История под ударом

История под ударом

И, как ни странно, основной удар по ней наносят те, кто гордо именует себя "патриотами", "националистами", "традиционалистами" и т. д. Эта публика уже давно с болезненным сладострастием разоблачает целые исторические периоды нашей национальной истории, оглушая и оглупляя свою аудиторию тяжеловесными фантазиями на тему "варварского язычества", "азиатско-ордынской Московии", "дегенеративной романовщины", "чёрной дыры советизма". Наряду с тёмными фантазиями, "патриоты" рождают и светлые, согласно которым некогда в русской истории был свой абсолютно идеальный и совершено непротиворечивый "золотой век", помещаемый то в языческой Славии, то в Киевской Руси, то в Московском царстве, то в Петербургской империи, а то и в сталинском СССР. При этом "золотые века" резко противопоставляются "тёмным периодам" и как бы паразитируют на них. Так, евразийцы (они же - национал-большевики, или же нацболы) изображают Московскую Русь царством света, во всём отличающимся от последующего царства тьмы - Петербургской России. И тут же воспевают СССР - "красную Византию и новую Московию", эдакое несовершенное повторение "золотого века", пришедшее на смену императорской России. Старые правые и гитлеристы, помешавшиеся на антикоммунизме, наотрез отказываются видеть хоть что-то положительное в Советской России и с ностальгией "вспоминают" "освободительный поход" 1941-1945 гг. Правда, дальше между ними начинаются расхождения. Ультраконсерваторы обожествляют "Россию 1913 года", тогда как большинство гитлеристов не в восторге и от петербургского, и от московского периодов, они противопоставляют ему светлые времена Киевской Руси, которая, по их мнению, была воплощением арийского духа, якобы полностью задавленного ордынским сапогом в XIII в. Неоязычники, так те вообще, в массе своей, объявляют историю христианской Руси "тысячелетием духовной нищеты", одновременно обвиняя всех других в недостаточной русскости.

Самое абсурдное здесь в том, что обличители родной истории, сами того не желая, невольно разоблачают и выдуманные ими же "золотые века". Так, евразийцы камня на камне не оставляют от XVII в., порицая тогдашних царей и бичуя никонианскую иерархию. Но ведь тогда получается, что их "золотой век" длился чуть более сотни лет и половина его существования была "тёмной". То же самое происходит и с их советофилией. Евразийцы, абсолютизируя географические факторы и возвеличивая в связи с этим континентальное пространство Евразии, убеждены в том, что её величия (и величия населяющих её народов) нельзя достичь без единства России и Германии. Исходя из этого, война с Германией в 1941-1945 гг. и, что самое симптоматичное, победа в ней, характеризуются как катастрофа. (Вот она логика евразийского мышления - победа твоей страны ничто, если она означает проигрыш другой евроазиатской державы!) Но если объявлять катастрофой победу в Великой Отечественной, то какое же может быть оправдание и воспевание советского периода? Ведь получается, что основное, центральное его событие является трагедией и катастрофой.

Не менее абсурдны и другие оппозиции "золотых веков" и "тёмных дыр". Взять к примеру неоязычников, многие из которых, разоблачив христианство, задумываются уже и о чистоте самого язычества. Поклонение богам, и тем более единому (пусть и языческому)* богу уже кажется им "христианством без Христа", "рабством", "унижением природы" и т. д. И вот торжественно провозглашается - никаких богов нет, есть духи природы, а такие боги, как Перун, Хорс, Сварог, Велес и др. занесены скандинавами, иранцами и финнами (такова концепция "патриарха" наших неоязычников - "волхва" Доброслава). Так что же, наши предки длительное время поклонялись чужим богам? "Нация рабов" всё-таки? А вот интересно - сколько уже "натикало" веков духовной нищеты?

* Наряду со множеством богов, славяне почитали и единого бога (отдельные божества считались его эманациями). Об этом нам сообщают средневековые авторы: Прокопий Кесарийский и Гельмольд.

