80 лет Голодомору

                                                                   Иван ПИСАРЕНКО

ВСТРЕЧА С ДИКТАТОРОМ

В 1932-34 годах я с семьёй находился в селе Софиевке Апостоловского района на Днепропетровщине, вблизи Кривого Рога. Год 1932-33 в этой округе выдался урожайным. Хлеба нового урожая хватило бы полностью людям, скоту, на весеннюю посевную и ещё вывезти в счёт налога государству.
Так думали колхозники, собирая урожай, но иначе решили красные властители в Кремле. Величайший тиран мира за всю историю человечества – Джугашвили-Сталин решил уничтожить украинский народ голодом. Колхозам довели такой объём хлебозаготовок, какого земля не давала и не могла дать. Хлеб их-под молотилок тотчас вывозили в счет хлебосдачи на элеваторы. Колхозникам выдали авансом по 300 грамм на трудодень зерном, а также позволили заготовить посевные фонды под весенний сев. Всё остальное зерно было до зёрнышка вывезено. Колхозникам за их труд не осталось ничего. Весь фураж тоже вывезли в счёт плана. Для скота оставили лишь солому и отходы после обмолота. Несмотря на то что вывезли весь урожай, плана хлебосдачи не выполнили и наполовину.
Но на этом московские большевики не успокоились. Они нагло требовали снова зерна, мотивируя это тем, что колхозники якобы разворовали и спрятали хлеб. Сумасшедшая власть бросила сумасшедший лозунг: “план хлебозаготовок должен быть, несмотря ни на какие последствия, выполнен”.
Низы приступили к его выполнению. Из райцентра в колхозы прислали коммунистов, которые должны были контролировать и форсировать эту чёрную работу. На селе это получило название “выкачка хлеба”. В помощь коммунистам из района в каждом колхозе бы образованы “буксирные бригады” из сельской бедноты, лодырей, пьяниц и бандюков. Этим “людям” терять было нечего, они никогда ничего собственного не имели. Следовательно, самые подходящие исполнители! Эта бригада ходила из дома в дом, отбирала остатки того зерна, который колхозники авансом получили во время обмолота и не успели съесть. Отбирали и то, что колхозники с обрали с личных огородов. И не только зерновые культуры, но и фасоль, горох, чечевицу, семена подсолнечника отбирали до последнего зёрнышка.
В селе Софиевке в состав такой бригады входили: Фёдор Стовба – “бывший красный партизан”, одноногий инвалид. Одну ногу ему “оттяпали” за бандитизм, но он рассказывал, что потерял ногу под Варшавой, пребывая в коннице Будённого, во время войны с белополяками в 1920 году. Человек совершенно неграмотный, тёмный, жестокий, как зверюга. Другой член бригады это – Сашок Ярема, комсомолец, активист, который в 1930 году во время раскулачивания выбрасывал детей в снег. Родители его были лодырями. Болобан – комсомолка-активистка, аморальная, распущенная девка в возрасте более 25 лет. Эти отбросы общества, мусор были жестоки и немилосердны не только в отношении взрослых, но и к детям. Отбирая всё до зёрнышка, эти янычары обрекали людей на голодную смерть.
