Александр Дугин: Русская идентичность Бразилии

Я только что вернулся из поездки в Бразилию, где побывал в Сан-Паулу, в университете Сан- Паулу, в университете Рио-де-Жанейро, в университетах в Парнаиба и в Куритиба. То есть объездил всю Бразилию. Оказывается, огромная страна. Там под двести миллионов людей (сто девяносто миллионов людей), огромная по территории. В общем, нам кажется, что это какое-то захолустье, а это бурно развивающийся мир, где строят свои самолёты, где кипит модернизация в самом нормальном смысле этого слова, а не искореженном, и общество ищет свои идентичности. Причем ищет свои идентичности в ключе, чем-то напоминающем наш. Бразильцы сегодня думают: кто они: Они - часть Запада? Но если они - часть Запада (язык португальский, европейские корни, католическая религия преобладающая), то на самом деле, это какой-то очень особый Запад. Он отличен и от Европы, и особенно - от США. И всё больше и больше США и тот Запад, который сегодня олицетворяет именно западное начало, всё больше и больше отвергается бразильцами. Бразильцы ищут какой-то другой Запад, они ищут свои идентичности в другом ключе.

 Во-первых, там огромное количество мулатов, которые несут в себе элементы психологии местных племен, индейских племен, очень много потомков африканских рабов, которые там селились, и отличие от Северной Америки, не разрозненно, а вместе, поэтому и сохранили культы: кандомбле, макумба, свои собственные религиозные традиции, и культуру, и даже язык, частично хотя бы . Это тоже очень любопытно, что в Латинской Америке рабов привозили в кораблях и селили так, как их отлавливали - племенами. А в Северной Америке для того чтоб не допустить сохранения идентичности, их распределяли по разным владельцам. Это были две практики: латинская и англо-саксонская . В одном случае - это либеральная практика, то есть индивидуум и всё, то есть купил себе раба - он твой, он оторван от любой коллективной идентичности. Он не знает языка, оторван от своих соплеменников. Поэтому североамериканские афроамериканцы не имеют своей культуры. Просто они отличаются от белых, но они не имеют социальной идентичности своей. А вот, например, в Бразилии афроамериканцы, они как раз сохранили в какой-то степени свои культы, свое «Я», свою этническую принадлежность. Очень интересно, совсем другой эффект, нежели в североамериканском сообществе.

 Иными словами, это совершенно особый мир – Бразилия - который решает соотношения сложной идентичности, состоящей из трех слоев: африканский, индейский и португальский. Это страна, которая ищет свое место в мире по ту сторону американской гегемонии, полагая, что кроме Запада есть еще и другие центры. И, в частности, я ещё встречался с замечательным геополитиком, крупнейшим бразильским геополитиком, профессорам Андре Мартином, который разрабатывает идею меридианолизма, т.е. роль и место Бразилии в Латинской Америке вцелом, среди южных государств, которые идут  совершенно в другом цивилизованном направлении. Конфликты между модернизацией и глобализацией и вот этой бразильской уникальной идентичностью обостряются, критическая мысль развивается.

 И вообще, я попал, знаете, в бразильский мир, совершенно удивительный, где люди могут исповедовать несколько религий, например, вот очень странно, немыслимо ни для Европы, ни для нас. Совершенно другой: более гибкий, более мягкий, одновременно более живой мир, где культура боссановы музыкальная содержит почти постоянные, либо удивительные аллюзии на мировую авангардную поэзию Рембо, Малларме. Эстрада настолько интеллектуальная, что после этого, смотря на нашу эстраду, понимаешь, что это просто зона, просто одна сплошная кривая, немытая, омерзительная, унижающая себя и тех, что ее слушает зона, как пощечина даже восприятия. Как может быть внешне формальная музыкально-эстрадная культура обладать таким духовным фундаментальным измерением по сравнению с нами? Это просто небо и земля.

 И, вообще, общество на самом деле показывает, что модернизация может идти по другому пути, и может учитывать аспекты истории, аспекты разнообразных слоев населения. Там вот живут множества рас, и при этом там нет никакой национальной проблемы вообще, национализма нет. Не потому, что он запрещен, а потому, что это общество не знает этнических конфликтов. Это не Северная Америка и не Европа. Конечно, можно сказать, что все эти жители давно уже там живут.

