Оккупация Прибалтики.

ПО мотивам книги М.Мельтюхова "Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941." — М.: Вече, 2000.

Проблемы истории Прибалтики 1939—1941 гг. традиционно рассматривались в отечественной историографии в русле официальной позиции советского руководства, в наиболее полном виде закрепленной в исторической справке "Фальсификаторы истории". В последние годы характерное для предыдущих десятилетий официальное единомыслие сменилось выработкой альтернативных взглядов, чему способствовало расширение источниковой базы исследований. В литературе получили значительное освещение вопросы политической истории Прибалтики, но большая часть военно-исторических проблем осталась неизученной. Доступные архивные материалы позволяют устранить этот пробел и, опираясь на достижения новейшей отечественной историографии, дать комплексную оценку событий в Прибалтике на рубеже 30—40-х гг.

В течение межвоенного двадцатилетия Эстония, Латвия и Литва были объектами борьбы великих держав Европы за влияние в регионе. Англо-французское влияние в Прибалтике, характерное для 20-х — начала 30-х гг., все более ограничивалось ростом влияния Германии. В силу стратегической важности региона советское руководство также стремилось усилить там свое влияние, используя как дипломатические средства, так и активную социальную пропаганду. К концу 30-х гг. основными соперниками в борьбе за влияние в Прибалтике оказались Германия и Советский Союз. Будучи буферной зоной между Германией и СССР, прибалтийские государства оказались связаны с ними системой экономических соглашений и договоров о ненападении от 1926, 1932 и 1939гг. Советский Союз рассматривал Эстонию и Латвию как сферу своих национальных интересов, о чем было недвусмысленно заявлено в нотах от 28 марта 1939 г. Эту же позицию советские представители отстаивали на переговорах с Англией и Францией весной-летом 1939г. В ходе обсуждения вопросов о гарантиях прибалтийским странам и "косвенной агрессии" советское руководство убедилось, что Англия и Франция не пойдут на удовлетворение советских требований в отношении Прибалтики. Не желая связывать себе руки, в условиях отказа Франции и Англии от подобной уступки советское руководство  вступило в переговоры с Германией, достижение договоренности с которой позволяло добиться усиления советского влияния в Прибалтике.

В ходе советско-германских переговоров 23 августа 1939 г. в Москве германское предложение о разделе Прибалтики на сферы интересов по линии реки Даугава натолкнулось на жесткое советское требование о признании всей Латвии зоной советских интересов. Германское руководство, слишком заинтересованное в нейтрализации СССР в предстоящей войне с Польшей, было вынуждено пойти на удовлетворение советских претензий в Прибалтике.

Для новейшей отечественной историографии характерна дискуссия о заключении договоров о взаимопомощи между СССР и прибалтийскими странами. Сторонники официальной версии продолжали утверждать, что с началом Второй мировой войны в этих  странах обострилась классовая борьба, возросла угроза их захвата Германией, а следовательно, им не оставалось другого выхода кроме заключения договоров о взаимопомощи с СССР, на которые их правительства пошли под давлением населения. Как правило, отвергается всякая связь этих договоров с советско-германской договоренностью о разделе сфер интересов в Восточной Европе. Лишь А.С. Орлов отмечает, что по договору от 28 сентября 1939 г. СССР получил свободу рук в отношении Прибалтики, и, для того чтобы создать предполье, обезопасить себя от вторжения Германии и задержать вермахт вдали от своих границ, заключил с прибалтийскими государствами договоры о взаимопомощи. Сами договоры оцениваются как вполне законные (что это означает, похоже, не ясно самим авторам) и выгодные обеим сторонам. Но есть и более критические оценки, согласно которым советско-германские договоренности предопределили судьбу стран Прибалтики и положили конец их независимости; переговоры велись советской стороной с позиции силы под угрозой военного вторжения, что и привело к подписанию договоров о взаимопомощи. Чья же точка зрения наиболее убедительна? Для ответа на этот вопрос подробно рассмотрим ход событий.