И когда это всё происходило? Не во времена Чингисхана или Батыя, а в 20 столетии, в стране “рабоче-крестьянской власти”. Выходит, что сами крестьяне приговаривали себя к смерти.
Год 1932 был на исходе. Любая работа должна давать результат. Принесла результат и данная “Каинова работа”: уже в декабре можно было встретить опухших от голода людей.
Начался чёрный год 1933. Люди пытались спастись, но сделать это было чрезвычайно тяжело. В округе хлеба достать было невозможно. Некоторые семьи стали тайно выезжать на Кавказ, в Донбасс, или, не найдя спасения, начали пухнуть и умирать. Были случаи каннибализма (людоедства). На станциях и базарах валялись умершие люди. Вот что устроил украинскому народу некоронованный “красный царь” сатрап Сталин.
Рабочие и служащие получали свой мизерный паёк, который уберегал их от смерти. Как же поживали в это время убийцы? То есть, все помощники кремлёвского палача № 1 Тут скажем о партийных бонзах, НКВД, прокуроров, судей и вся высшая олигархия этой варварской системы. В их распоряжении были специальные распределители-магазины, в которых они получали: белый хлеб, мясо, консервы, нарезку, колбасы, сыр, сахар, какао, шоколад, риж, конфеты и разнообразное печенье. Всё отпускалось по неимоверно низким ценам. В то время, когда вокруг бродили тени измордованных голодом людей, можно было видеть красномордых, откормленных в спецрапределителях. Эти сталинские держиморды не обращали никакого внимания на тех опухших матерей с высохшими, как щепочки, младенцами. Матери умоляли спасти их ни в чём неповинных детей. Эти откормленные, выродившиеся красные жлобы как бы не понимали языка бедных крестьян.
Я был тогда свидетелем вот какой сцены. В начале апреля, примерно в 7 утра, я добрался до райцентра Апостолово и направился на почту. Прохожу около здания райисполкома. На крыльце лежало два умерших человека, которых милиция не успела убрать. Я остановился на некотором расстоянии в парке и стал наблюдать, что будет дальше. В 8-м часу к зданию райисполкома стали сходиться служащие. Они переступали через головы умерших и входили внутрь. Где-то через полчаса появился с папочкой под рукой сам председатель райисполкома, ухоженный, красномордый партиец. Приблизился к крыльцу, бросил окурок выкуренной папиросы, тоже перешагнул через головы умерших и направился внутрь здания “руководить”. Слышно было, как в кабинете председателя района зазвенел телефон. Тотчас появилась телега и два милиционера. Трупи, как дрова, бросили в телегу и увезли к заранее приготовленным ямам.
Рыли ямы для умерших впрок. За каждую вырытую яму платили 2 или 3 кг хлебом. Такую яму двум человекам нужно было рыть целый день.
Как же реагировал районный бонза – председатель райисполкома на это? Да никак. Сталин сказал: “секир башка” и никаких медных. Красная власть молчала. В прессе ни единым словом не писалось о голоде в Украине, людоедстве, о полностью вымерших сёлах. По радио можно было услышать призывы выполнить призыв “вождя”: “выполнить пятилетку за 4 года”, “догнать и перегнать капиталистическую Америку”.


