Русский фундаментализм и государев бизнес - Едина ли российская политическая элита?

Русский фундаментализм и государев бизнес

Едина ли российская политическая элита?

Алексей Пименов

Обновлено 02.10.2012 16:06

ВАШИНГТОН — Госдума переосмысливает понятие «государственной измены». В первом чтении – уже переосмыслила. Среди предыдущих этапов: повышение штрафов за участие в митингах, закон об НКО, изгнание USAID. Достаточно ли данных, чтобы уточнить траекторию развития?

Немнимое единство

«Опомнились – и начали вчитываться», – так охарактеризовал реакцию либеральной общественности на последние результаты думского законотворчества московский политолог Дмитрий Шушарин. «Закон о гостайне и госизмене – чудовищный. Совершенно необъятная статья – напоминающая 58-ю».
Опомнились – и начали вчитываться. Закон о гостайне и госизмене – чудовищный. Совершенно необъятная статья – напоминающая 58-ю
Дмитрий Шушарин, политолог
Чем ответила парламентская оппозиция? «Самое кошмарное даже не том, что приняли, – подчеркивает Шушарин, – а в том, что приняли единогласно. И совершенно справедливо говорит Александр Подрабинек, что как же теперь оппозиционерам быть вместе с депутатами – якобы тоже оппозиционерами – которые проголосовали вместе с остальными депутатами за этот закон? Мы видим, что серьезной политической борьбы в парламенте не идет».

«Это очень важный индикатор, – считает политолог, – парламентское единство, отражающее полное единство элиты по вопросам, действительно существенным для власти».

А пресловутый раскол в рядах правящей элиты – на симптомы которого уже не в первый раз указывает, скажем, Георгий Сатаров? «...Каковы бы ни были мотивы Путина, – настаивает аналитик, – их реализация задевает интересы его элиты. И она не хочет ими поступаться». По мнению Сатарова, «у… недовольных появились соратники в рядах путинской элиты, также протестующие против необходимости избавляться от зарубежных активов».

Сатаров приводит примеры. «В репортаже из Думы, – отмечает он, – упомянуты два отщепенца — влиятельный депутат, активный и лояльный член “Единой России”, бывший адвокат Андрей Макаров и представитель правительства в высших судах Михаил Барщевский. Не думаю, что последний в парламенте рискнул бы выражать свою личную позицию. Его смелость может объясняться только крепким тылом из таких же недовольных, как он».

«Фантазии, – считает Дмитрий Шушарин. – Эти люди могут делать те или иные заявления, поскольку желают сохранить связи с Западом или с какой-то частью российского общества. Вот когда ругались ФСБ и ведомство Черкесова, это было серьезно. Проблема у Сечина с Тимченко – тоже серьезно. Но во всех случаях попытка найти здесь какую-то связь с демократической частью общества совершенно бессмысленна».

Тандем по-тегерански

Отчего же бессмысленна? Оттого, что российская ситуация, по мнению Шушарина, напоминает ситуацию иранскую. «Где, – как полагает московский политолог, – прозападные реформистские силы изолированы полностью, а борьба идет между относительно умеренным фундаменталистом Ахмадинежадом и совершенными фундаменталистами из среды аятолл».

Глава программы иранских исследований в Стэнфордском университете Аббас Милани этого мнения не разделяет. «Между Мусави – лидером оппозиции и соперником Ахмадинежада на последних выборах (которые он, по всей вероятности, выиграл) – и правящим режимом существуют настоящие, глубокие различия, – убежден профессор Милани. – Да, [Мусави] не призывал открыто к изменению режима. Но он ясно продемонстрировал свою позицию, высказавшись за применение конституции в полном объеме…»

Подчеркивает Аббас Милани и другое: между сегодняшней Россией и сегодняшним Ираном – немало общего. «Тут, – констатирует исследователь, – и общая экономическая основа – нефтегазовая, и то, что в обеих странах заправляет военно-спецслужбистская мафия, попирающая демократические права народа. И, конечно, то, что оба режима испытывают страх перед Майклом Макфолом. В России его считают пособником, если не зачинщиком протестных выступлений, да и в Иране кое-кто полагает, что это он – прямо из Стэнфорда – сумел организовать “зеленое движение”. Все потому, что для обоих режимов характерно параноидальное отношение к демократической оппозиции. И в Москве, и в Тегеране видят в ней лишь результат происков Запада».