Пока 13—21 сентября шли советско-эстонские экономические переговоры, советское руководство тщательно готовилось к решению политических проблем. Бегство интернированной польской подводной лодки 18 сентября из Таллина вызвало недовольство Москвы, опасавшейся ее действий против советского судоходства. [179]

19 сентября В.М. Молотов заявил эстонскому посланнику, что СССР возлагает ответственность за это происшествие на Эстонию, и советский Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) будет искать эту лодку по всему Финскому заливу. Тем самым была установлена морская блокада, сопровождавшаяся вторжением советских кораблей в территориальные воды Эстонии и обстрелом ее побережья. 24 сентября для подписания договора о торговле эстонский министр иностранных дел К. Сельтер выехал в Москву, где в 21 час начались его переговоры с Молотовым. От обсуждения экономических проблем Молотов перешел к проблемам взаимной безопасности и предложил "заключить военный союз или договор о взаимной помощи, который вместе с тем обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации". Сельтер пытался уклониться от обсуждения договора, ссылаясь на нейтралитет, но Молотов заявил, что "Советскому Союзу требуется расширение системы своей безопасности, для чего ему необходим выход в Балтийское море. Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется искать для гарантирования своей, безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии".

В ответ на замечание Сельтера о том, что возможно недовольство Германии и необходимо информировать правительство и парламент. Молотов заявил, что "это дело срочное. Советую вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. Не принуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы достичь своих целей. Рассматривая наши предложения, не возлагайте надежд на Англию и Германию. Англия не в состоянии что-либо предпринять на Балтийском море, а Германия связана войной на Западе. Сейчас все надежды на внешнюю помощь были бы иллюзиями. Так что Вы можете быть уверены, что Советский Союз так или иначе обеспечит свою безопасность". После некоторого перерыва эстонской делегации был вручен проект договора о взаимопомощи, а подписание договора о торговле было отложено до следующего визита Сельтера в Москву с ответом на советское предложение. Вернувшись 25 сентября в Таллин, Сельтер информировал о советских предложениях германского посланника и попытался получить поддержку Финляндии и Латвии, которые решили не вмешиваться, а Германия посоветовала удовлетворить советские требования.

Тем временем на границе Эстонии и Латвии создавалась советская военная группировка. Еще 13 августа 1939г. в Ленинградском военном округе (ЛВО) приказом наркома обороны маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова № 0129 была сформирована Новгородская армейская группа, преобразованная 14 сентября в 8-ю армию, управление которой дислоцировалось в Пскове.(и куча иных частей.)

Войскам была поставлена задача "нанести мощный и решительный удар по эстонским войскам, для чего: а) Кингисеппской группой быстро наступать на Везенбург, Тапе, Таллин; б) 8-й армии разбить войска противника и наступать на Юрьев [Тарту] и в дальнейшем — совместно с Кингисеппской группой на Таллин, Пернов [Пярну], выделив для обеспечения своего фланга одну танковую бригаду и 25-ю кавдивизию в направлении на Валк. В случае выступления латвийских воинских частей на помощь эстонской армии [наступать] в направлении от Валка на Ригу; в) 7-й армии — прикрыть операции ЛВО со стороны латвийской границы. В случае выступления или помощи латвийской армии эстонским частям, 7-й армии быстрым и решительным ударом по обоим берегам реки Двины наступать в общем направлении на Ригу". КБФ получил задачу "уничтожить эстонский флот", нанести "удар по морским базам" Эстонии и "содействовать наступлению сухопутных войск ЛВО".

Выработка договора и споры о местах базирования советского флота в Эстонии продолжились на следующий день, и поздно вечером 28 сентября договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод 25 тыс. контингента советских войск, был согласован и подписан. После обмена ратификационными грамотами 4 октября 1939г. он вступил в силу. Одновременно было подписано Соглашение о торговом обороте между СССР и Эстонией на период с 1 октября 1939 г. до 31 декабря 1940 г. Сталин добродушно "поздравил" Сельтера: "Могу Вам сказать, что правительство Эстонии действовало мудро и на пользу эстонскому народу, заключив соглашение с Советским Союзом. С Вами могло бы получится как с Польшей".