* * *

Февраль 1933 года. Председатель Софиевского сельсовета – коммунист Дрок получил срочную телеграмму такого содержания:
“Всё зерно семенных фондов в колхозах немедленно вывезти на элеваторы в счёт невыполненного плана хлебосдачи. Всех тех, кто будет выступать против данного распоряжения , немедленно арестовывать и отдавать под суд.
Председатель облисполкома Гаврилов.
Секретарь обкома партии Хатаевич”.
Это произошло за месяц до весеннего сева. Но директива из центра должна быть выполнена. Никто не хотел возражать и ехать к белым медведям на север. Здесь плохо, нотам в сотни раз хуже. Автомашин колхозы не имели и всё зерно нужно было перевезти истощёнными лошадьми, половиной поголовья, которая осталась к весне 1933 года.
Те из крестьян, которые надеялись на весну, на будущий урожай, с получением этой уцбийственной телеграммы совсем потеряли надежду. Был посевной материал, сохранилась часть тягловой силы, часть ослабленных, но ещё живых людей… Надеялись хоть и не весь массив, но хотя бы какую-то часть поля засеять. А теперь что делать? На что надеяться?
В то время у меня были добрые взаимоотношения с председателем колхоза “Согласие” Софиевского сельсовета. Это был Михайленко, очень симпатичный человек. Он тихонько спросил меня: “Кто там командует в Москве? Если б это действительно была власть рабочих и крестьян, то не морили бы крестьян голодной смертью”. Я ответил ему, что для меня это тоже непонятно.
На другой день начали вывозить посевное зерно на элеватор. Две недели возили и в конце концов вывезли, но план хлебозаготовок не выполнили. Часть лошадей передохла от этой операции. Но директива красной Москвы была выполнена. Через два дня после вывоза хлеба председатели колхозов получили новую телеграмму, но не из области, а из района. Содержание этой телеграммы было следующим: “Председателям колхозов немедленно выехать в Райзаготзерно и заключить соглашение на получение семенного займа для весенней посевной кампании”.
Председатели колхозов выехали и подписали соглашение. Условие было таким: за 100 килограммов “одолженного” зерна после сбора урожая колхозы должны возвратить 150 килограммов. И это государственный заём – 50% маржи за несколько месяцев? Какой же хлеб получили колхозы в заём? Это тот хлеб, который они две недели вывозили на элеватор. Так что, двойное ограбление. Отобрали собственный хлеб колхозов, затем его же отдают в долг и еще взыскивают 50% навара. Это был грабёж государственных разбойников, прикрытый законами аморальной власти. Но соглашение было подписано и то зерно, которое недавно возили на элеватор, должны были теперь развозить с элеватора в колхозы.
Председатели колхозов просили руководителей района дать хлебный заём для людей и фураж для скота. Им было отказано, потому что этого не было в директиве. В то время, когда люди пухли и умирали с голода, на элеваторах и в других зернохранилищах было полно хлеба.
Пришла весна. Ослабленные люди пошли на поля. Работоспособность этих людей была крайне низкой, но люди работали с мечтой о будущем урожае. Большая часть земли была под озимыми, засеянными осенью 1932 года. Хоть трудно и тяжело, но остатки земли были всё-таки весной засеяны. С большим трудом те колхозники, которые выжили, засеяли свои огороды и в начале лета стали подкрепляться молодой зеленью.
Урожай 1933-34 сельскохозяйственного года был превосходен. Все сельхозкультуры дали рекордные сборы. Озимая пшеница принесла по 30-40 центнеров с гектара. Нелегко было собирать в этом году такой огромный урожай. Людей было намного меньше, недоставало тягловой и рабочей силы. Но на сбор урожая было поднято всё живое. Те коровы, что ещё оставались у колхозников, были мобилизованы на косовицу, скирдование и обмолот хлеба. В этом году план хлебозаготовок был уменьшен на половину.
Реальный план хлебозаготовок колхозы Софиевского сельсовета выполнили полностью и досрочно. Скирдование и обмолот хлеба затянулись до поздней осени. Обмолотили едва половину урожая. Другая половина была заскирдована и осталась на весну.

По Софиевскому сельсовету колхозники получили по 10 килограммов зерна на трудодень. Колхозникам было разрешено продавать излишки своего хлеба на базарах. Рабочие, которые получали хлеб по карточкам, могли купить за 8 рублей пуд (16 кг. – прим. Л.О.) высококачественной пшеницы.
В этом году колхозы Днепропетровской области досрочно выполнили план хлебозаготовок. И не только выполнили планы хлебозаготовок, но и вернули заём с 50% маржой.