Иные супер-русисты из язычников очень уж глубоко задумываются над причиной и виновниками утверждения на Руси "чуждой веры". Первого же взгляда им хватает, чтобы увидеть очевидное - христианство утверждалось, прежде всего, усилиями воинского сословия - князей, бояр и витязей-дружинников. Так вот кто виноват - воины, они всегда стремились к усилению единоличной власти военного вождя - князя и нуждались поэтому в жёсткой монотеистической религии! После этого апологеты язычества типа С. Плеханова рассуждают о пагубном "милитаризме знати", по сути, обливая помоями историю русской дохристианской государственности, которая была (как, впрочем, и вся наша история), в первую очередь, историей доблестных войн и походов. Задуматься бы - кто стоял в первых рядах сторонников Христа? Воины - цвет и гордость Руси! Значит за верой Христовой и стоит русское национальное величие! Но нет, вывод делается обратный - антинациональный, и даже - антиязыческий. Мало того, кое-кто из язычников дошёл и до отрицания необходимости существования единого русского государства. До этого, например, дописался язычник С. Печенев в своей книжонке "Родной, добрый, сильный": "Поставить на колени православную Русь было намного легче, чем поработить языческие государства. Потому что православный народ не единодушен. Представим, не было бы крещения, и остались бы отдельные государства на землях Руси. Это были бы государства единой языческой Руси, государства единого славянского народа… тесно связанные кровным родством, добрососедством… Огромную православную страну легче поработить…"

Как уже было сказано, "патриоты" именно выдумывают "золотые" и "тёмные" века. И, чтобы не быть голословным, я постараюсь разобрать все их основные "мифы".

Начать пожалуй надо с евразийства, которое отрицает весь романовский период в истории России, относясь к ней наиболее безответственно, не брезгуя даже оправданием антирусского погрома 1917-1921 гг. По мнению наших "чингисханчиков", октябрьская революция была неким возвращением к Московской Руси после долгих лет романовской западнической деспотии. Проявилось это в двух событиях - переносе столицы в Москву и в восстановлении патриаршества. Ну, прямо триумф славянофильства!

Евразийцев, однако, можно разочаровать. Столицу большевики перенесли не от хорошей жизни, и уж тем более, не потому, что симпатизировали славянофилам. Москва была тогда важнейшим транспортным центром, без которого противостоять многочисленным контрреволюционным силам представлялось попросту невозможным. Конечно, евразийцы поспешат возразить - дескать бессознательно-то красные выполняли некий промысел, символически возрождая реалии Московского царства. Но ведь бессознательное деяние вряд ли можно поставить в заслугу, а потом, может быть, имеет смысл выдвинуть и такую версию - большевики пародировали сакральную традицию, оскверняя своим правлением древнейшую русскую столицу (опять-таки бессознательно, выполняя уже волю сатаны)? Генона евразийцы обчитались, так что должны понимать смысл контр-инициатических процессов, выражающихся в пародировании традиционного порядка.

Ссылки на возрождение патриаршества вообще смехотворны. Сами же евразийцы утверждают, что их идеал - симфония между духовными и мирскими властями. А какая симфония была в большевистской России, всем отлично известно. "Досимфонились" так, что перед войной в стране функционировало несколько десятков церквей. На это нацболы с готовностью будут возражать, что в антирелигиозности большевиков было больше веры, чем в теплохладности попов синодального периода. Вряд ли, но даже если и так, то возникает вопрос: "Веры во что?" В "волшебную материю"?

Евразийцы считают великим благом ликвидацию романовской России - по их уверениям, западнической и буржуазной. Непонятно, правда, почему либералам понадобилось свергать в феврале 17-го этот, и без того буржуазный, режим. Очевидно, маялись они бездельем или, опять-таки, выполняли какую-то важную миссию. Не случайно ведь среди видных февралистов было так много купцов-старообрядцев.

Кстати, о старообрядцах. Евразийцы-нацболы превратили их в некий фетиш, противопоставив "антинациональной романовщине" глубоко национальную "старую веру" (надо отметить, что культ старообрядчества вообще весьма силён в патриотической среде, но последователи Дугина довели его до апогея). А был ли мальчик? Были ли староверы всамделишной национально-религиозной оппозицией или они представляли собой нечто иное?

