Кущевка как микромодель российского государственного устройства?

(Продолжение. Начало — в № 135.)

Дело банды цапков, 20 лет правившей Кущевским районом, сейчас рассматривается в Краснодарском краевом суде. В числе прочего, бандитам вменяются 19 убийств. Согласно версии обвинения, цапки — беспринципные и везучие отморозки, жадные до крови. Но, кажется, все сложнее.

В прошлом номере мы рассказывали об отсутствии в деле экономических эпизодов — несмотря на то, что земля и имущество убитых раздербанивалось цапками и местной властью, а на финансовые интересы цапков прямо указывали свидетели. Признание экономической заинтересованности цапков серьезно поменяло бы структуру дела. Можно было бы установить, кто занимался моментальной регистрацией сделок и переоформлением земельных паев, кто — и почему — принимал решения о баснословных кредитах, поднимавших подцапковские фирмы, и кредитах, становившихся поводом для рейдерства, кто фабриковал дела против сопротивлявшихся рейдерству и поборам фермеров. Этого не сделано и сделано, вероятно, не будет.

Не только финансовые, но и вообще все эпизоды деятельности банды, где участвовали сотрудники милиции и прокуратуры, в обвинительном заключении тоже отсутствуют. Что, прямо скажем, шокирует. Цапки состояли в плотной отношениях с кущевской милицией с 2000 года, когда строптивого главу РОВД  Павла Корниенко сменил Владимир Финько. Финько получил звучную кличку «Мерседес» — не стеснялся ездить на работу на белом мерсе, подаренном бригадой. Начальники менялись, отношения развивались. С 2005-го, цапки открыто, по выражению местных, «крышуют» РОВД: закупают для отдела мебель, компьютеры, сплитсистемы, обеспечивают горячее питание, а самых «перспективных» отправляют учиться в юридические ВУЗы… Именно плотная кооперация с правоохранительными органами делала цапков неуязвимыми. Заявления жертв не рассматривались, дела разваливались, сами менты активно участвовали в запугивании местного населения.

Я не понимаю, почему нельзя было проследить — по настоящему проследить — судьбу заявлений по изнасилованным девочкам, избитым парням, по фермерам, в дома которых цапки влезали через окно. В деле по цапкам совсем-совсем нет упоминания о ректоре Северо-Кубанского гуманитарно-технологического института Галине Крошке. В 2005 она вступилась за изнасилованных девочек и ограбленных ребят, разослала письмо, подписанное 170 студентами, в краевую прокуратуру, ГУВД и СМИ — и впервые озвучила фамилию лидера банды Цапка. Из края приехала проверка, было возбуждено 11 уголовных дел на сотрудников милиции. Начальника милиции Финько перевели в Обинский район, прокурора Кваснюка — в аппарат краевой прокуратуры… Цапок остался на свободе. Через четыре месяца кущевская милиция возбудила против Крошки и еще одной сотрудницы института Натальи Сивцевой уголовное дело  за торговлю липовыми дипломами. В СИЗО Галина Крошка сошла с ума. Сивцеву осудили на 8 лет. В прошлом году освободили — по состоянию здоровья. Она ослепла.

Только про одного сотрудника — точнее, сотрудницу — кущевских правоохранительных органов достоверно известно, что она привлечена к уголовной ответственности за укрывательство. Начальница детской комнаты милиции Татьяна Ремескевич, не захотевшая расследовать изнасилование 13-летней девочки Вовой Беспределом, тихо получила за это условные 1,5 года. Сейчас работает в бутике, торгует платьями. Остальные особо отличившиеся переставлены на другие места внутри системы, максимум — уволены. Видимо, уход из правоохранительных органов считается достаточным наказанием. Будем надеяться, что начальник РОВД Бурнусов (при нем цапки  в открытую прибрали к рукам РОВД), возглавивший службу безопасности предприятия по производству семечек «Мартин», и начальник краевого ГУВД Кучерук, сейчас отвечающий за безопасность бюджетного Крайинвестбанка, периодически обливаются слезами. Впрочем, несколько уволенных уже восстановились: например, начальник краевого центра по противодействию экстремизму Александр Богданов успешно доказал в суде, что деятельность цапков носила «неэкстремистский характер», а значит, лично он тут ни при чем.

