Первая любовь: как увидеть за плотью душу?

Первая любовь — это явление, которое изображалось художниками и воспевалось музыкантами, возвеличивалось пиитами и осмысливалось мэтрами кинематографа. А мы попробуем взглянуть на нее с другой точки зрения — религиозной. Причем наиболее "интимной" религии, открывающей почти всю тайну взаимоотношения Бога и человека, — христианства.

Если Бог есть Любовь, а человек — его образ и подобие, то и человеческие чувства, аще они чисты от чуждого Всевышнему греха, несут на себе отпечаток Божественного Откровения. В самом Священном Писании союз Господа и Церкви Его изображается в аналогии с брачными отношениями — в первую очередь, в прекрасной своим поэтизмом "Песне Песней" царя Соломона, позже, уже в Новом Завете, — в "Откровении" Иоанна Богослова. И как раз в последнем встречается поразительная и очень интересная вещь — обличение Богом ангела (последний, по толкованиям святых отцов, мог символизировать и предстоятеля поместной церкви): "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою" (Откр. 2:4). Эта первая любовь превозносится перед всеми остальными подвигами, совершаемыми уже с большим опытом и знанием. Почему так?

Наверное, потому, что "первая вера", период неофитства, — тот фундамент, на котором закладывается вся дальнейшая духовность человека. Это очень хорошо заметил преподобный Иоанн Синайский, автор "Лествицы": "От твердого начала, без сомнения, будет нам польза, если бы мы впоследствии и ослабели; ибо душа, бывшая прежде мужественной и ослабевши, воспоминанием прежней ревности, как острым орудием, бывает возбуждаема, посему многократно некоторые воздвигали себя таким образом (от расслабления)" (cтепень І "Об отречении от мира", глава 11). И от следования началу, фундаментальным вещам, зависит весь дальнейший путь в вере.

То же самое и в делах сердечных: первая любовь обычно не длится всю жизнь, уступая место более зрелым чувствам, но именно она зачастую определяет мнение о противоположном поле вообще. Даже если считать "любовью" первый интимный опыт в пьяном виде после дискотеки, лет эдак в 14-15…

В Библии, особенно Новом Завете, Господь иногда прямо отождествляет отношение человека к ближнему отношению к Себе Самому: "… как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф. 25:40). Или, уже через святого апостола Иоанна Богослова: "… не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" (3-е Ин. 1:11). Человек имеет не только духовную, но и физическую природу, а ей для полноценного восприятия необходимо чувствовать и осязать. Поэтому так важна любовь, особенно полудетская, первая, к зримому Божиему образу в другом человеке. Она как бы приоткрывает перед падшим людским естеством завесу рая, в котором еще не существовало похоти.

Можно в ответ на эти строки иронически улыбнуться: в облаках, что ли, автор летает — какая там "чистота" в наше время, когда половую жизнь начинают чуть ли не с пеленок? Но даже в таком случае первое чувство всегда искреннее, в нем гораздо меньше лжи и корысти, чем в дальнейших взрослых "амурных похождениях". И как раз в условиях тотального разврата, будь то языческое общество древнего Рима или нью-эйджевская субкультура современных США, первая любовь — это своеобразная отдушина.

Правильно подметил описавший многие далеко не блиставшие целомудрием времена и нравы Виктор Гюго: "При первой любви душу берут раньше тела; позже тело берут прежде души, а иногда и совсем не берут души".

К счастью, это "позже" распространяется не на всех. Вспомним примеры благочестивых, святых христианских семей: святых богоотец Иоакима и Анны, Акилы и Прискиллы, Петра и Февронии. Ведь их браки — ни что иное, как… история успешной первой любви, которая длилась до смерти! Скорее всего, они за всю жизнь и не влюблялись-то ни в кого, кроме своих "половинок". А секрет их не просто счастливых и прочных, но еще и богоугодных, спасительных отношений есть как раз то, о чем говорил Гюго: душа любимого человека для каждого из них всегда была первичной.

Праведники, прославившие Бога супружеской жизнью, считали спасение чистоты этой первой и единственной любви своим служением, священной обязанностью. Поэтому и периодическое воздержание, и проблемы с искушениями и соблазнами чувства не убивали. Жаль, что современные подростки в большинстве своем учатся любить не у таких великих и святых людей, а у сериальных героев, обычно не наделенных ни особой моралью, ни даже элементарной половой разборчивостью…

Вообще страшно, когда первая любовь подменяется первой страстью, и во вчерашних детях пробуждается необузданная похоть, желание во что бы то ни стало добиться своего, обладать любимым сушеством как игрушкой, вовсе не заботясь о его внутренним мире. В таком случае эта "любовь" становится кумиром, требующем не милости, а жертвы. Она разрушает душу молодого человека, разъедая ее изнутри потребительством. Кумиры всегда создаются, чтобы заполнить пустоту, заменить собой недостаток Бога. Но беда в том, что идол в мире есть ничто (1 Кор. 8:4). И, если человеческая личность вынесет из первой любви такой вот "истукан", образ мужчины или женщины, от которого будет требовать выполнения "божеских" функций в своей жизни, ничего, кроме тотального разочарования, ее в дальнейшем не ждет.

Впрочем, сотворенный из первого возлюбленного кумир может вполне превратиться и в "беса полуденного", виноватого во всех проблемах со своими последователями. Достаточно распространенная жалоба, она же модель поведения в наших широтах: "этот поганец мне всю жизнь поломал, он такой был, что я не могу теперь нормально общаться с другими мужчинами". Может, он, как всякий искуситель, со своей стороны и во многом виноват. Но каждый христианский аскет отлично знает: бес вредит человеку только в той степени, в коей тот ему позволяет на себя воздействовать. А грешит, заблуждается и ошибается человек самостоятельно, по своей свободной воле. И лукавит, пожалуй, перекладывая собственную ответственность за промахи и непонимание на первое вторжение инфернальных сил в личную жизнь.

Сложная она штука, эта самая первая любовь. Может привести к Богу, а может и к сатане. Может научить любить и быть любимым, а может обозлить на весь мир. Все зависит от личности. Но тот, кто стремится понимать души и смирять самого себя, всегда будет вспоминать это чувство с благодарностью. Ведь оно — школа жизни и училище взрослой любви.