Сегодня пора поговорить на эту тему без обычных патриотических восторгов. Я лично считаю, что в знаменитом конфликте между патриархом Никоном и его оппонентами вряд ли можно признать правоту какой-либо одной стороны. Тут я вполне согласен с мнением выдающегося русского консерватора Л. А. Тихомирова: "Вопрос о исправлении книг и обрядов, казалось бы, столь простой, и во всяком случае не такой, чтобы из-за него расходиться, вызвал ожесточенный раскол, взаимные проклятья и т. д. В русском народе, как православной, так и старообрядческой стороны, проявилось здесь очень грубое понимание веры. На первом месте поставили не догмат, веру, любовь и единение, а ту или иную форму, знак, материальный элемент вообще. Сложение перстов или число просфор сочтено более важным, чем вера и любовь… если миряне по невежеству стоят за внешность с упорством фетишистов, то дело пастырства - развивать, учить, а не приказывать и оскорблять… Да впрочем и патриарх Никон обнаружил такое же преувеличенное преклонение перед "греческим обрядом"". На почве народного фетишизма, имеющего мало отношения к Традиции, постепенно возникло мощное антисистемное течение, включившее в себе огромное количество "маргиналов", иначе выражаясь, людей, находящихся на периферии системы. Не случайно старообрядцы сыграли такую большую роль в восстании Степана Разина. И под воздействием маргинально-оппозиционного мышления своего актива старообрядчество значительно отдалилось от истинного православия в сторону протестантизма - не в отношении к канонам, но в плане наличия особой этики и философии. Многие исследователи обращают внимание на то, что уже в XVIII в. староверы поставили физический труд и материальное преуспеяние на один уровень с духовными практиками ("добрый перекуп есть польза душевная" - слова руководителя Выговской общины Андрея Денисова). Более того - и это наиболее показательно - богатство стало рассматриваться ими как свидетельство Божественной благосклонности. Любопытно, что массовый переход простого люда из "никонианства" в старообрядчество, имевший место быть в определённые периоды истории, мотивировался ими тем, что "держащиеся старой веры живут гораздо богатее веры новой, а это показывает, что Бог благословляет не новую, а старую веру". Конечно, всё это в старообрядчестве было выражено слабее, чем в протестантизме, но, согласитесь, параллели более чем очевидны.

Религиозная община старообрядцев представляла собой своеобразную торгово-промышленную корпорацию и ростовщическо-кредитную фирму, управляемую влиятельным купцом. Священники полностью зависели от общины, то есть от того же самого купца. Надо ли удивляться тому, что важнейшим, если не самым важным, источником создания крупного финансово-промышленного капитала были именно старобрядцы. А как относился к русским традициям этот самый крупный капитал, нам хорошо известно - он деятельно готовил антимонархический либеральный переворот, осуществлённый в феврале 17-го к вящей радости англо-французских плутократов. Напомню снова, что в первых рядах либеральных заговорщиков были наши "традиционные" купцы-старообрядцы - Рябушинский (считавшийся лидером крупной буржуазии), Гучков и прочие. Характерная деталь - либералы-старообрядцы, верхушка знаменитой Рогожской общины, готовили свержение не Петра I или Николая I, а царя Николая II, который в 1906 г. отменил все ограничения, ранее наложенные на староверов. Такая вот благодарность…

Мне вообще непонятны все эти сюси-пуси наших традиционалистов-никониан вокруг старообрядчества. Вот недавно и сам патриарх извинился за преследования старообрядцев. Ну, этому-то всё равно перед кем прогибаться, лишь бы прогнуться - видно, не дают покоя лавры папы Римского, который тоже обожает извиняться за свою церковь. Но истинные-то фундаменталисты куда глядят! Что, неужели забыли про массовые самосожжения? Про то, что самоубийство есть единственный неискупимый грех в православии? Почему нынешние старообрядцы не извиняются за эти аутодафе, к которым они столь активно призывали? И, может быть, святы не беглецы в горящие скиты, а петровские солдаты, спасающие людей от столь страшного греха?

Вот и возник главный демон евразийства - Пётр Великий. Его, впрочем, люто ненавидит и большинство наших "почвенников-язвенников", также сатанизирующих этого государя. Здесь также происходит идеализация одного за счет очернения другого. Ненавистники Петра прямо-таки обожествляют Московскую Русь, закрывая глаза на то, что в конце XVII в. она находилась в состоянии острейшего структурного кризиса. В то время как Европа активно развивала собственную промышленность, предоставлявшую огромнейшие материальные ресурсы для западных армий, Русь была вынуждена довольствоваться несколькими десятками мануфактур. Основу русской армии составляло стрелецкое войско, утерявшее свою боеспособность и заботящееся, по большему счёту, только о семьях и огородах.

Кроме того, сама система управления Русским государством не была продумана с точки зрения функциональной целесообразности. Функции управления распределялись между ведомствами крайне хаотично, без учёта необходимости строгого разграничения сфер управления. Военное дело находилось в ведении множества ведомств (приказов), а финансовое было разбросано по всем приказам, каждому из которым вменялось в обязанность самому изыскивать средства на собственное содержание. Приказ тайных дел одновременно ведал и секретными сношениями царя, и его перепиской, и соколиной охотой, и изготовлением грамот.

Московская Русь в XVII в. страдала от бесконтрольности бюрократии, особенно местной. В одной из челобитных, написанной представителями южного дворянства, можно прочитать следующее: "А разорены мы пуще Турских и Крымских басурманов - Московской волокитой".

