Судьба империй в ХХ столетии

ХХ век считается веком краха империй. В результате Первой мировой войны распались Османская и Австро-Венгерская империи. После Второй мировой были демонтированы Британская и Французская империи, преимущественно мирно или малой кровью (исключение составила затяжная война Франции в Алжире). Везде ликвидация империй сопровождалась взлетом национализма, связанного с "отталкиванием" от метрополии, воспринимавшейся в этот период исключительно как фактор угнетения, "выкачивания ресурсов". Сформировавшиеся элиты бывших периферий, ранее либо лишенные доступа к управлению, либо (как в Австро-Венгрии) ощущавшие свое подчиненное положение, создавали новые национальные государства.

Разумеется, уровень "продвинутости" государственного строительства был различным – бывшие территории Османской империи взяли под свою опеку англичане и французы, действовавшие в духе собственных национальных традиций. На британских подмандатных территориях утвердились монархии, на французских были созданы республики. Из Австро-Венгрии выделилась Чехия – единственная страна Центральной Европы, в которой в межвоенный период не было переворотов. Венгрия официально являлась монархией, которой правил регент в адмиральском мундире, притом, что страна не имела выхода к морю.

 Еще более разнообразными были сценарии развития новых государств после прекращения существования Британской и Французской империй. Сохранившая политический плюрализм Индия и утратившая его Мьянма. Прозападный Кот д’Ивуар и просоветский Южный Йемен. Даже однопартийные системы были принципиально разными – от Танзании образованного и благородного идеалиста Джулиуса Ньерере до Центральноафриканской республики бывшего колониального капитана Бокассы, как утверждают, промышлявшего людоедством и на закате своей карьеры исполнившего свою мечту стать императором.

 Неустойчивость демократий была связана с клановым характером государств, формированием партий по племенному принципу, отсутствием какого-либо демократического опыта. В большинстве стран к власти на разных этапах их истории приходили военные, выступавшие в качестве спасителей от нестабильности и коррупции, но чаще всего сами становившиеся коррумпированными диктаторами (впрочем, были и исключения – например, недолго правивший Буркина Фасо аскетичный капитан Томас Санкара).

 Советский Союз на Западе считали имперским государством, наследником Российской империи, хотя и под социалистической оболочкой. Сами большевики полагали, что создают новое общество, которое будет принципиальной альтернативой имперским порядкам. Первоначально они рассматривали территорию исторической России как плацдарм для мировой революции, относительно спокойно воспринимая сокращение его масштабов (как сторонники исторического детерминизма, они верили в то, что создание "Земшарной республики Советов" - вопрос времени). Поэтому Ленин охотно пошел на дававший военную передышку "похабный" Брестский мир и признал независимость Финляндии, на что не согласилось белое правительство адмирала Колчака.

 На территории Российской империи создаются как советская диктатура пролетариата (по сути, партии), так и неустойчивые демократии – Финляндия, Польша, Эстония, Латвия, Литва. К 1934 году из них государственных переворотов смогла избежать только Финляндия, в которой традиции парламентаризма восходили к имперским временам.

 В конце 20-х годов в СССР возобладала точка зрения Сталина о необходимости строительства стабильного государства, официально федеративного, но унитарного по своему духу. Геополитическая деятельность Сталина проходила по имперской логике "собирания страны" (к моменту его смерти советские войска стояли даже в Порт-Артуре – компенсация за поражение в русско-японской войне).

 В то же время большевики стремились избежать "имперской ловушки" за счет активных инвестиций в экономику союзных республик, в которых проходила ускоренная индустриальная модернизация. Одновременно велась большая работа по формированию лояльных политических элит, в которых в рамках вертикальной мобильности активно включались активные "национальные кадры", условием карьеры которых была верность коммунистической партии и ее идеологии.

 И все же существование СССР было относительно коротким – около семи десятилетий. Представляется, что одной из причин распада Союза были слишком большие внутренние различия. Республики Прибалтики после их вхождения в состав СССР воспринимались как "внутренний Запад". Между Арменией и Азербайджаном десятилетиями сохранялась конфликтная ситуация в связи с проблемой Нагорного Карабаха, которая была "загнана внутрь", но не разрешена. В республиках Средней Азии, несмотря на официальный атеизм, сохранялась массовая исламская традиция. Горбачевская перестройка привела к выходу на поверхность многолетнего "подземного пожара".

 Другой причиной распада страны стала полная дискредитация коммунистической идеологии и партии, которые скрепляли страну. Новой "скрепы" в оставшиеся короткие сроки придумать не удалось – да и сделать это было невозможно. Национальные элиты (значительная часть которых состояла из бывших коммунистов) быстро занялись государственным строительством, хотя в большинстве случаев не слишком продвинулись по пути демократии. 

Даже в Эстонии и Латвии, принятых в демократический Евросоюз, сохраняются проблемы русскоязычного населения, до сих пор требующие внимания правозащитных организаций.

 Наконец, третьей причиной подобного развития событий можно считать инерционность союзных элит, которые упустили время для реформ, которые пришлось проводить в условиях экономического обвала. Но если бы они проявили большую степень предусмотрительности, то скорее всего сделали бы распад Союза более плавным и менее драматичным, как конец социализма в Венгрии, принципиально отличавшийся от румынского сценария. Но не более того.