Почему кризис в Беларуси не породил адекватных ему протестов?

30–31 марта в Таллинне прошла конференция«Рубикон-2012», посвященная перспективам реформ и модернизации Беларуси. Однако, кроме обсуждения перспектив, участники конференции пытались ответить на ряд вопросов, активно муссируемых в последнее время в беларусском экспертном сообществе. Свою версию ответов на вопросы: «Почему кризис не породил адекватных протестов?» и «Почему оппозиция не воспользовалась ситуацией?» я и хотел бы предложить читателям сайта «Новая Еўропа».

Ответ на второй вопрос достаточно прост: оппозиция не воспользовалась ситуацией по причине отсутствия ситуации.

О какой ситуации идет речь, если кризис не породил адекватных протестов? Возможно, романтики от политики полагают, что задача оппозиции в условиях кризиса состоит в создании ситуации. В этом случае ничего обнадеживающего я сообщить не в состоянии, так как не верю в способность кого бы то ни было создавать ситуации. Последними можно воспользоваться, для чего, помимо собственной энергии, требуется большая доля исторического везения.

 

Что касается первого вопроса, то попытаюсь ответить на него популярным в Одессе способом, задав встречный вопрос: «А почему кризис должен был породить адекватный протест?»

Человек ближнего круга

Телеканал «Евроньюс» регулярно демонстрирует нам «картинки» адекватных протестов. На ухудшение своего материального положения жители европейских городов отвечают массовыми акциями, которые порой заканчиваются силовым противоборством с полицией, разбитыми витринами и перевернутыми автомобилями.

Поводов выйти на улицу у беларусов в прошлом году было ничуть не меньше, чем у греков и французов. Однако ни трехзначная инфляция, ни почти трехкратная девальвация не породили адекватных протестов. Тому есть два стандартных объяснения: страх и пресловутая «памяркоўнасць», она же толерантность. В связи с этим вспоминается анекдот, рассказанный польской участницей конференции о повешенном беларусе, сумевшем адаптироваться и к столь, казалось бы, невыносимым условиям: «Да, первое время было трудно, но потом привык».

Страх, порождаемый репрессивным государством, безусловно, является фактором, сдерживающим публичные и непубличные протесты, но его значение не следует преувеличивать.

Все дело в том, что большинство беларусов не видит смысла в совместных протестных действиях.

В условиях господства архаичной, догосударственной культуры человек живёт проблемами ближнего круга (семья, друзья, коллеги). Он доверяет лишь тем, с кем его связывают личностные, следовательно, эмоционально окрашенные отношения. И в ближнем круге он – коллективист, способный на подвиги и жертвы. Однако в дальнем круге, сформированном обществом и государством, у беларуса нет общих интересов с людьми, лично ему не знакомыми. Здесь он индивидуалист.

 

Что касается самого государства, то отношение к нему двоякое. С одной стороны, без государства он не в состоянии выжить в современном сложноустроенном мире. С другой – беларус пытается от него спрятаться, так как рассматривает государство в качестве источника всевозможных поборов.

Чтобы противостоять этим поборам, ему, однако, нужна не солидарность с соотечественниками, а возможность разговора с чиновником, с которым он будет решать вопросы в индивидуальном порядке. Отсюда блат – один из важнейших наших социальных институтов. Отсюда же раскол между культурой и социальной реальностью, порождённый догосударственной культурой, сохранившейся в теле всепроникающего государства.

Между спящим и возбуждённым состоянием

Опросы НИСЭПИ подтверждают наличие мощного пласта догосударственной культуры. Уровень доверия в беларусском обществе чрезвычайно низок (табл. 1). Причём, вопреки ожиданиям, среди сторонников Лукашенко доля респондентов, полагающих, что большинству людей можно доверять, в три раза (!) выше, чем среди его противников.

Объяснение этого парадокса, по всей видимости, следует искать в социально-демографической структуре сторонников и противников Лукашенко. Среди первых преобладают пожилые женщины, живущие в сельской местности и малых городах, в основном это люди, чьи контакты с дальним кругом минимальны. Они окружены своими, которым доверяют. У молодых жителей больших городов, вынужденных регулярно контактировать с чужими, от подобных контактов доверия к людям не прибавляется. Отсутствие доверия к чужим блокирует потребность в совместных действиях, в том числе и протестным.

Вариант ответа	Все опрошенные	Доверяют Лукашенко	Не доверяют Лукашенко
Большинству людей можно доверять	24	34	11
Нужно быть очень осторожным в отношениях с людьми	72	61	86

Все вышеизложенное, однако, противоречит факту адекватных протестов начала 1990-х годов (любители истории тут могут напомнить и о революционной активности общества в 1917 году).