* * *

“Ясное солнышко” Сталин, который замучил около 7 миллионов украинского крестьянства, пожелал видеть у себя в Москве делегатов от колхозов областей с рапортом о досрочном выполнении плана хлебозаготовок. Днепропетровская область в то время состояла из 50 районов. От каждого района должен был войти в состав делегации один человек. От Апостоловского района был назначен колхозник Орленко из села Михайло-Заводское, Софиевского сельсовета. Орленко занимал в колхозе должность кладовщика. Все зерновые ресурсы колхоза были под его опекой. Районное НКВД целый месяц проверяло родословную Орленка на три поколения вглубь и определило, что он может присутствовать на приёме “вождя”.
В середине февраля месяца 1934 года делегаты районов предстали пред очами секретаря областного партийного комитета Хатаевича.
Хатаевич подробно поучал, как члены делегации должны себя вести перед “гением человечества”. Никто не смел “отца всех народов” ни о чём спрашивать, должен лишь отвечать, если спросит “великий”. Был определён один из делегатов, кто должен будет приветствовать “продолжателя дела Маркса-Энгельса-Ленина” и вручить ему рапорты. Сам Хатаевич составил коротенький конспект-приветствие “корифею науки” и обязал этого делегата “вызубрить” данный текст на память.
Делегация состояла из 3 женщин и 47 мужчин, а также одного сопровождающего, которого назначил сам Хатаевич.
Вечером того же дня делегация в салон-вагоне с рестораном отправилась в Москву. Спали в “мягких” купе, питались в ресторане вагона. Еать и пить было достаточно. Через 36 часов рибыли в Москву, на Курский вокзал. Делегатов не определили в гостиницу, а всё время пребывания в Москве держали в салон-вагоне, на Курском вокзале. НКВД не хотело допустить, чтобы делегаты рассказали правду о голоде в Украине. В салон-вагоне делегаты были подчинены “Опекуну” из Днепропетровского Обкома партии. Без его личного контроля ни один из делегатов не мог сам отлучиться лично.
На следующий день делегаты осматривали московские достопримечательности. Новенькими автомашинами повезли делегатов в Третьяковскую галерею блих Серпуховской площади.
В этой художественной галерее были собраны картины многих российских художников, были картины и некоторых западно-европейских мастеров, были произведения и украинских художников и резчиков. Делегатов привлекла картина художника Репина: “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”. При этой картине находится и копия самого текста письма, написанного на украинском языке. В галерее хранятся несколько рисунков и Т. Шевченка. Кто бывал в этой галерее, наверное, обратил внимание на картину “Иван Грозный – московский царь убивает своего родного сына” (так у автора воспоминаний – Л. О.). Делегаты уделили осмотру этой картины больше получаса. Эта картина напоминала украинским делегатам, что Москва не изменяла своего поведения на протяжении всего своего существования. Кровь лилась и при Иване Грозном, и кровь лилась, только в миллионы раз больше при диктатуре Сталина.
Осмотр галереи занаял пол-дня. Обедали делегаты в роскошном московском отеле “Метрополь”. После шикарного обеда делегатов повезли осмотреть московский завод шарикоподшипников. Этот завод огромен по площади и оснащён современным оборудованием. Почему коммунисты обратили 100% внимания на его оборудование, на абсолютную чистоту и порядок? Они направляют на осмотр этого завода зарубежные делегации, на которых он производит позитичное впечатление. На остальных заводах Москвы и в провинции господствовала полная “безалаберщина”, грязь, допотопное оборудование и применялись примитивные методы труда.
После ужина делегаты присутствовали в Большом Театре на опере “Евгений Онегин”. Этот театр построили не большевики, они его получили в наследство от царизма. Простому московскому рабочему в этот театр было не попасть. Он был доступен только высшей советской аристократии. В этот театр стянули лучших артистов и музыкантов из коммунистической империи.
На следующий день делегаты посетили мавзолей, где посмотрели забальзамированного Ленина, основоположника этой разбойничьей системы коммуно-большевизма.
На третий день делегаты должны были предстать с рапортом перед самим “отцом, учителем и другом”. После обеда, во втором часу, делегатов повезли на аудиенцию. Но повезли не в Кремль, а в здание ЦК ВКП(б), располагавшееся на одной из улиц за пределами Кремля. Дом был четырёхэтажный, массивный, очень простой архитектуры. На нижнем этаже делегатов группами подводили к лифту и поднимали на четвёртый этаж.
Выйдя из лифта, делегаты очутились в просторной комнате, просто обставленной, без всякого комфорта. Стоял стол, покрытый зелёным сукном, несколько кресел, нга стенах развешаны портреты сталинских соратников: Калинина, Ворошилова, Будённого, Кагановича и других. Портрета Сталина не было. Делегаты решили, что это и есть кабинет “вождя”.
