Не верю!
В пятницу утром утром Министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский продлил еще на два года контракт с Анатолием Иксановым, генеральным директором Большого театра России. Кому-то может показаться, что это событие не заслуживает внимания, если бы не одно весьма существенное обстоятельство.
На днях группа известных деятелей российской культуры направила письмо Президенту Российской Федерации В. В. Путину с просьбой уволить А.Иксанова и назначить на его место Николая Цискаридзе, выходящего в тираж замечательного танцовщика и известного медийного персонажа. Я не разглашаю служебную тайну, так как никто из подписавших не делал из этого письма никакого секрета и в качестве служебной бумаги я не знакомился с этим письмом. Сам факт того, что это обращение подписано людьми, которыми я восхищался с детства, потрясло меня настолько, что я, как К.С. Станиславский, готов был воскликнуть: "Не верю!"
Но я не Станиславский, к тому же письмо действительно подписано моими кумирами.
В России, разумеется, случалось всякое.
Но такого, чтобы руководители одних театров просили снять с работы своего коллегу из другого театра, - такого мне еще не доводилось читать. Они же не обиженные руководителем коллектива артисты, которым можно все, что угодно, их поступки не всегда согласовываются с моралью. Как правило, приличные люди подписывали письма лишь в защиту того и ли иного деятеля культуры, притесняемого властью, но никак наоборот.
Вряд ли подписанты не понимают, какую гигантскую работу сделал Иксанов, вытащив Большой театр из руин - в прямом и переносном смысле слова. Вряд ли они не понимают, что Николай Цискаридзе не может руководить таким сложным коллективом как Большой театр.Пишу это с такой уверенностью потому, что никогда не сомневался в уме и проницательности моих кумиров. Значит они были движимы какими-то иными мотивами. Очень жаль.Я-то до сих пор верил гениальному автору "Моцарта и Сальери". Наверное зря. Как говорил один известный герой: "Грустно, девушки".
Комментарии
Комментарий удален модератором
И кто язычники, а кто - нет?
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Какой из Цискаридзе руководитель? эгоист высшей марки, неспособный работать в команде... из него только самодур-начальник..неспособный прислушиваться к чьему либо мнению...
Административного таланта у Николая нет и не будет - склоки обеспечены.
Наши кумиры часто бывают только кумирами на сцене, а в жизни среди них бывают такие мерзавцы, каких мы никогда не найдем, скажем, в бригаде простых строителей.
Гомосятина балетная очень чувствительна.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о минете...в туалете.
на стенах пишет и рисует о ...минете,Путине,России,Большом театре..
прям как дети !
А он решил лучше отвалить. А информации у него много больше нашей.
В жизни не так....
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела --
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятья невозможны, ни измена!
___
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных --
лишь согласное гуденье насекомых.
___
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он -- деловит, но незаметен.
Умер быстро -- лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
___
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники -- ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
___
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела --
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я -- не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
___
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, -- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
___
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
___
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке -- Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.