Интересно отметить, что сведения о советском военном нажиме на Эстонию были известны уже в то время. Так, преподаватель Военно-медицинского училища батальонный комиссар Г.М. Иконников, читая в начале 1940 г. лекции студентам 5-го курса Ленинградского автодорожного института, излагал эти события следующим образом: "На Эстонию с нашей стороны был оказан военный нажим с предоставлением несколько-часового ультиматума, что если не примет предложение Советского правительства, то по истечении установленного срока наша Красная Армия оккупирует эстонскую территорию. После такого ультиматума министр иностранных дел Эстонии Сельтер прилетел на самолете в Москву для подписания пакта. Ввод наших частей Красной Армии в Прибалтийские государства аналогичен такому примеру, как пустить приятеля в свою квартиру, который сначала заняв одну комнату, затем захватит всю квартиру и выживет из нее самого хозяина". За подобную информацию Иконников был 24 марта 1940г. исключен из членов ВКП(б), а его делом занялся Особый отдел ГУГБ НКВД.

Любопытно, что эта оценка будущих последствий ввода Красной Армии в Прибалтику не сильно расходилась с ныне известным мнением Сталина, высказанным 25 октября 1939г. секретарю ИККИ Г. Димитрову: "Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать— строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают".

Латвийское руководство, заинтересованное в расширении экономических отношений с СССР, внимательно изучало эстонский опыт и, учитывая рост советского влияния в Восточной Европе, было согласно договориться на условиях, аналогичных эстонским. 2 октября Латвийское телеграфное агентство сообщило, что "Латвия готова приступить к пересмотру своих внешних отношений, в первую очередь с СССР. Правительство поручило министру иностранных дел Мунтерсу немедленно направиться в Москву, чтобы войти в прямой контакт с правительством СССР". В тот же день в 21.30 в Кремле началась первая беседа В. Мунтерса с советским руководством, от имени которого Молотов предложил упорядочить советско-латвийские отношения, поскольку "нам нужны базы у незамерзающего моря". Его поддержал Сталин, заявивший, что "если мы достигнем соглашения, то для торгово-экономических дел имеются очень хорошие предпосылки». Обосновывая позицию СССР, Молотов указал, что "то, что было решено в 1920г., не может оставаться на вечные времена. Еще Петр Великий заботился о выходе к морю. В настоящее время мы не имеем выхода и находимся в том нынешнем положении, в каком больше оставаться нельзя.

Выработка условий договора проходила при настойчивом давлении советской стороны и медленных уступках латвийской делегации. Тем временем 1 октября начальник Генштаба РККА своим приказом № 074 внес изменения в директиву наркома №043/оп, распорядившись перегруппировать основную часть войск 8-й армии к югу от реки Кудеб на границу с Латвией. В тот же день по приказу наркома обороны была произведена воздушная разведка латвийской территории. В итоге переговоров 5 октября был подписан договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск. Договор вступил в силу 14 октября после обмена ратификационными грамотами. 18 октября было подписано советско-латвийское торговое соглашение на период с 1 ноября 1939 г. по 31 декабря 1940 г.

Как только СССР и Германия договорились о передаче Литвы в сферу советских интересов, Молотов 29 сентября вызвал ее посланника в Москве Л. Наткевичуса и заявил ему, что следовало бы начать прямые переговоры о внешнеполитической ориентации Литвы. Уже 1 октября литовское правительство согласилось делегировать в Москву министра иностранных дел Ю. Урбшиса. На начавшихся в 22 часа 3 октября переговорах Сталин сообщил литовской делегации о советско-германском соглашении относительно раздела Литвы. Протест Урбшиса приглушался желанием получить Вильнюс, который советская сторона предложила как приманку в обмен на договор о взаимопомощи. Делегации были переданы советские проекты документов, и 4 октября она возвратилась в Каунас. Литовское правительство решило отказаться от размещения советских войск, но выразило готовность иметь тесное сотрудничество с Москвой в военной области.

На новых переговорах выяснилось, что СССР настаивает на размещении войск, намекая, что в противном случае Вильнюс может быть передан Белорусской ССР.