Совершенно очевидно, Руси был необходим мощнейший модернизационный рывок - революционный по своей сути. Без него наша страна превратилась бы во второразрядную "державу", обреченную плестись в хвосте у западных гигантов. Именно такой рывок и сделал Пётр Великий.

Значение петровской модернизации невозможно переоценить - "революционер на троне" создал мощную промышленность европейского размаха (в конце XVIII в. Россия стояла на первом месте по производству чугуна и лишь после сбавила темпы), перевёл армию на регулярную основу, открыл талантливым представителям социальных низов доступ в аристократическую элиту, реорганизовал ведомственную структуру путём чёткого разграничения функций управления.

Из всего перечисленного надо несколько подробнее охарактеризовать военную реформу. Именно при Петре I был выработан совершенно новый (и для России, и для Европы) тип стратегии. На Западе в то время господствовала кордонная стратегия, предполагавшая, по преимуществу, прикрытие границы с целью защиты важнейших центров. Русские разработали свою стратегию, которая заключалась в концентрированном сосредоточении основных сил на решающих направлениях и маневрирование ими во время военных действий. Главным средством Пётр выбрал генеральное сражение с победоносным исходом при сосредоточении превосходящих сил (Полтава). Оборона же считалась им средством для перехода в наступление (Гродненский маневр, Полтавское сражение).

Все эти меры позволили России выйти к Чёрному и Балтийскому морям, играть активную роль в европейской политике. Что же касается засилья европейских авантюристов, присущего отдельным периодам, то оно является следствием последующей политики. Упрекать Петра в бироновщине и т. п. равнозначно тому, как если бы кто-нибудь стал упрекать Сталина в рашидовщине и медуновщине. При жизни Петра иностранные специалисты находились под его жесточайшим контролем и постоянно ставились им на место.

Пётр Великий спас Россию, совершив настоящую консервативную революцию, которая не ликвидировала русскую цивилизацию (в неприкосновенности остались все догматы православия, самодержавие, сословность, община и т. д.), но переместила её на новый управленческий и технико-экономический уровень. Совершая эту революцию, Пётр не допускал слепого копирования западного опыта, многие его нововведения отличались весомой самобытностью. Вот интереснейшая характеристика Правительствующего Сената, данная дореволюционным русским монархистом М. В. Юзефовичем: "Пётр учредил сенат, этот превосходнейший орган нашего соборного начала, совмещающий в себе все функции Верховной власти: законодательную, исполнительную, судебную и контрольную, в председательстве самого царя, с решающим голосом, и служивший, в лице лучших людей страны, действительной связью народного разума с волей единоличного вождя, где он находил совет и помощь и мог проверять как действия исполнительной власти, так и самого себя. В этом органе выражалась мудрейшая формула соборного правового порядка".

Петра ещё почему-то часто упрекают в бюрократизации (как будто её не наблюдалось в XVII в.!), но ведь при нём-то как раз бюрократизму и был нанесен мощнейший удар. Всевластие ведомственных начальников было ограничено коллегиями и, кроме того, чиновничество жёстко контролировалось соответствующими учреждениями. Бюрократизация началась в XIX в., когда коллегии заменили министерствами, которыми управляли всесильные ведомственные диктаторы.

Отдельный разговор об "антихристианстве" Петра. Императору ставят в вину два "проступка": порабощение церкви государством и издевательство над верой. И снова наблюдается элементарное непонимание самого духа истории, часто сочетающееся с незнанием фактуры. Да, Пётр ликвидировал патриаршество, но оно превратилось в формальность ещё при Алексее Михайловиче - после его столкновения с Никоном, вознамерившимся стать соправителем царя. Именно в этот период церковная власть дискредитировала себя - инициацией раскола и типично папистским интриганством. Пётр лишь честно зафиксировал это, придав юридическую форму уже произошедшему. И то он дождался смерти патриарха, хотя мог бы и сместить его, как, впрочем, и поставить совершенно зависимого патриарха. Давление же Петра на церковную иерархию было, вне всякого сомнения, ответной мерой - слишком уж много "светильников веры" встали в оппозицию к его политическому курсу. Чего стоит хотя бы одно заступничество духовенства за мятежников-стрельцов, посмевших поднять руку на власть помазанника Божия? А оправдание царевича Алексея, бежавшего в Австрию и вступившего в сговор с иностранцами? Можно, конечно, находить факты различных "перегибов", но разве это меняет суть дела?

Теперь о "надругательстве над верой". По многим историческим свидетельствам нам известно о том, что Пётр был искренне верующим человеком, кстати сказать, принимающим деятельное участие в церковной жизни.