Но, вообще, население юга и севера Бразилии или центральной ее части – паулисты. Даже язык Рио-де-Жанейро отличится от языка Сан-Паулу. Это разные этнические группы, разные идентичности, разные исторические и политические ориентации. И этот сложнейший мир такой, имперский мир, многомерный каким-то образом соединяется и в общей модернизации, не утрачивая этого разнообразия и сохраняя свою идентичность. Мне представляется, что с Бразилией, как членом БРИК , необходимо России налаживать самые необходимые интеллектуальные, научные, духовные, спиритуальные связи, культурный диалог. Потому что мы находимся в чем-то в очень сходных позициях. Мы уже - страны не первого мира, но и не третьего, мы - страны полмира, как все страны БРИКС. И у нас совершенно особая идентичность. Если Бразилия с третьего мира поднимается во второй мир, то мы этим вторым миром даже понизили свой рейтинг, потеряв Советский Союз. И, тем не менее, мы все равно не похожи на третий мир: не дотягиваем до первого и не падаем в третий. И вот самое время нам осмыслить через диалог друг с другом наши позиции.

Но еще в этой поездке было интересно, что в Рио-де-Жанейро мою лекцию пытались сорвать местные сторонники Pussy Riot, потому что там тоже это есть: как евразийская сеть существует, так и эти сторонники как бы глобализации, либерализации и Pussy Riot. Они, правда, довольно безобидно стучали в барабан, натягивали на голову друг другу презервативы. Но такая невинная достаточно вещь, какую от либералов и сторонников американской гегемонии можно ожидать. Вот их вежливо бразильская полиция куда-то убрала. А при этом интересно, что Шмидтом (тоже интересный момент), Карлом Шмидтом, Хаусхофером интересовались совершенно такие темные афробразильцы. Я был поражен, и конечно немножко странно смотреть, когда афроамериканец, бразилец цитирует Хаусхофера и с большим интересом рассказывает о Карле Шмидте, задает очень глубокие вопросы о Хайдеггере - это вообще прекрасно, просто прекрасно. Т.е. действительно никаких этих расовых этнических границ нет, и люди живут общей культурой. Это меня поразило. И еще одна вещь меня поразила. На лекции в Сан-Паулу, в университете, я увидел полный зал, что меня удивило, что люди которые интересуются вопросом четвертой политической теории однополярности так многочисленны. Но один из рядов от начала до конца был заполнен бразильцами в майках Евразийского союза молодежи, черных с желтой звездой. Вот это удивительно, просто удивительно. На самом деле, евразийские сети есть в Бразилии в полном смысле слова.

 У меня вышло там сразу шесть книг одновременно, в том числе и мои дебаты с крупным бразильским либерально-консервативным мыслителем Алавару де Карвалью, очень жесткие дебаты. Но шесть книг, огромное внимание прессы, споры, академическая среда, десятки профессоров, сотни молодых людей, которых я встречал в этой стране - это очень насыщенный интеллектуальный прорыв. Т.е. это был прорыв евразийской России в такую, ищущую своей идентичности Бразилию, и книги просто расхватывали, я столько автографов давно не давал. Поэтому я думаю, что нам еще предстоит открыть шире для себя Бразилию, бразильских интеллектуалов, бразильскую геополитику, бразильскую культуру, бразильскую музыку. Я являюсь поклонником, последовательным, убежденным и старым поклонником бразильского джаза и бразильской босановы. Я еще считаю, что мы совсем ничего не знаем о том сокровище, которое представляет собой этот народ, эта страна эта культура, это общество.

Это лучший партнер, на мой взгляд, для диалога. И я считаю, что Бразилию вслед за мной должны открыть наши российские интеллектуалы, мыслители, культурологи, философы. Да, там есть и философии, совершенно уникальные философии. Я открыл для себя В.Ф. да Силва - такого бразильского философа, ученика Хайдеггера и друга Ойгена Финка, который блестяще совершенно работает, о трансцендентности мира писал. Т.е. это полноценная интеллектуальная культура, которая фору даст многим современным европейским или североамериканским интеллектуальным средам. Т.е. Бразилия - это фантастика, это континент, открытый мною. В первый раз я там был, и я думаю, что мы должны для себя открывать Бразилию и бразильскую идентичность, вот эту «убрази убразильеро», бразильскую Бразилию, как в наиболее знаменитом шлягере Бразилии поется: « убрази убразильеро», очень понравилось. И они спокойно об этом говорят.

 Нам нужна русская Россия - осточертела она нерусской. Она должна быть русской, такой же, как бразильская Бразилия. Не в том смысле: русской, этнически русской, а вот именно идентичность свою мы должны ценить. Так же, как бразильцы ценят свою. Я, соответственно, думаю, что бразильцам тоже будет интересно познакомиться с нами. Они нас плохо знают и с огромным воодушевлением, со страстью открывают для себя.