Таким образом, договоренности с Германией о разделе сфер интересов и война в Европе стали теми необходимыми условиями, при которых советское руководство могло достаточно свободно действовать в отношении Прибалтики. Советский Союз приступил к реализации своих прав на сферу интересов с заключения договоров о взаимопомощи, пользуясь традиционной практикой военно-политического давления и посулов в зависимости от конкретной обстановки применительно к каждой прибалтийской стране. Лишенные поддержки великих держав Европы, прибалтийские страны оказались один на один с требованиями советского руководства. Поэтому трудно не согласиться с мнением С.В. Волкова и Е.В. Емельянова, полагающих, что "разумеется, эти договоры не были бы подписаны правительствами Эстонии, Латвии и Литвы, если бы они не знали, что Германия отказалась от своей гегемонии в Прибалтике". Однако мнение авторов о том, что "в реальной обстановке 1939г. другой альтернативой договорам, заключенным в Москве с 28 сентября по 10 октября, могла стать лишь оккупация прибалтийских республик германскими войсками"представляется надуманным и противоречит реальным фактам. Как мы видели, реальной альтернативой этим договорам могла стать оккупация Прибалтики Красной Армией, и именно эта угроза вынудила правительства Эстонии, Латвии и Литвы подписать договоры о взаимопомощи, которые расценивались ими как меньшее из зол. С 10 октября 1939 г. советско-германская договоренность по Прибалтике была подтверждена соответствующими договорами. В этих условиях руководящие круги прибалтийских государств старались не обострять отношения с СССР, надеясь в будущем избавиться от обременительной советской опеки.

Теперь Москве следовало реализовать полученное право на ввод войск в Прибалтику. На основании директивы наркома обороны от 30 сентября была образована военная комиссия под председательством командующего войсками ЛВО командарма 2 ранга К.А. Мерецкова, целью которой было "совместно с представителями Правительства Эстонии установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии".

Объясняя действия СССР в отношении прибалтийских стран летом 1940 г., некоторые авторы указывают на активизацию антисоветских действий правительств Эстонии, Латвии и Литвы, которые заключались в посылке добровольцев в Финляндию, создании тайного военного союза — Балтийской Антанты, издании журнала "Revue Baltique", затяжке переговоров о размещении войск, поддержании связей и подготовке союза с Германией, на которую в первой половине 1940 г. приходилось до 70% их сельскохозяйственного экспорта, похищении советских солдат в Литве, арестах обслуживающего советский гарнизон персонала. Тем самым  воспроизводится полный набор советских обвинений 1940г. в адрес этих стран.

За прошедшие десятилетия так и не было доказано наличие антисоветского военного союза прибалтийских стран и его идентичность с Балтийской Антантой. Соглашение о сотрудничестве Эстонии, Латвии и Литвы — Балтийская Антанта — было подписано 12 сентября 1934 г., вызвав осуждение Германии и одобрение СССР.

Располагая  незначительными вооруженными силами, отрезанные от любой помощи извне, прибалтийские государства, естественно, старались по возможности не обострять отношений с СССР. Экономические трудности, вызванные войной, вели к росту недовольства населения, особенно в городах, все более сужая социальную базу правящих авторитарных режимов. Надежды на политические перемены все глубже проникали в прибалтийские общества. Наступление Германии на Западном фронте и прорыв вермахта к Ла-Маншу 20 мая 1940 г. значительно изменили стратегическую обстановку в Европе. Среди некоторых слоев населения Прибалтики вновь оживились опасения: после победы на Западе Германия возобновит экспансию на Восток, что сделает эти страны театром военных действий. Часть правящих кругов Эстонии, Латвии и Литвы стремилась ценой переориентации на Германию избавиться от советской опеки. В этой ситуации события мая-июня 1940 г. оказались для них полной неожиданностью.

30 мая 1940 г. в газете "Известия" было опубликовано "Сообщение НКИД о провокационных действиях литовских властей", в котором перечислялись случаи исчезновения красноармейцев из расположенных в Литве частей и вся ответственность за это возлагалась на литовскую сторону. 1 июня литовский посланник в Москве вновь пытался склонить советскую сторону к тщательному расследованию этих обвинений, но Молотов опять не поддержал эту идею.