Сотрудники Краснодарского СК жаловались, что краевая прокуратура сразу после убийства приехала в станицу с проверкой и «зачищала хвосты», в частности — изымала из кущевского РОВД и краевого УВД документы. С краевой прокуратурой цапки тоже находились в несколько «родственных отношениях»: начальником юридического отдела цапковской фирмы «Артекс-Агро» до последнего времени служила жена старшего помощника прокурора Краснодарского края по собственной безопасности Дмитрия Федорова. «Новая газета» располагает частью материалов о характере этих отношений — например, «прослушками», на которых Сергей Цапок неформально общается с сотрудником краевой прокуратуры Дмитрием Александровичем (предположительно — тот самый Федоров) по поводу «ленинградского дела» (жалобы фермеров Ленинградского района, натерпевшихся от цапков). Если верить оперативной справке, также находящейся в распоряжении «Новой», Цапок ему же заносит за закрытие уголовного дела по избиению Цапком капитана милиции Налбандяна. Есть сведения, что краевой прокурор Коржинек лично закрывал дела по конфликту цапков и ментовских. После публикации в «Новой» (№ 140 от 13 декабря 2010 г.) многие ждали, что Коржинека снимут, но этого не произошло — вроде как за прокурора заступился сам Чайка, который тогда «был в фаворе». Чистка в прокурорских рядах закончилась увольнением кущевского прокурора Андрея Танчика, назначенного в станицу за 4 месяца до убийства в доме Аметовых и, по словам подчиненных, толком так не запомнившего дорогу на работу.

Именно «неснимаемостью» Коржинека, чьей дружбой регулярно козыряли при рейдерстве цапки, местные фермеры сейчас объясняют невозможность серьезно бороться за возвращение отжатой земли.

Единственный сотрудник правоохранительных органов, сейчас находящийся за решеткой, — глава Кущевского РУБОПа, впоследствии — начальник местного подразделения центра «Э» Александр Ходыч, «Мистер Миллион», кум Сергея Цапка. Дело Ходыча было выделено в отдельное производство, так как связь с цапками доказать не удалось. Сейчас он осужден на 8 лет колонии — мошенничество, один двухсоставный эпизод. О том, насколько легко отделался Ходыч, мы расскажем в следующем номере. Сейчас — о единственном эпизоде в деле по цапкам, где сотрудники полиции проходили свидетелями. Хотя должны бы — заказчиками

В прошлом номере мы писали о встрече гособвинителей с потерпевшими. Встреча была организована в беседке у дома Аметовых, прокуроры просили поддержать обвинительное заключение и не задавать лишних вопросов, чтобы ненароком не развалить дело. Одна из потерпевших там не присутствовала — ее прокуроры не позвали, и, думаю, с ней гособвинение вряд ли нашло бы общий язык. Татьяна Гутрова, жительница станицы Канеловской, мама троих детей.

За пять месяцев до убийства в доме Аметовых, вечером 13 июля 2010 года, когда Таня уже спала, в ее дом ворвались вооруженные люди в гражданской одежде. Одни избивали ее гражданского мужа Дмитрия, другие лазали по шкафам, еще несколько стояли на стреме во дворе, у машин без номеров. Это были не цапки. Впоследствии Таня опознает среди них главу Кущевского уголовного розыска Юрия Фитисова, начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями Алексея Молочного, сотрудников Сергея Кутового, Дмитрия Кузьменко, Айвана Майгура, Игоря Зуба, Ивана Рогозы, Романа Кононенко, Алексея Макарова, Сергея Диброва. По словам мамы Тани Доси Николаевны Новицкой, Алексей Молочный, забегая во двор с криком «Я сейчас покажу, как работает РУБОП!», выстрелил «для устрашения» и чуть не попал в 1,5-летнюю Олю, вышедшую на крыльцо. Саму Таню Молочный прямо во дворе ее дома избил рукояткой пистолета так, что женщина получила отек легкого. То, что это полиция, Таня окончательно поняла, лишь приехав в кущевский отдел. Там Молочный запер ее в кабинете вместе с четырьмя сотрудниками и предложил «познакомиться поближе» на диване. Были и удары по лицу, и выдранные волосы. А в целом все произошедшее называлось оперативно-розыскными мероприятиями, было направлено на раскрытие серии ограблений и закончилось только после того, как Таня потеряла сознание. Ее выволокли под елочки. Фитисов дождался, пока Таня очнется, и предложил убираться прочь.

