату. Главная проблема была в том, что ваххабиты были маргиналами, и в 1999 году именно поэтому они потерпели поражение, сейчас они становятся абсолютно решающей силой. В Кабарде все им платят, в Дагестане им платит очень много людей.

 

Сейчас происходит окончательная палестинизацыя Кавказа, т.е. единственный вариант для России, тяжёлый, грязный (никогда лёгких вариантов не бывает в таких ситуациях), действительно поставить эту стенку, как между Израилем и Палестиной, и сказать: «Ребята, вы с той стороны. Мы понимаем, что среди вас много хороших ребят». (Причём понятно, что ваххабиты, это меньшинство, просто активное меньшинство). Чтоб было понятно, в Пакистане салафиты (талибы) на последних выборах получили 2 %, но это не мешает им устраивать Бог знает что. Они маленькие, но зато активные. И что там произойдёт такая Палестина, которая (надо отдавать себе отчёт) будет иметь большие претензии к России, потому что там нет другого горючего, на котором будет работать эта идеологическая машина; они будут объяснять, что Ставрополье принадлежит им и Краснодар так же.

 

Главная проблема Кавказа – это наличие большого количества молодёжи, то, что называется «youth ». Знаете, если бы русскоязычное население в Эстонии   рожало бы по 10 детей мужского пола, то вы бы имели не бронзового солдата (бронзовый солдат отдыхал бы). Разница между Татарстаном и Кавказом заключается просто в количестве детей. На той сцене максимум, что будет, это только такой-то местный татарский бронзовый солдат.