Вечером 8 июня в городе Лида состоялось секретное совещание командного состава поднятых по тревоге войск БОВО, на котором заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Ф.И. Кузнецов (он же командующий 11-й армией) информировал собравшихся о "возможных действиях против Литвы". Там же 11 июня с 13 до 16 часов проходило новое совещание с участием накануне вступившего в командование войсками БОВО генерал-полковника Д. Г. Павлова, изложившего план боевых действий и задачи войск, которые должны были нанести стремительное поражение литовской армии, не допустить ее отхода в Восточную Пруссию и за 3—4 дня занять Литву.

Всего советская военная группировка на границах Прибалтики (с учетом развернутых в Литве, Латвии и Эстонии корпусов) насчитывала около 435 тыс. человек, до 8 000 орудий и минометов, свыше 3 000 танков, более 500 бронемашин. Группировка выделенных для операции ВВС включала 18 среднебомбардировочных, З дальнебомбардировочных, 5 тяжелобомбардировочных, 3 легкобомбардировочных, 2 штурмовых и 16 истребительных авиаполков и насчитывала 2601 самолет.

14 июня 1940 г. была установлена морская и воздушная блокада Прибалтики. В тот же день командующий войсками БОВО издал приказ об обращении с военнопленными, согласно которому их передача НКВД должна была осуществляться на границе на станциях Бигосово и Свенцяны для 3-й армии, Солы и Марцинканцы для 11-й армии. Определялись нормы довольствия военнопленных,  запрещалось изъятие личных вещей (кроме оружия), а на реквизированные ценности следовало выдавать квитанции. Органы НКВД готовили лагеря для приема 50—70 тыс. пленных, а погранвойскам НКВД было приказано обеспечить переход границы частями Красной Армии, для чего предусматривалось создание ударных и истребительных групп.

Для пропагандистского воздействия на военнослужащих и население противника были разработаны листовки, которые предполагалось разбросать над территорией Прибалтики в первый день военных действий. В них в духе вышеприведенной директивы излагались нарушения прибалтийскими правительствами договоров о взаимопомощи, благодаря которым СССР спас Эстонию, Латвию и Литву от втягивания в войну, а "части Красной Армии, расположенные... в отдельных пунктах" этих стран, являлись "надежной защитой и лучшей гарантией свободы и независимости" их народов. Нарушения договоров вынуждают Красную Армию "положить конец антисоветским провокациям".

......Прежде всего 17—21 июня при помощи советских эмиссаров были созданы "народные" правительства, началось разоружение населения и военизированных организаций, у которых к 15 июля 1940г. только в Латвии и Литве было изъято 36 214 винтовок и карабинов, 21 250 пистолетов, 433 легких и 17 станковых пулеметов, 4 654 единицы холодного оружия, 2 835 гранат, 608 толовых шашек, 1 танк и 5 510 013 патронов. 20 июня 1940 г. было утверждено постановление Комитета обороны при СНК СССР № 267сс/ов "Об утверждении организации КБФ и мероприятиях по усилению обороны западных районов Финского залива", которым устанавливалось "место постоянного пребывания Военного совета КБФ порт Палдиски" и намечались меры "для создания организации ПВО на полуострове Ханко и обеспечения строительства береговой обороны на островах Эзель, Даго и южном побережье Ирбенского пролива".

.......................

Освещая дальнейшие политические события в Прибалтике в июне-августе 1940г., некоторые авторы утверждают, что там произошли народные революции, порожденные внутренними процессами. А. С. Орлов и Н.П. Шуранов полагают, что роль Красной [209] Армии свелась лишь к политическому давлению на правящие круги этих стран с целью не допустить подавления выступлений населения, что обеспечило мирный характер событий, а присоединение к СССР позволило им сохранить свою государственность и самобытность. С.В. Волков и Ю.В. Емельянов считают, что местные компартии действовали вопреки указаниям из Москвы, что и привело к революции и созданию народных правительств. Демократические выборы 14—15 июля 1940г. дали власть сторонникам объединения с СССР, что и было сделано, но вместо социализма эти страны получили сталинизм и лишь после немецкой оккупации 1941—1944гг. поняли, что и это хорошо. Д.А. Волкогонов признает, что в этих событиях нашли применение сталинские методы, но в незначительных масштабах (!?).