Впоследствии сотрудники кущевского РОВД бесхитростно объясняли необходимость произошедшего — Дмитрий, с которым Таня съехалась в январе, был судим по ст. 162 (разбой), а на месте преступления видели серебристый «мерс», похожий на Танин. Правда, номера машины оказались не те, а у Гутровых — алиби, но надо же было «проверить».

Зная немало кущевских историй, могу сказать, что дальше Татьяна Гутрова — жительница соседнего, Староминского района, к беспределу не привыкшая, поступила не просто нетипично — безумно. Она не подписала ни одного документа в отделе и, оказавшись на свободе, решила «так не оставлять». Кущевский же судья — знакомый мужа — посоветовал к местной прокуратуре не обращаться, а обращаться сразу в Ейск. И Таня с Дмитрием в тот же день поехали в Ейский межрайонный следственный отдел при СК и написали заявления.

Заявление взяли, и дело, кажется, пошло — на Ейск власть Кущевки не распространялась.

И в течение двух недель к дому Тани дважды приезжали сотрудники кущевской полиции, и один раз — незадачливый владелец фуры, которую тормознули те же кущевские менты, выдали Танин адрес и потребовали в качестве выкупа «дать этой бабе сколько попросит». Предлагаемая сумма росла от 150 тысяч до 5 миллионов. Таня их от дома гнала, каждый раз вызывая староминскую полицию по 02, — младшая дочь после предупредительного выстрела перестала разговаривать, и капитализировать это обстоятельство мать не хотела. Последний раз, рассказывает Татьяна — и подтверждают свидетели, на переговоры к дому Гутровых ходил начальник криминальной милиции Семенихин.

Дальше мы следуем материалам основного дела. Согласно им, 7 августа, примерно в  час дня за кущевским стадионом «Урожай» состоялась встреча лидера банды Сергея Цапка и начальника криминальной милиции ОВД Кущевского района подполковника Семенихина. Цапок получил от последнего просьбу «оказать влияние на Гутрову Т.В. и ее сожителя Джидзалова Д.Г.» с целью «убедить их в необходимости отозвать эти заявления и изменить ранее данные объяснения, исключив противоправный характер действий сотрудников милиции, вместе с тем, оставив методы предполагаемого воздействия на свое усмотрение». Детали предстоящего нападения Цапок исполнителям раскрывал выборочно. Член банды Рябцев, подумавший, что Цапок наконец решил убить Аметовых, специально прострелил себе ногу, чтобы не участвовать. За пять дней до этого разговоры о Тане шли на нижних уровнях – Молочный просил Алексеева («Беспредела») «кардинально решить вопрос» по заявителю, который «не соглашается», хотя к нему «ездили разговаривать». Но оба — мент и бандит — условились решать вопросы через верха, и их верхи договорились. В итоге именно Молочный показывал бандитам Танин дом. А дальше цапки уже сами действовали по отработанной схеме — установили, какие машины ездят мимо дома, во сколько кто возвращается с работы, приобрели черные костюмы, кроссовки больших размеров, чтобы их не смогли установить по следам обуви, а также маски на лицо, перчатки и носки.