Так, он с большим удовольствием пел в церковном хоре и даже в шутку называл себя "дьяком Питером". Характерны его слова, сказанные патриарху Адриану, пришедшего заступаться за мятежников: "Зачем ты здесь? Скорее уходи… Знай, что я не меньше твоего чту Бога и Его Пречистую Матерь, но мой долг и истинное благочестие обязывают меня заботиться о народе и карать злодеяния, ведущие к общей гибели".

С другой стороны, известны и факты осмеяния церковных обрядов, практиковавшихся так называемым "всешутейным синодом", который был создан Петром. Однако, эти факты иногда интерпретируются весьма и весьма неожиданно. Так, крупнейший специалист по юродивым С. Иванов ("Византийские юродивые") считает, что в случае с Петром имело место быть сознательное юродство "во Христе", предполагающее "сакральную провокацию" - мнимое унижение веры, ставящее перед собой две цели: 1) разоблачение фарисейской теплохладности клира и 2) навлечение на себя критики, смиряющей гордыню. Примерно так же вёл себя и Иван Грозный (написавший "Канон Ангелу Грозному" под псевдонимом Парфений Уродивый), который часто допускал определенное "богохульство" и "шутовство". Вообще, "шутовство" царя есть глубинный мистический сюжет, который невозможно разбирать в данной работе (заинтересовавшиеся могут ознакомится с интереснейшей статьей Е. Брагинской "Царь и шут", опубликованной во втором томе "Мифов народов мира").

Нелюбовь к Петру уходит корнями в славянофильскую "архаику", великолепно, впрочем, сочетающуюся с самым откровенным либерализмом. Ругая "царя-западника" (не тронувшего основ русской патриархальности), славянофилы выступили против сословности и провозгласили народ одним из источников власти (в то время как традиционные доктрины полагают таковым только лишь волю Божию). Характерно, что наиболее глубокие русские консерваторы - Леонтьев и Тихомиров - относились к деятельности Петра довольно лояльно, хотя и критиковали его отдельные просчёты.

Консервативная революция Петра проходила в довольно неожиданных формах, отличающихся известной вестернизацией (стиль, одежда, лексика и т. д.). Многих это отпугивает, но тут надо понять до конца всю сложность тогдашней обстановки. Пётр применял чрезвычайные меры в чрезвычайной ситуации, усугубляемой слабой разработанностью национальной "идеологии" (к сожалению, великолепная идея "Москва - Третий Рим" так и не получила должного развития). Поэтому он и использовал готовые западные образцы с целью, совершенно обратной тем геополитическим и социокультурным целям, которые ставил Запад. Пётр желал сообщить русским гордость и мощь западных масштабов, изжить всё ветхое и холопское, не определяющее, конечно, лицо Руси, но всё же отравляющее русское бытие. И западничество утвердилось не благодаря этому, а в силу того, что в последующие несколько десятилетий внедрялось в сознание элиты новыми генерациями политиков, не понявших сути петровской модернизации. Впрочем, вестернизация шла полным ходом ещё и до Петра ("латинская" мода, польская мода, влияние Немецкой слободы и т. д.), он просто "обогатил" её рядом действительно полезных "технологий".

Как говорится, "поднявший меч от меча и погибнет". Московский идеал евразийцев и почвенников-"черносотенцев" также не избежал очернения. А вместе с ним и четыре века русской истории. На сей раз в роли обличителей выступили наши доблестные "арийцы"-неоязычники (часть неоязычников и некоторые православные), увлекающиеся так называемой "национал-демократией" (отметим общую зависимость большинства ниспровергателей от чуждых правой идеологии течений - демократии и большевизма). Эта публика вопит о холопской и варварско-азиатской Московии, утратившей арийство под монгольским игом. Отчасти (только отчасти!) их утверждения верны, но, представленные как нечто определяющее, они превращаются в самую настоящую фальсификацию. Слабость русской аристократии, почти полностью вырезанной в ходе монгольского натиска (XIII в.), а также необходимость теснейшего объединения вокруг царя с целью решение сверхсложных геополитических задач, вызвали, как своего рода "побочный эффект", некоторое холопство знати, ей в принципе чуждое (к слову сказать, Пётр сделал всё, чтобы устранить этот эффект). Но объявлять Русь восточной деспотией нельзя. Московское Царство было монархией, предполагавшей наличие законосовещательных учреждений, в которых верховная власть держала совет с представителями широких слоёв духовенства и знати (допускались даже представители посада, правда, в ограниченном количестве). Наличие регулярно созываемого Земского собора (а также земского - "губного" и общинного самоуправления) лучше всего опровергает бредни об "азиатской Руси".