Из кабинета вели две двери. Через одни двери вошли делегаты, а из других должен был появиться Сталин. Все направили взоры на эти двери. Через пару минут вошёл Сталин в сопровождении Кагановича, но не из тех дверей, из которых его ждали, а из тех, через которые в кабинет вошли делегаты. Сталин был в одежде военного покроя, в сапогах, на плечи накинут плащ. На голове фуражка. В руках дымилась трубка. Лицо было землисто-бледным, рябым, словно поклёванным, один глаз прижмурен, тоже повреждён оспой. Вот почему в его кабинете не было его портрета! Действительность и портрет образовали бы чрезвычайно большой контраст.
При входе диктатора все делегаты поднялись с кресел. Вперёдвышел делегат с рапортом в руке и начал оглашать приветствие. Он начал говорить шаблонное приветствие: “Великому, дорогому вождю… и на этом остановился, закашлялся, покраснел и не смог дальше вымолвить ни слова. Остальные делегаты молчали, так как им не было поручено говорить. Сталин заговорил сам:
– Давайте говорить просто, без вождей. А скажите, почему вы здесь появились и с чем? Можете говоприть на своём родном языке (украинском – И.П.), а товарищ Каганович будет мне переводить.
Потом Сталин продолжал:
_ Я хочу знать, какие у вас в этом году достижения в колхозах, какой собран урожай, сколько колхозники получили на трудодень натурой и деньгами.
Делегаты выступали и рапортовали. По их словам в некоторых колхозах колхозники получили на трудодень по 8 килограммов зерном и по 2 рубля деньгами. Где-то получили по 10 килограммов зерна и по 2ируб. 50 копеек деньгами. В других колхозах получили на трудодень по 12 – 15 килограммов натурой и по три рубля деньгами. К слову, это всё были передовые, так сказать, показательные колхозы. Это не устроило Сталина. Наконец, выступил делегат из Высокопольского немецкого района и заявил, что в его колхозе получили на трудодень по 20 килограммов зерна и 5 руб. деньгами.
Сталин сказал:
– Вот это хорошо. До такого состояния надо подтянуть все колхозы.
Дальше Сталин обратился к делегатам:
– Как в ваших колхозах относятся к женщтнам? Не отбираете ли вы у них их прав?
Выступил делегат Ново-Пражского района Панас Вороной, который заявил, что в их колхозе есть свинарка Палажка Остроконь, ударница, выработавшая за год 625 трудодней. Своим трудом она побила рекорды наиболее работящих мужчин. Каганович переводил диктатору смысл сказанного по-русски. Диктатор медленно вытащил носовой платок, провёл им по губам, затянулся трубкой и саркастически спросил:
– Хорошо иметь таких женщин в колхозах, но почему я не вижу её в составе делегатов?
Делегат покраснел и уже не рад был, что выступил. Аудиенция подходила к концу. Последнее и заключительное слово было за диктатором, который призвал выполнять государственные обязательства. Он ни словом не обмолвился, не спросил о 1933-34 годе, о голоде, каннибализме, о погибших младенцах, убийцей которых он был. Вся аудиенция была посвящена рекордному урожаю 1933-34 года.
Трём женщинам-делегаткам по распоряжению диктатора были подарены наручные часы. Делегатам мужчинам разрешалось купить за собственный кошт любую вещь для личного употребления, для себя – за половину цены. В заключение делегация пригласила диктатора на банкет, устраеваемый на средства Днепропетровской области. Сталин извинился, что не может присутствовать в связи с нехваткой времени. Он объяснил, что готовится к какому-то съезду. На этом делегаты оставили Сталина.
Четвёртый день был последним днём пребывания делегации в Москве. Вечером Днепропетровская делегация давала банкет. Кроме делегатов на банкете присутствовали следующие большевистские вельможи: Ворошилов, Каганович, Калинин, Будённый, Микоян и другие. Выпивки и еды было сколько хочешь и сколько можешь. Начали с тостов. Пили за Сталина, за Калинина, за Ворошилова, за Будённого. Пили за выполнение пятилетнего плана, за колхозы. Это было поначалу. Дальше пили без тостов. Делегаты так понапились, что путали Ворошилова с Будённым, а Кагановича с Микояном. Ни единым словом никто из этих верных сталинцев не спросил делегатов о 1933 годе, о истреблении крестьянства. Словно этого и не было.
Банкет закончился поздно ночью. Делегаты упились до беспамятства, не лучше чувствовали себя и “сталинские вельможи”. Ни один из них не был в состоянии добраться до своего автомобиля собственными ногами: дежурные работники НКВД под руки уволокли господ к их авто. Будённый так перебрал, что его вынесли как бревно.
На рассвете вагон с делегатами отправился из Москвы на Днепропетровск. По возвращению в колхозы, делегаты должны были объехать колхозы всего района и сделать отчёты о путешествии в Москву и о встрече с тем, кто дал “зажиточную и счастливую жизнь”.

Свидетельство очевидца. Из книги “Не забудем 1932 – 1933 годы” Лены Онушко-Тиховской (Киев, ИД “Киево-Могилянская академия”, 2007, ББК 63.3(4УКР)615 ISBN 966-518-413-3 Все права сохранены).