Правда, у каждого правила есть свои исключения, задача которых сводится к подтверждению правила. Если на Западе государство – это продукт общества, то у нас общество – продукт государства. Это следует уже из неспособности людей выстраивать отношения за пределами ближнего круга. Наш дальний круг поддерживается благодаря усилиям властной «вертикали» – государства. Нетрудно догадаться, что распад государства (а такое с ним периодически случается) воспринимается на индивидуальном уровне не иначе как катастрофа библейского масштаба, грозящая, помимо всего прочего, и разрушением ближнего круга. Исходя из терминологии марксизма, состояние распада государства принято называть «революционной ситуацией», из терминологии «Левада-центра» – «переходом общества из спящего состояния в возбуждённое».

Первый свой опрос НИСЭПИ провел ровно 20 лет назад, в апреле 1992 года, в условиях возбуждённого общества. Результаты последнего (мартовского) опроса позволяют проиллюстрировать соответствие теоретических рассуждений социологическим фактам.

Таблица 2. Каким образом Вы обычно получаете газеты? (в процентах от всех опрошенных)

Вариант ответа	04’92	03’12
Подписываюсь	86	31
Покупаю в киосках «Союзпечати»	8	33
Покупаю с лотков на улицах, в поземных переходах, на митингах и т. п.	1	5
Беру почитать в библиотеке, у знакомых	4	8
Не читаю газет	2	25

Обратите внимание на последнюю строку табл. 2. Количество беларусов, не читающих газет, увеличилось в 12,5 раза. Понятно, что 20 лет назад 86% беларусов подписывалось не ради светских новостей, да и газет, специализировавшихся на подобных новостях, в то время еще не было. Важная деталь – 58% респондентов в апреле 1992 года отметили, что они сократили число выписываемых газет и журналов по сравнению с 1991 годом! Аналогичный интерес проявляли беларусы и к зарубежным «голосам». В лидерах были «Голос Америки» и радио «Свобода», чьи аудитории составляли 23%!

Аналогичный информационный ажиотаж в начале 1990-х годов был зафиксирован и российскими социологами, но он продержался недолго. Государство, подобно Терминатору, собралось из осколков, и общество из возбуждённого состояния перешло в спящее. В Москве последние массовые акции протеста прошли в 1993 году. Их неожиданное возвращение в декабре 2011года никак не связано с кризисом. Для россиян прошедший год в экономическом плане был успешным. Протест, причём в узком слое общества, был спровоцирован рокировками в тандеме, создавшими иллюзию раскола внутри властной «вертикали».

Ничего подобного в Беларуси не наблюдалось. Рост цен и проблемы с конвертацией валюты вызвали шок в обществе. Во второй половине 2011 года все социальные индикаторы, фиксируемые НИСЭПИ, побили исторические минимумы (табл. 3)[1], но возвращение валюты в обменники и снижение инфляции сменили негативный социальный тренд на позитивный.

Таблица 3. Динамика индекса материального положения (ИМП), индекса ожиданий (ИО), и индекса правильности курса (ИПК)

Социальные индексы	12'10	03’12	05'11	06'11	09'11	12'11	03'12
ИМП	9	-4	-45	-72	-69	-53	-25
ИО	13	6	-37	-44	-40	-28	-10
ИПК	22	5	-33	-36	-52	-30	-17

Табл. 3 можно прокомментировать репликой героя из анекдота: «Да, первое время было трудно, но потом привык». Белстат на протяжении года фиксирует снижение доходов населения (в первую очередь пенсионеров), что не мешает росту индекса материального положения – главным образом за счет старшей возрастной категории!
Так откуда следует, что кризис должен был породить адекватный протест? Если он что-то и породил, то вполне адекватную природе беларусского общества негативную адаптацию (привыкание к ухудшению жизненных условий путем снижения запросов). Потому что реакция общества всегда адекватна, в отличие от наших представлений о ней.

Примечания

[1] Социальные индексы рассчитываются как разность положительных и отрицательных ответов на вопросы: «Как изменилось Ваше личное материальное положение за последние три месяца?» (индекс материального положения); «Как изменится социально-экономическая ситуация в Беларуси в ближайший год?» (индекс ожиданий); «На Ваш взгляд, в целом положение вещей в нашей стране развивается в правильном или неправильном направлении?» (индекс правильности курса).