Московская "деспотия" далеко отстаёт, в плане организации репрессий, не только от восточных деспотий, но и от западных королевств. Так, в XVI в. датский король Эрик Безумный уничтожил 16 тысяч человек - это в четыре раза больше, чем Иван Грозный (сравните ещё и масштабы). А тогдашняя Англия может "похвастаться" 80 тысячами репрессированных. В ходе Реформации погибло две трети населения Германии, в одном только Тирольском районе было вырезано сто тысяч крестьян. Не забыть бы и о печально известной Варфоломеевской ночи, организаторы которой уничтожили едва ли не половину высшей французской аристократии. Так что европейские вольность и гордость покупались достаточно большой ценой.

"Национал-демократы" обычно противопоставляют "азиатской, рабской Москве" "нордический, вольный Новгород", придавая последнему донельзя романтический ореол. В реальности же весь нордизм Новгорода исчерпывается его географическим расположением. Новгород представлял собой торгашескую республику, управляемую боярской и церковной (одним из официальных руководителей "исполнительной" власти в Новгороде был тамошний архиепископ) олигархией. Новгородское боярство являло собой образчик выродившейся кшатрийской касты, которая погрязла в различных спекулятивных операциях. Именно эти спекулянты и управляли знаменитым новгородским вече, умело манипулируя его вроде бы необузданной стихией - совсем как нынешние плутократы. Вся экономика этой республики основывалась либо на спекуляции, либо на варварской эксплуатации природных ресурсов - собственного производства здесь почти не было. Новгородцы даже не имели своего сельского хозяйства и жили на привозном хлебе - местная плутократия закупала его там, где ей было выгодно. Такая практика предполагала резкую смену экономической конъюнктуры и новгородскую экономику лихорадило - от сверхпроцветания, когда хлеб стоил 2-2,5 копейки, до ужасающего голода, сопровождавшегося людоедством (такой голод наступал с периодичностью раз в два-три года). В результате хищнической охоты на пушного зверя в регионе уже к XIII в. произошла полная ликвидация популяции соболя. Также хищнически занимались бортничеством - для того, чтобы добыть мёд, уничтожали целое дерево и убивали пчелиную семью.

"Нордический" Новгород не принимал никакого участия в борьбе с Ордой (задачу освобождения страны от её ига решила именно "азиатская" Москва) - зато русские земли постоянно подвергались разбойничьим нападениям новгородских ушкуйников. Да и то сказать - какой был бы прок от новгородской поддержки? Как и все торгашеские республики, Новгород мало чего стоил в военном отношении. Нацдемки любят порассуждать о том, как азиатсвующие московиты всей своей татарской массой раздавили гордых, но немногочисленных новгородцев. Однако, в решающей (для независимости республики) битве при реке Шелони сорокатысячному новгородскому войску противостояло всего лишь 4,5 тысячи имперских русских.

Новгород был центром различных ересей и латинских симпатий - лишь с большим трудом удалось интегрировать его в Империю. Такая чуждость русской традиции во многом объясняется тем, что ещё в языческие времена в данный регион переселилось огромное количество западных славян (так называемых поморско-полабских славян). Они принесли в край ильменских словен тамошние политические традиции, предполагавшие наличие слабой княжеской власти при высокой роли жречества. (Исключение составляли балтийские русы - руяне, которые по данным германских авторов, крайне почитали "королевскую" власть. Оттуда, с острова Руян (Рюген) и пришёл князь Рюрик). Балтийско-славянское переселение в значительной степени отдалило Новгород от восточнославянской цивилизации с её киевско-московским монархизмом.

Проводником восточнославянского влияния в землях словен была Ладога - древнейший центр Славии. По данным археологии она представляла собой северный форпост Киевской, Приднепровской Руси, предшественницы Московской Империи.

Некоторое летописи утверждают, что Рюрик первоначально княжил не в Новгороде, а в Ладоге, именуемой Велице градом. Иоакимовская летопись явно противопоставляет Велице град Новгороду. Последний стал столицей Северной Руси лишь на четвертом году княжения Рюрика, а до этого ею была Ладога. Она вообще намного древнее Новгорода, возникшего где-то в середине IX в. Образование же Ладоги можно смело отнести к VI в. - именно таким временем датируется земляное городище, откопанное археологами в том месте, где река Ладожка впадает в Волхов. Найденные здесь сельскохозяйственные орудия позволяют говорить о высокой земледельческой культуре обитателей городища, знавших полевое пашенное земледелие. По данным археологии Ладога уже в VIII в. становится крупным международном портом и важнейшим пунктом местной и транзитной торговли. Здесь находят огромное количество кладов арабских монет - дирхемов, что свидетельствует о торгово-экономическом могуществе города. В древности именно Ладога, а не Новгород, контролировала всё Нижнее Поволховье, Ижорскую землю, Приладожскую Карелию, области Обонежского ряда. Собственно говоря, сам Новгород был "новым" именно по отношению к старому Велице граду, к Ладоге, отсюда и "Господин Великий Новгород", то есть, "новый Велице град".