Сходством отмечены, однако, и сами властные технологии. «Ахмадинежад, – вспоминает профессор Милани, – попытался – правда, безуспешно – повторить то, что удалось Путину и Медведеву.
Он тоже хотел разыграть комедию выборов, чтобы сохранить власть. Открыто говорилось, что его ставленник – руководитель аппарата Машаеи (именно ему была отведена роль иранского Медведева) – выставит свою кандидатуру. Чтобы затем в течение четырех лет держать место для Ахмадинежада, позволив ему, таким образом, впоследствии вернуться на президентский пост. То есть сделать в точности то, что сделал Путин с помощью Медведева, – де-факто превратив президентство в наследственный пост. Но в Иране подобная операция не прошла – поскольку вызвала беспокойство высшего духовенства. Аятоллы не позволили!»

Не в последнюю очередь – потому, что политические позиции духовенства – очень разные, подчеркивает Аббас Милани: «Режим клерикального деспотизма не по душе многим аятоллам…»

Да и иранская оппозиция – явление далеко не маргинальное, констатирует аналитик: «Она как раз находится в самом центре – и политически, и культурно – и ведет открытую борьбу с режимом». «Конечно, – уточняет Милани, – организованная оппозиция в Иране сейчас подавлена. Однако это – вулкан, который может проснуться в любой момент».

Настройка базиса

Не вернуться ли, впрочем, к политической сейсмологии России? Дискуссии продолжаются. «Начинает проявляться несогласие части представителей путинской элиты с его (Владимира Путина – А.П.) действиями и намерениями», настаивает Георгий Сатаров. «Раскола элит, о котором говорит Сатаров, нет», – возражает Дмитрий Шушарин. «Наоборот, – констатирует аналитик, – идет консолидация. И не только элит: общество тоже можно консолидировать – на имперско-шовинистической основе. Ведь эти воззрения, по существу, разделяют и Немцов, и Явлинский…»

«Подавляющее большинство либеральной общественности выступает сегодня против Путина в политике», – констатирует историк и политолог из Бостона Ирина Павлова. «Но, – уточняет она, – не против оснований самой этой политики».

Свидетельством чему становятся, по мнению Дмитрия Шушарина, умолчания, к которым прибегает российская оппозиция.
Подавляющее большинство либеральной общественности выступает сегодня против Путина в политике. Но не против оснований самой этой политики
Ирина Павлова, политолог
«Это похоже на сговор, – считает аналитик, – о чем можно говорить и о чем нельзя. Говорят о проблемах ЖКХ. Но никто не говорит о милитаризации бюджета. Только Проханов – который ее приветствует. А ведь это происходит за счет ЖКХ, культуры, образования. И мы еще оценим роль Кудрина, который все-таки как-то удерживал равновесие…»

А что сегодня? «Идет сдача правительства, – констатирует Шушарин. – Нашли козла отпущения – Медведева. И вот происходит переход к экономической диктатуре. Сущность которой – в укреплении репрессивного аппарата при одновременном укреплении паразитического характера личной власти».

А вот, по мнению Дмитрия Шушарина, и подтверждение – второе (после думских инициатив) событие последних недель. «Минфин, – подчеркивает политолог, – взял под козырек, когда Путин приказал снять налоги с “Газпрома”. Судя по прессе – перепечаткам зарубежной и по оценкам наших независимых экспертов, – “Газпром” трещит по швам. И вот ему дают подарок – триста миллиардов рублей. Вкачивается наркотик. И тут появляется другая информация – с мелкого бизнеса в Москве снимаются все налоговые льготы. В частности – по аренде помещений. Это – новый тренд. То есть поворот – на всех уровнях – вполне определенный: спасти, так сказать, государевы корпорации – спасти за счет государства. Народное хозяйство отдают правительству. А государево – спасают за счет казны. Очевидно: эти шаги в финансово-экономической области и поправки к закону о государственной измене – звенья одной цепи».

Это – в коридорах власти. А неохваченные? «Все эти годы, – напоминает Павлова, – в российском обществе – с подачи власти! – культивировалась идеология антизападничества и великодержавия. В отличие от советского времени, сегодня великодержавие рядится в православные одежды. И оно – гораздо более артикулированное и агрессивное, что дает право говорить уже об идеологии русского фундаментализма. Черты последней – 1) представление о том, что русский народ является носителем особого “культурного кода”, особой нравственности и особого чувства справедливости, 2) отрицание бездуховного Запада как модели общественного развития, 3) видение России как империи и великой державы и 4) уверенность в ее особой исторической миссии. Русский фундаментализм – очень прочная мировоззренческая парадигма, объединяющая и власть, и элиту, и народ, и оппозицию. И вместо преодоления этой парадигмы власть сознательно культивирует ее, закладывая тем самым непреодолимые препятствия на пути будущего России».