Россия: время окончательной потери пассионарности, упадка и разложения

«Консервативная мобилизация», как элегантно называют политологи происходящий нынче в российском социуме откат к архаике - тенденция существенная, так как имеет в своей основе фундаментальный фактор: страна не смогла преодолеть фазовый барьер постиндустриального общества.

Это был глобальный вызов 80-х и нынешний «путинский режим» имеет к нему отдаленное отношение: он лишь ущербное дитя исторического поражения. В таких случаях откаты  этносов в архаику обычны и неизбежны. Обществ, застывших в традиционной фазе, в мире на порядки больше, чем успешно справлявшихся с фазовыми барьерами. Постиндустриальный же взяли единицы.

Причем в данном случае речь идет, очевидно, об откате не в предыдущую (индустриальную), а в более раннюю – доиндустриальную фазу развития с соответствующими формами общественного сознания и политическими практиками
/медийного/ шаманизма, ксенофобий и гонений (включается архаический механизм самозащиты этноса от насилия, который, по Рене Жирару, состоит в сосредоточении на избранных жертвах - не "одних из нас" - иначе за них надо будет мстить, но и не "чужих" - иначе потенциал насилия не будет разряжен, "виновник поражения" - он же "козел отпущения", не унесет с собою зло в могилу). Преследования оппозиционеров в России последних дней идеально укладываются в русло этой архаической парадигмы. 
         
Деиндустриализация России стала бытовым фактом – в магазинах вы не найдете ни отечественного молотка, ни даже половой тряпки, не говоря уже о сложных приборах: пылесосах и стиральных машинах. Обилие примет постиндустриального общества в виде разнообразных гаджетов и мощных авто не должно вводить в заблуждение – это всего лишь русская нефть, которую мы все еще можем менять на товары. Ничего более.   

История это грустная именно в силу своей фундаментальности: у страны нет ни одного хорошего сценария развития потому, что  исчерпаны все виды ресурсов, обеспечивающих такие сценарии. Лев Гумилев в своем «Этногенезе» давно (еще в 70-е) описал эту фазу обскурации, когда господствует императив  «Будь таким, как мы», т.е. не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы съесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. В искусстве идёт снижение стиля, в науке оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общественной жизни узаконивается коррупция, в армии солдаты держат в покорности офицеров и полководцев, угрожая им мятежами.

Все продажно, никому нельзя верить, ни на кого нельзя положиться, и для того чтобы властвовать, правитель должен применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и убивать своих соратников».

И далее: «Порядок, устанавливающийся в этой фазе, которую правильнее всего назвать «обскурацией», никак нельзя считать демократическим. Здесь господствуют, как и в предшествовавших стадиях, группы, только принцип отбора иной, негативный. Ценятся не способности, а их отсутствие, не образование, а невежество, не стойкость в мнениях, а беспринципность…Но тут приходит возмездие: жизнелюбы умеют только паразитировать на жирном теле объевшегося за время «цивилизации» народа. Сами они не могут ни создать, ни сохранить. Они разъедают тело народа, как клетки раковой опухоли организм человека, но, победив, т.е. умертвив соперника, они гибнут сами».

Поэтому за фазой обскурации следует либо гибель этноса, либо переход в мемориальную фазу, или фазу гомеостаза. «В последнем случае субпассионарии вымирают и от этноса остаётся реликт, состоящий из гармоничных особей, которые, в отличие от пассионариев, ничего не стремятся менять, и являются носителями статического состояния…Даже когда среди них случайно рождается пассионарная особь, она ищет себе применения не на родине, а у соседей (например, албанцы делали карьеру либо в Венеции, либо в Константинополе). Тут возникают две возможности: либо оставшиеся в живых влачат жалкое существование как реликтовый этнос, либо они попадают в горнило переплавки и при некоторых благоприятных условиях из нескольких обломков выплавляется новый этнос, лишь смутно помнящий о своем происхождении, ибо для него куда важнее дата его нового рождения...»

Точнее не скажешь. Реликт или переплавка – лишь в этой альтернативе состоят перспективы современной РФ. Возможен, правда, еще один гумилевский сценарий – превращение в «антисистему», признаки которой налицо (сформирована  «целостность людей с негативным мироощущением, которое представляет собой специфическое отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению систем, то есть к уменьшению плотности системных связей. В пределе плотность системных связей сводится к нулю, что означает уничтожение системы, будь то государство, ландшафт или этнос»).            

Но это уже не меняет сути дела.   

Александр Подопригора