Следственный эксперимент. Дося Новицкая показывает на манекене, как цапок Игорь Черных протыкает ей руку шампуром

Новицкая показывает, как Сергей Цапок бьет ее по голове

И как Цапок вытирает шампур о ноги спящей Оли

В 23:20 15 августа  Цапок, Карпенко, Алексеев и Черных, выбив в дверь, заходят в дом. Таня с мужем уехала в Краснодар за 20 минут до этого,  в доме осталась ее мама — Дося Николаевна и дочь — неговорящая Оля. В обвинительном заключении дается сухое описание происходящего дальше. Старуху заматывают скотчем, руки и ноги привязывают к стулу, заклеивают рот. В этот момент Оля просыпается и начинает на это смотреть. Алексеев берет ее на руки, качает, и девочка засыпает снова. Цапок на обрывке газеты пишет записку (в доме бандиты решили не разговаривать), спрашивает, где Таня. Бьет Досю в голову кулаком. Пишет, что «дети должны забрать заявление». Бьет по лицу старухи пистолетом. Дося говорит, что все поняла, и завтра в 12 дочь заявление заберет. Но согласие должно быть более весомым. Игорь Черных берет на веранде шампур и протыкает женщине левую руку. Дося Николаевна теряет сознание, ее начинают поливать водой из чайника. Когда она приходит в себя, Цапок выдергивает шампур из ее руки и вытирает о трусики спящего ребенка. Старуху продолжают избивать. Цапок пишет записку: «Где деньги?» Дося головой показывает на коробку с пенсией. Цапок снова пишет про заявление, а затем передергивает затвор пистолета и приставляет к голове Оли. Дося Николаевна уверяет, что все поняла. Уходя, бандиты берут с собой пенсию в 6000 рублей и фотографии дочери — чтобы отчитаться перед Семенихиным, что они были в доме и «решали вопрос». Через два дня Сергей Цапок передает эти фотографии начальнику криминальной милиции Семенихину все у того же стадиона.

Дося Николаевна освободилась от скотча через 10 минут, дошла до соседей, те вызвали «Скорую». Первые несколько дней она отказывалась писать заявление — считала, что в дом снова приходили сотрудники полиции. О том, что по заказу полицейских пытали ее цапки, Гутровы узнают только после убийства в доме Аметовых. Еще до этого, в сентябре, Фитисова арестовывают по старому Таниному заявлению. Но убийство в доме Аметовых, ставшее катализатором расследований по многолетнему беспределу цапков, для ментов почему-то работает в обратную сторону. 13 ноября, через 8 дней после убийства, Фитисова отпускают, изменив меру пресечения, а 6 февраля само дело против Фитисова Новороссийский следственный комитет закрывает по ходатайству Кущевского РОВД (!). Оно есть в деле. Кущевское РОВД просит следователя не привлекать Фитисова к ответственности, так как тот «за время работы безупречно относился к служебным обязанностям», а также «все осознал». Начальник криминальной милиции Семенихин, просивший бандитов "оказать влияние" на семью Гутровых, вообще по делу проходил не иначе как свидетелем. 1 декабря 2010 года Вячеслав Семенихин уходит со службы — по выслуге лет, на пенсию. Уже этим летом его видели в Краснодаре, он жаловался, что кущевских ментов никуда не хотят брать. Но все у него разрулилось — тоже вроде бы работает начальником службы безопасности одного из банков. Остальные сотрудники, громившие дом Гутровых, также являются свидетелями.

Молочный находится в розыске. Скрывается. Скрывался он — как бы это сказать — неторопливо. До того, как бежать от правосудия, успел полежать в больничке и даже написать рапорт об увольнении по собственному желанию. (Рапорт долго не подписывали. Вероятно, кущевская милиция испытывает кадровый голод.)

Год Таня была под госзащитой, ее и семью прятали на конспиративной квартире. Затем ее вернули в тот же дом, в ту же станицу. Летом ей и Досе Николаевне начали приходить повестки в суды над цапками — они признаны потерпевшими.