Более критически эти события освещают М.И. Семиряга, Д.В. Блейере и И.Р. Шнайдере, указывающие, что все делалось по указке эмиссаров Москвы, выборы проходили с нарушением внутреннего законодательства и без альтернативных кандидатов, в предвыборной платформе не было сказано о присоединении к СССР. А.Г. Донгаров и Н.Г. Пескова также связывают внутриполитические изменения в Прибалтике с вводом дополнительных сил Красной Армии и отмечают, что отношения этих стран с СССР уже в июне 1940 г. утратили характер межгосударственных, хотя и сохраняли форму таковых. Начались социалистические преобразования, сопровождавшиеся репрессиями, что позволило Р.А. Медведеву сделать вывод о небескровном характере революций в Прибалтике. М.И. Семиряга, склонный к поиску альтернатив, считает, что следовало провести в этих странах референдумы и создать народно-демократические республики (?), состоящие в конфедерации с СССР, хотя подобный вариант явно не учитывает исторических реалий. По его мнению, неясно, можно ли обозначить эти события термином "оккупация", поскольку не существует ее четкого определения, но аннексия этих стран Советским Союзом— налицо.

Говоря о последствиях этой акции СССР, большинство авторов считает ее антигерманской. А.С. Орлов видит в ней стремление создать предполье против Германии и угрозу Восточной Пруссии, но полагает, что включение этих стран в состав Советского Союза было политическим просчетом советского руководства, ибо осложнило отношения с Англией и США, не устранив угрозу со стороны Германии. И.Н. Венков акцентирует внимание на защите этого региона от германской экспансии, а Р.А. Медведев считает, что, хотя советские границы и были отодвинуты, крепкого тыла не получилось.

Введение в последние годы в научный оборот значительного количества документального материала поставило исследование проблем советской политики в отношении  Прибалтики на твердую почву фактов, и проблемы советско-прибалтийских отношений получили в отечественной историографии радикальную переоценку. Сегодня совершенно ясно, что исторический миф, закрепленный в официальной советской версии, не соответствует историческому прошлому. Даже сторонники этой версии не в состоянии привести сколько-нибудь серьезных аргументов в ее поддержку и стали акцентировать внимание на различных оправдательных моментах действий тогдашнего советского руководства. Однако, как указывают С.В. Волков и Ю.В. Емельянов, хотя "суверенный статус многих стран мира, располагавшихся в пределах различных стратегических рубежей, охранялся международным правом", но "на практике же эти правовые положения игнорировались" в условиях Второй мировой войны всеми ее главными участниками, в том числе и СССР. Но если подобные действия были правилом в период войны, неясно, нужны ли в этом случае какие-либо оправдания.

Действия СССР в отношении Прибалтики, в отличие от мер по присоединению других территорий Восточной Европы, считавшихся советской "сферой интересов", дают пример сложной, многоходовой комбинации. Признание Германией Эстонии, Латвии и Литвы зоной советских интересов и война в Европе позволили СССР навязать этим странам договоры о взаимопомощи, что дало Москве легальный рычаг влияния в регионе, признанный Англией и Францией как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией. Сделав первый шаг по пути проникновения в Прибалтику, советское руководство демонстративно не вмешивалось во внутренние дела этих стран, терпеливо ожидая своего часа. Разгром Франции и изгнание английской армии с континента открыли дорогу к присоединению Прибалтики. Дипломатический конфликт, созданный СССР, и угроза военного вторжения поставили прибалтийские правительства перед выбором — борьба или капитуляция. Учитывая бесперспективность военного сопротивления и незаинтересованность великих держав Европы в делах Прибалтики, было решено капитулировать, и советское руководство, нарушив тем самым все свои договоры с Эстонией, Латвией и Литвой, ввело войска и начало целенаправленную советизацию региона. Таким образом, использовав англо-франко-германские противоречия, СССР удалось вернуть контроль над стратегически важным регионом, усилить свои позиции на Балтийском море и создать плацдарм против Восточной Пруссии.

До сих пор русский-ругательное слово в Прибалтике. Во всяком случае-имеет негативный оттенок.