Хороший же "идеал" выбрали себе наши "воинственные и гордые" супер-арийцы! Впрочем, для демократов новгородский миф вполне подходит.

Наконец, пора поговорить и о советском периоде. Тут, конечно, всё гораздо сложнее - в отличие от предшествующих "Россий", Россия Советская не имела национальной государственности, а представляла собой квази-империю, в которой национальные черты причудливо сплелись с самым откровенным космополитизмом (так называемым "пролетарским интернационализмом"). И всё-таки, мазать советские времена одной, чёрной краской есть преступление перед русской нацией и хула на её волевые качества. Думать, что мы находились под антирусской тиранией все семьдесят лет, что все наши жертвы и все наши достижения были навязаны нам некими рабовладельцами, значит презирать или, по крайней мере, недооценивать свою нацию. Русские не смирились с космополитической сутью коммунизма - они деятельно переварили его, во многом приблизив к национальному социализму. Личностным выражением этого, не побоюсь сказать - героического процесса был Сталин, до сих пор люто ненавидимый всеми демократами - ненавидимый больше, чем даже Ленин - творец большевистской революции. Я отлично помню, как в 1998 г. Зюганов на очередном съезде КПРФ процитировал Сталина. Какой вой тогда поднялся! Киселёв даже сказал - дескать, теперь тоталитарная суть Зюганова не подлежит никакому сомнению. Вот как! Ленина цитировать, возлагать к мавзолею цветочки было можно - это ещё не тоталитаризм. То ли дело - Сталин…

Ярым "антикоммунистам" из числа патриотов это могло бы сказать о многом, да вот беда - слушают они плохо. Ещё хуже думают.

Особенно сильно убожество таких вот "антикоммунистов" проявляется тогда, когда речь заходит о Второй мировой войне. Тут уж сразу рисуется иконописный лик "Гитлера-освободителя", якобы мечтавшего освободить Россию от тирании Совдепа. Поразительно, но "правые пораженцы" верят во всю эту чушь даже после того, как почти все вожди националистической эмиграции вынужденно признали необоснованность своих германофильских иллюзий. Показательно признание Николая Сахновского - активного участника так называемого "русского освободительного движения" ("РОДа"), действовавшего на стороне Гитлера: "Немцы кричали против коммунизма и демократии, но оказалось, что они просто лгали". Русофобские устремления гитлеровцев признал и Солоневич, певший накануне 1941 г. дифирамбы гитлеровцам и обещавший лично принять участие в грядущем "освободительном походе". Что касается ещё одного стойкого антикоммуниста (не по словесам, а по сути своей) - И. Ильина, то он вообще никогда не питал никаких иллюзий в отношении любой иноземной (в том числе и германской) помощи. Или вот ещё один, современный, пример. М. Назаров, автор обстоятельного труда, посвящённого русской эмиграции, автор не скрывающий своей симпатии к "РОДу", крайне нелицеприятно отзывается о германской политике в отношении России.

Впрочем, даже если бы Гитлер и мечтал освободить Россию, разве это отменило бы необходимость сражаться с Германией? Разве не оскорбительно для великой нации получать свободу из рук иноземцев? Разве не привело бы это к такой же несвободе, только более утончённой (по типу той, в которую попали коммунисты Восточной Европы, освобождённой Красной Армией от нацистов)?

Да и можно ли сочувствовать большинству участников этого самого "РОДа"? Можно ещё понять упёртых русских монархистов из эмиграции (таких как Краснов) - они присягали старой России и просто не могли вынести её исчезновения. Но как быть с когортой благополучных сталинских выдвиженцев, предавших своего покровителя? С тем же Власовым - любимчиком вождя? Как надо понимать их приверженность "идеалам Февральской народной революции" (что уж там - среди власовцев были и троцкисты, например - Зыков)? Положим, "национал-пораженцы" начнут разводить по разные стороны первых и вторых, но в таком случае сразу возникает вопрос: "Почему же среди тех, кто встал на сторону немцев, большинство составляли именно проходимцы?" Ответ найти довольно легко, если признать активное участие в "РОДе" самым обыкновенным предательством.

