Откровения танкиста СССР о войне

Пётр Филиппович Абрамцев к началу войны отучился два курса в Московском художественном училище имени Калинина. В сентябре 1941-го ему исполнилось 18 лет, и тут же, 29-го сентября, он был призван в армию.

После КМБ в Гороховецких лагерях ппал в Краснодар, в пулемётно-миномётное училище. Там курсаты изучали все виды пулемётов, бывших тогда на вооружении, и миномёты – 50-мм, 82-мм. и 120-мм.

Доучиться не пришлось – были брошены под Сталинград

В 1942-м году, когда враг рвался к Сталинграду, курсантов училища срочно отправили навстречу этому наступлению. Краснодарское лётное училище тоже влили в пехоту, потому что техники тогда ещё мало было для лётчиков. Но звания им (курсантам-лётчикам) присвоили – сержант и старший сержант.

Эшелоном прибыли в Котельниково. Там попали под авиаудар. Были потери при бомбёжке погибли и командир, и комиссар батальона.

Курсантский стрелковый полк поставили на реке Чир, Нижне-Чирская станица. В этой излучине Дона, где в него впадает Чир, немцы и наносили основной удар.

 

 

 

Предместья Сталинграда, 1942-й год. Фото в свободном доступе.

Когда копали оборону – окопы, ходы сообщения, намучились с местным глинистым грунтом. Его вроде сначала копаешь, а потом приходится штыком ковырять – лопаты уже гнуться все. Периодически за этими работами прилетала понаблюдать немецкая «рама». Но бомбёжек после этого не следовало.

Однажды, когда Пётр был послан с каким-то поручением, за ним погнался «Мессершмитт»: «Побежал в траншею, стал стрелять в него, а он так низко летит, что мне даже видно, как лётчик в кабине смеётся!» Два раза он сделал заход, а потом ушёл.

В итоге немцы прорвались в другом месте. Поэтому курсантский полк ночами отвели на восток, на новые рубежи, которые занимала 64-я армия в районе 74-го разъезда, на западных подступах к Сталинграду.

Тогда уже в войсках был оглашён знаменитый приказ № 227 «Ни шагу назад!», стали организовываться заградотряды из войск НКВД, штрафные роты для рядового и сержантского состава, штрафные батальоны – для офицеров. Но такого, чтоб заградотряды стреляли своим в спину, Абрамцев никогда не видел. Они где-то в ближнем тылу вылавливали трусов и дезертиров.

Стрелять приходилось из всех видов оружия

На 74-м разъезде курсантский полк был втянут в ожесточённые бои. От роты курсантов, в составе которой был Пётр, осталось 15 человек из 150-ти. Причём командный состав весь выбыл очень быстро, в первую очередь – кого ранило, кого убило.

 

 

 

Пётр Абрамцев. Фото в свободном доступе.

Много было немецких танков, армия Гота. Они шли вперёд с поддержкой пехоты. Держать рубежи курсантам хорошо помогал бронепоезд. Также во встречные бои с немецкими танками были брошены наши танкисты из 13-го танкового корпуса, 26-я танковая бригада.

КВ и Т-34 в массовом количестве были уже потом, гораздо позже. А тут – лёгкие Т-60 и Т-70. Они показали себя очень слабо, и выбивались быстро:

«Они горели, как свечки! Мне когда позже, на 2-м Украинском фронте, предложили идти в военное училище в Ташкент – в танковое или в пехотное, я от танкового отказался, потому что насмотрелся, как наши танки горели, это очень неприятно».

В этих боях Абрамцеву пришлось воевать и пулемётчиком, и миномётчиком, и бронебойщиком.

Стрелял из ПТР и Дегтярёва, и Симонова. «Подбил или нет – не знаю, ведь приходилось удирать!»

Против танков связывали связки из гранат по 4-5 штук. Пулемёт «Максим» хорош в обороне, только если есть под рукой вода. А с водой в волго-донских степях было туго.

Её искали в балках, оврагах… Однажды Абрамцев пошёл за водой. Вернулся, а пулемёт перевернут и искорёжен, товарищ лежит тяжело раненый… Вода и не нужна больше – пулемёт испорчен. Потащил друга санитарам…

 

 

 

Уничтоженный танк Т-70. Фото в свободном доступе.

Так его пулемётная рота и была уничтожена: это был последний её пулемёт.

«Для мальчишки 18 лет…когда всё летит, рвётся везде – страшно, конечно, ну ничего….»

Кормили ночью в основном. Днём, если кухню привозили в балку какую-нибудь, то с роты посылали человека три с термосами. Они приносили – и кушали с котелков круглых, один на двоих.

Отступая, дошли до Лысой горы (где сейчас стоит университет ВолГУ). Отход был пешим, но организованным. Там на горе уже много окопов и блиндажей было вырыто.

На Лысой горе, в сентябре 1942 года, когда самые тяжёлые бои были, Абрамцев получил ранение. Причём в справке ему указали – 26-я танковая бригада (в чей он попал медсанбат). Это вызвало шутки ребят: «я - танкист, у меня и справка есть».

Ранило и осколками, и пулевое ранение в ногу было. Первую помощь оказали в санбате танковой бригады, а потом отправили долечиваться за Волгу, в Ленинск. Переправа производилась ночью, но была жуткой:

«Немцы постоянно стреляли и освещали реку, но хорошо, не попали. Обстрел был сильный, некоторые не выдерживали, особенно легкораненые, и прыгали в воду, а мы лежачие, куда нам…»

🔵Маршал СССР, который был расстрелян 23 февраля, в день Красной Армии- что он сделал?

 

 

 

Советская пехота в окопах. Фото в свободном доступе.

По госпиталям. Изранен, но уцелел

Оттуда отправили в глубокий тыл – в Семипалатинск. Абрамцев пережил столбняк: ничего не шевелилось, и рот открыть не можешь: мышцы свело. Пролежал почти полгода в госпитале.

Только 23 февраля 1943 года его выписали в батальон выздоравливающих долечиваться. На переобучении присвоили звание сержанта, потому что он всех обучал, как пользоваться и миномётом, и пулемётом.

С маршевой ротой Пётр попал на 2-й Украинский фронт. Там воевать ему долго не пришлось: получил осколочное ранение при переправе через Днепр. На этот раз попал в Ташкент. После выздоровления пошёл в пехотное военное училище. В нём и проучился д конца войны, в Ташкенте и встретил Победу.

А служить после училища отправили далеко – на Курильские острова. Потом вернулся служить в Волгоград, за который воевал с немцами в августе-сентябре 1942-го. Город на Волге и стал для Петра Филипповича второй малой Родиной.