ПРЕОДОЛИМО ВСЕ

 Нелли Семёновна считалась довольно тонким искусствоведом. Однажды редакция одного модного, гламурного журнала попросила её написать обзорную статью о картинах некоего нового художника. Нелли Семёновна отправилась на выставку и была просто потрясена увиденным. Главным образом, там были представлены пейзажи. Но какими выразительными оказались эти полотна! Искусствоведу не пришлось разжигать в себе какой-то специальный запал – статья была написана вдохновенно и за один присест. Нелли Семёновну смущало лишь одно: конечно, прежде чем сдавать материал в редакцию, следовало поговорить с художником. Она приходила несколько раз на выставку, но ни разу не застала его там. Она попросила у администратора номер телефона автора этих замечательных картин, но администратор почему-то деликатно уклонился от её просьбы, чопорно, как ей показалось, заявив, что «поговорить с художником не представляется возможным». Что ж, срок сдачи статьи в журнал был слишком мал, и Нелли Семёновне пришлось отнести статью, так и не увидевшись с автором, который и без того, очень её заинтересовал. 
     На другой день редактор журнала позвонил ей и попросил зайти в редакцию.
     – Вы написали превосходную статью, – сказал он, поднимаясь ей навстречу, – и мы с удовольствием её опубликуем. Я сам люблю живопись и мне понравилось, что вы заметили то, чего не замечал в его картинах ни один критик.  И то, что вы заметили, является, на мой взгляд, очень точным, значительным, но, главное, удивительным. 
     – Спасибо, – поблагодарила польщённая Нелли Семёновна, – только я не пойму, о чём таком удивительном вы говорите?
     – Вы отметили, как ни странно, необыкновенную, если можно так выразиться, слышимость его картин. В одном месте вы отметили, что почти реально слышен шум морского прибоя, изображённого на полотне. А чуть ниже по тексту есть замечания о тихом шелесте листьев, и ещё о целом ряде именно, если можно так выразиться, звуковых деталей. 
     – Да, мне это кажется так, – подтвердила Нелли Семёновна, – его картины я отчётливо слышу. Именно слышу…
     – Вот это-то и удивительно, ведь…, – редактор сделал паузу и вдруг спросил: А с самим Вадимом Викторовичем вы встречались?

     – Ну, конечно! – почти испуганно соврала Нелли Семёновна, понимая, что сейчас её уличат в непрофессионализме – как можно написать статью о картинах живого художника, даже не побеседовав с ним. – Но долго мы не беседовали… Так, перекинулись несколькими фразами, –  уже совсем нелепо добавила она…
     – Эх, Нелли Семёновна, Нелли Семёновна, – улыбнувшись, сказал редактор, – ваша статья так хороша, что я даже не обижаюсь на вас за ваш милый обман. 
     Нелли Семёновна почувствовала, что краснеет, как девочка. 
     – Простите, – тихо произнесла она. – Я соврала… Но как вы догадались?
     – Дело в том, что Вадим Викторович давно уже ничего не слышит. Он просто глухой.  Вы не могли бы перекинуться с ним несколькими фразами, как вы сказали, даже по телефону… 
     Нелли Семёновна почувствовала, что ей становится плохо. И даже не столько от того, что она оказалась уличённой в таком глупом обмане, сколько от того факта, что она «слышала» картины, написанные глухим художником. Потребовалось несколько минут, чтобы чувствительная женщина пришла в себя.
     – Боже мой, – произнесла она, наконец. – Он глухой… Ну и что? – тут же почти воинственно защищая его, уже, как своего, спросила она. – Какое значение это имеет для нас, зрителей?! Глухие люди всегда казались мне будто находящимися за какой-то стеной, отстранёнными в неком своём одиночестве. Но, Боже мой,  как, оказывается, талантливо можно преодолевать и глухоту и, очевидно, любую другую свою физическую ограниченность…
     – А знаете, – вдруг сказал редактор. – Я возвращаю вам вашу статью…
     Нелли Семёновна взглянул на него с глазами, блеснувшими слезой. 
     – Вы обязательно должны добавить в неё то, что сказали сейчас! – решительно заключил редактор. 

А.Гордеев.