Апологеты пораженчества утверждают, что гитлеровцев поддерживала большая часть русского народа. Какая чушь! Даже в тяжелейших условиях плена (всего пленных было 5 млн. человек) меньшинство - 800 тысяч человек - согласились подать заявление о вступлении во власовскую армию. А ведь за это полагались существенные льготы и послабления. Что же, сторонники Гитлера скрывали свои симпатии к нему ценой собственных же лишений? Другое дело, приведённая цифра очень впечатляет, лишний раз побуждая распрощаться с розовыми восторгами по поводу "небывалого единства советского народа". Но всё же это меньшинство.

И уж, конечно, чушью в двойном размере является попытка уверить, что армия воевала только лишь числом, забрасывая немцев трупами. Утверждать подобное - значит лгать, либо не знать элементарные исторические факты. Не знать того, что декабрьское наступление было полной неожиданностью для немцев - настолько хорошо его подготовили. Того, что во время Сталинграда немцы поставили на собственных флангах самые ненадёжные итальяно-румынские части, чем и воспользовались русские полководцы (помимо этого наше командование довольно умело срывало все действия противника по налаживанию снабжения окружённой армии Паулюса - мы громили все предполагаемые "площадки" для вражеской авиации). Того, что Курская победа стала результатом тщательно подготовленной оборонительно-наступательной операции, во время которой немцы застряли в зоне глубоко эшелонированной обороны.

Показательно, что главные удары наносятся по самому мощному и волевому в нашей истории - по Крещению, по централизации земель вокруг Москвы, по петровскому прорыву, по победе в Великой всемирной войне. Под громкие крики о воинском духе и сильной государственности подвергаются поношению наша конкретная воинская слава и наша конкретная русская государственность.

Теперь остаётся поставить окончательный диагноз. Удары "патриотов" по истории есть показатель их безволия и сопутствующего ему неумения аналитически мыслить. Наши "борцы" не в состоянии увидеть противоречивость и трагичность родной истории (да и любой истории вообще), понять, что русская национальная суть очень часто проявлялась в неожиданных формах, что историю нашу вершили хоть и великие, но всё же люди - с их обыкновением ошибаться и не видеть того, что видят потомки. По сути, "патриоты" ищут в земной реальности некий небесный идеал, в котором отсутствуют трагизм и несовершенство. Они боятся реального мира, полного противоречий, борьбы, парадоксов. Именно в мужественном и героическом переживании несовершенства мира, во встрече с его вызовами и сложностями закаляется и укрепляется (духовно и физически) человеческая натура, делаясь готовой ко встрече с единственно возможным идеалом - Небесным Царством. Такое переживание не устраняет несовершенство мира, но делает человека максимально свободным от него, что невозможно без осознания самого факта несовершенства и противоречивости. "Патриоты" даже не поднимают "люциферического" восстания, ставящего целью превратить мир в "небесное царство" (такое восстание подняли коммунисты в революционный период их деятельности). Они просто бегут от всевозможных вызовов реального мира в "мир" собственных фантазий и абстракций. Мир этот населён различными заговорщиками, всячески совращающими "святой русский народ" - на них можно спихнуть все собственные слабости, просчёты и вообще отойти от борьбы (зачем - всё куплено масонами). Здесь же находится какая-то абстрактная Россия, состоящая не из конкретных людей, а из неких идеальных "платоновских" идей - она всегда свята и у неё даже есть своя "воля", излагаемая, естественно, самими "патриотами". И, конечно, тут наползают друг на друга выдуманные "золотые века", созданные ценой аннигиляции целых периодов русской истории, превращения их в ужасные "чёрные дыры". Что всё это как не трусливое бегство от реальности? Не в этом ли одна из главных причин столь плачевного состояния дел в патриотическом лагере, того бездействия, которое характеризует этот лагерь на протяжении всех перестроечных и постперестроечных лет?

Да, мы проигрываем благодаря нашей трусости, благодаря нашему безволию, благодаря нашему холопству. Нас губит отсутствие русского аристократического мировоззрения (национализм всегда аристократичен - как идеология и практика национального величия и избранничества) - волевого и мужественного, не нуждающегося ни в утопиях, ни в фантазиях.

Только ему и будет по силам преодолеть "патриотическое" очернительство родной истории. Только оно и сможет связать воедино прошлое, настоящее и будущее, победив смертоносное дыхание времени. Только им и сможет быть осуществлена великая миссия нашего времени - собирание воедино России, собирания и духовного, и материального. И как написано на знамёнах Русской Чести: "За Россию, единую и неделимую!", так же надо вписать туда и другой призыв: "За Русскую Историю, единую и неделимую!".

январь 2001 г.