По делу цапков Дося Николаевна допрошена не будет, и слова плохого про кущевскую милицию она больше не скажет. Она погибла. 16 мая этого года, когда следствие было завершено, а прокуратура активно готовилась к суду, на кухне, отдельно стоящей от небогатого дома Гутровых, взорвался газ. Через четырнадцать дней женщина мучительно скончалась от ожогов 89% тела в Краснодарской ЦКБ — 11 операций ее не спасли. Проверку проводила староминская полиция, материалы направлены в староминское отделение Ейского СК.

Дося Николаевна Новицкая

Следователя Дмитрия Скибу я застала в процессе написания отказного. Исследование показало, что баллон семьей Гутровых был установлен самостоятельно, с нарушениями, в связи с чем произошла утечка, которая и привела к взрыву. (Справедливости ради, на самостоятельно установленных баллонах готовит себе еду две трети станицы — официальная установка баллона нищим канеловчанам не по деньгам.) В исследовании совсем не отмечен разрез чуть ниже подсоединения шланга к плите, косой, прикрытый, кажется, обгоревшим скотчем — этот разрез видела и Таня, и ее соседи, сбежавшиеся на пожар. В экспертизе не указывается, что баллон был покрыт инеем, что случается, если газ выходит резко, а не сочится через невидимые щели, «медленно скапливаясь». Зато специалисты отметили признаки старения шланга, не перечислив их, к сожалению — шланг-то как раз новый, купили месяц назад. Старший следователь Скиба эмоционально уверяет, что не знает, что Таня и Дося проходят потерпевшими по делу цапков. Что слышит про договор Семенихина и бандитов только от меня. Мне верится слабо. Станица Староминская и Канеловская – соседние, 10 минут езды через железнодорожный переезд. О Тане и Досе, о цапках и ментах — в подробностях, с датами — знают продавцы староминских магазинов, администратор гостиницы, таксисты, фермеры и цветочницы. Только до следователя Скибы новости не дошли.

Расследованием обстоятельств смерти мамы Таня заниматься сейчас не может. И на суд по цапкам тоже не приедет, и показания по кущевским ментам на суде тоже не даст. В понедельник в Прикубанском районном суде Краснодара будет зачитан приговор по уголовному делу, начатому против нее тем же Кущевским РОВД. Вместе с Таней судят ее мужа Дмитрия. По делу проходят еще двое станичников, указавших на Татьяну и Диму (в суде они тоже говорят о пытках, но кто же поверит). Серия ограблений и краж, семь эпизодов с февраля 2009-го по август 2010-го, по всему краю — продуктовые магазины, пекарня, офисы колхозов и даже две церкви. Там тоже немало странного — потерпевшими, присутствовавшими при ограблениях, люди на скамье подсудимых не опознаны вообще, а под объем товаров, которые, по утверждению следователя, вывозились на легковушке, подошла бы разве что газель. Согласно обвинительному заключению, во время грабежей Таня сидела в машине, соучаствуя таким образом. Прокурор просит для нее 8,5 лет (с учетом трех несовершеннолетних детей), для ее мужа — 11. Ее адвокат уже пишет кассацию, ни на что особо не надеясь, но на всякий случай просит свое имя в газете не упоминать. Сама Таня убеждена, что в тюрьме быстро умрет. И за последние две недели спокойно, без суеты раздает детей по родственникам, оформила хорошее, грамотное завещание.

^{Таня Гутрова и ее дочь Оля}

Единственный выживший и обладающий будущим свидетель этой истории — Оля — снова заговорила только в три года. Сейчас ей 4. Но, к маминому счастью, благодаря возрасту Оля много рассказать не может. Боится масок, боится лопающихся шариков и фейерверков, боится, когда «бандиты смеются». Все.

Судьба приостановленного дела по кущевским ментам — точнее, по оставшемуся «бегунку» Молочному — тоже, кажется, ясна. Прокурор Виктор Архипов (Генпрокуратура) сообщил «Новой», что «принято решение» никого не привлекать: «Ведь если скажешь кому-то: убей, то это не значит, что убивать надо. Что он прямо должен убить».

Действительно. Цапки могли бы сотрудникам полиции и отказать.