Святой царь и Вождь-победитель

На модерации Отложенный

Изборский клуб в моём лице был приглашён в Екатеринбург на форум, посвящённый празднику согласия и примирения Дню народного единства. Форум был созван митрополитом Кириллом и архиепископом Иннокентием — уральскими Владыками, чьё пастырство направлено на христианское возрождение Урала, на умягчение ожесточённых сердец, на воссоздание русских святынь, потускневших среди десятилетий хаоса и разгрома.

Народ на Форум собирался по церковным приходам, где раздавалось несколько пригласительных билетов. И люди ехали в Уральскую столицу чуть ли не от самого Полярного круга. Зал, рассчитанный на полторы тысячи мест, не вместил всех желающих.

Форум открылся молебном в Храме-на-Крови — там, где стоял когда-то Ипатьевский дом с той страшной подвальной темницей, где была расстреляна монаршая семья, умучены царь и царица, невинные царевны и цесаревич. Молебен был поминальный, покаянный, прославляющий мучеников. И благодарственный — за их молитвенную помощь русским людям, помощь, где отсутствовала ненависть, месть, жажда возмездия, а были только светоносные энергии рая, в котором собраны все мученики и святые русской земли, сберегающие Россию на своих небесных высотах.

На этом уральском Русском соборе царила новая, отличная от прежних лет, атмосфера надежды и радостного братания, упования на русское будущее, в котором, наконец, найдут примирение клокочущие, раздирающие наше общество страсти. Прелестный детский хор исполнял церковные песнопения и песни советских лет. А могучие певчие московского Сретенского монастыря сливали воедино божественную церковную музыку и победные песни войны, незабываемую лирику советских времён и удалые народные голошения.

Из Екатеринбурга я уехал в Снежинск, в закрытый ядерный центр, что расположен среди уральских сосняков и студёных озёр. Снежинск, как и Саров — это святыни советской поры, детища грандиозного сталинского ядерного проекта. Когда страна, одержавшая победу мистического сорок пятого года, потерявшая на этой войне тридцать миллионов своих мучеников и героев, среди пепелищ и еще не осевших могил, приняла ужасающий вызов, который ей бросила Америка, взорвавшая над Японией две чудовищные ядерные бомбы.

Сталин и его железная партия собрали в кулак всю историческую волю народа, все материальные богатства, все умы и таланты, и здесь, в Снежинске, за семью замками, в лесных коттеджах и лабораториях, работали физики-атомщики, химики и биологи, искусные инженеры и техники.

Я трогал обветшавшие стены коттеджа, в котором жил легендарный Тимофеев-Ресовский. Касался рукой сосны, под которой сидел немецкий физик Риль, вывезенный в сорок пятом году из Германии. Я двигался по лабораториям, где моделировались ядерные заряды для нового поколения морских и наземных ракет.

Беседовал с физиками, которые выезжают на северный полигон, на Новую Землю и там в подземных штольнях производят новые неядерные взрывы. В музее ядерного оружия я поглаживал оболочки первых термоядерных боеприпасов, столь огромных, что они не вмещались в самолётное брюхо. Тронул миниатюрный артиллерийский ядерный заряд для гаубицы калибра 152 миллиметра.

Убеждался, что сталинский ядерный проект не погиб, что молодая смена физиков создаёт оружие нового поколения, по-прежнему, как и первые ядерные заряды, гарантирующее суверенитет нашей Родины.

Меня восхитили лаборатории, которыми руководит замечательный физик Борис Константинович Водолага, где создаётся не оружие разрушения, а тончайшие технологии излечения и исцеления, побеждающие смерть. Изотопы, лучистые энергии атома, нейтронные потоки, проникающие силы протонов — всё это делает атомных физиков, начинавших с конструирования бомб, врачами, целителями, колдунами медицинских технологий, о которых вчера ещё не помышляла наука. Драгоценный, из сияющих сплавов циклотрон, похожий на небесное светило, помещённое в стерильное белоснежное пространство. Бесчисленные трубки, сочленения, камеры, сквозь которые проносятся потоки лучистой энергии, сгустки незримых частиц, где одно вещество переходит в другое, создаётся материя, которой не существует в природе, а живёт лишь несколько часов в этом рукотворном реакторе. Сюда на каталках привозят безнадёжных больных, и эти целебные изотопы, живущие на свете лишь несколько часов, облучают неизлечимые опухоли, прекращают их рост и деление, спасают людей от смерти.

Лаборатория была как храм, в котором Господь открыл человеку свои тайны, евхаристии современной науки, привносил в деяния оружейников и целителей святость служения Родине.

Храм-на-Крови и ядерный центр в Снежинске являются символами русской истории последних ста лет. Истории великого горя и великого счастья, великих крушений и великих побед, великих трагедий и великого творчества. Истории, в которой две эпохи, две эры, две империи — белая и красная — сошлись в кровавом конфликте. И этот конфликт умов и теорий, расстрельных рвов и строительных котлованов подходит к своему завершению.

Сегодняшнее поколение русских людей, сегодняшнее Государство российское требует примирения, слияния этих двух великих энергий, требует покаяния, исполненного братской любви и прощения. Требует общего русского молебна, в котором успокоились бы красные и белые кости, царские и сталинские штандарты. И ненависть сменилась бы общим повиновением, а раскол и смута преобразились в победную поступь — в поступь Русской Победы.