О грузинском экономическом чуде или КРАХ

Хаотичный неолиберализм и щедрые подачки как разновидность «голландской болезни»

  В этом году исполняется девять лет с момента так называемой «революции роз», в результате которой в Грузии установился новый режим под руководством Михаила Саакашвили, который попытался радикально перестроить страну на началах идей экономического неолиберализма. Сейчас можно попытаться оценить итоги этого масштабного эксперимента.

Судя по заявлениям лидеров «революции роз», за их проектом реформ не стояла какая-либо теоретически проработанная программа. Они скорее основывались на немного наивном желании увидеть, как «свобода меняет страну» — то есть, как отмена различных ограничений и государственного регулирования ведет к расцвету экономики. Правительство Грузии очень гордится тем, что путем отмены различных видов лицензирования и контроля над бизнесом процесс открытия нового дела в стране удалось значительно упростить. Однако эта бесконтрольность имеет и обратную сторону, так как ведет к росту числа всевозможных нарушений.

Например, на основании официальной грузинской статистики автор проследил динамику аварий и пожаров после упразднения ГАИ и пожарной инспекции. Выяснилось, что число пожаров за первый год реформы выросло на 63%, аварий — более чем на 30%. Причем рост этих показателей сохранялся несколько следующих лет: число жертв автоаварий на дорогах выросло за четыре года почти в три раза и достигло необыкновенно высокого уровня. В других сферах также проявляются негативные последствия бесконтрольности: участились случаи продажи некачественных или просроченных лекарств, без антимонопольной деятельности расцвели ценовые сговоры во многих областях, известны случаи многих опасных для экологии нарушений на производствах.

Кроме того, «либерализация» в Грузии включала пересмотр трудового законодательства, которое власть откатила к уровню XIX века. Были отменены минимальный уровень оплаты труда, обязательные выплаты за сверхурочную работу, упрощалась процедура увольнения и сокращались функции профсоюзов. На ряде предприятий создание этих организаций было вовсе запрещено владельцами под угрозой увольнений, и новое грузинское законодательство не препятствует подобной политике владельцев. Сверх того власти пошли на ряд мер по перераспределению налоговой нагрузки с бизнеса на работников. Было произведено «объединение» социального и подоходного налогов. На деле это было лишь частью политической риторики, так как базы этих двух видов налогообложения различны. «По существу, работодателям социальный налог упразднили, а наемным рабочим и служащим подоходный налог увеличили с 12% до 25%», — охарактеризовал ситуацию известный грузинский экономист В. Папава.

Цель подобных мер понятна: предоставить иностранным инвесторам дешевую рабочую силу и вообще создать максимально комфортные условия, чтобы привлечь их в страну. Однако одновременно это приводит к снижению благосостояния через повышение налогов и широкие возможности по коррекции заработных плат. Что фактически ведет к реализации в Грузии почти карикатурной модели «буржуазного государства» — как сказали бы социалисты, диктатуры на основе силовых структур, защищающей интересы бизнеса путем радикальных ограничений прав рабочих.

Но не является ли подобная смена общепринятой в современном мире модели «социального государства» на достаточно странное политэкономическое образование слишком высокой ценой за экономический рост? И главное, дала ли она какой-либо эффект?

Официальная статистика Грузии фиксирует заметный прирост ВВП в годы реформ, однако многие его предпосылки появились и до прихода к власти Саакашвили и его команды. Еще режим Эдуарда Шеварднадзе, несмотря на свои многочисленные проблемы, недостатки и скоропостижный крах, смог добиться некоторых заметных успехов, которые составили базу дальнейшего развития страны под властью Саакашвили.

Важнейшим достижением режима Шеварднадзе стало создание благоприятной для Грузии международной конъюнктуры. Речь не только о начале строительства трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан, которое оживило экономическую жизнь республики, но и о предварительных договоренностях с правительствами западных государств и рядом международных организаций о выделении значительных кредитов и грантов на поддержку республики.

Однако этот урожай был собран уже новыми грузинскими лидерами, которые смогли доказать Западу, что готовы пойти по пути сближения с западными партнерами и конфронтации с Россией даже дальше, чем их предшественники. В итоге по решению брюссельской конференции 2004 года Грузия получила иностранную помощь на 1 млрд долларов, предназначенную для реализации проектов в следующие два года. В 2008-м на аналогичные цели было выделено более 5 млрд. В эти суммы не входят различные кредиты, выделенные государству и национальному бизнесу в этот период. Все это составляло неплохой фундамент для строительства новой национальной экономики.

Однако власть не смогла эффективно потратить эти средства. Значительная часть доходов государственного бюджета и средств, предоставляемых правительству спонсорами, была направлена на проекты, не имеющие никакого отношения к экономическому развитию, в том числе на укрепление силовых структур, ключевую опору нового режима.

Только на нужды армии в 2004–2008 годах было выделено более 2,5 млрд долларов. Крупные средства также инвестировались в развитие инфраструктуры МВД, повышение окладов госслужащих и прочее. Сами по себе эти меры весьма похвальны, однако в положении Грузии логично было позаботиться о «воспроизводстве» полученных кредитов и грантов. Логично было бы предположить, что этим займется частный бизнес, на который пролилась немалая часть финансового дождя. Однако этот шанс был «убит».

Любой, кто хотя бы иногда читает российские газеты, знает про «голландскую болезнь» или «ресурсное проклятье», которое грозит странам — экспортерам природных ресурсов. Если страна поддерживает экономическое развитие за счет экспорта какого-то одного ресурса, не предпринимая усилий по гармоничному развитию финансов, то может попасть в ловушку. Возникает искушение все свои потребности удовлетворять за счет импорта иностранных товаров, на валюту, выручаемую при экспорте своего ключевого ресурса, например, нефти или газа. В результате импорт убивает остальные отрасли национальной промышленности, а потом — изменяется ценовая конъюнктура и страна остается на бобах.

Казалось бы, у Грузии нет экспортных запасов нефти и газа, однако «голландская болезнь» не различает таких частностей. Она возникает не от наличия полезных ископаемых, а от неразумных трат валюты без учета того, откуда она берется. Поэтому политически мотивированные кредиты могут привести к «голландской болезни» точно тем же образом, что и «нефтедоллары».

Естественно, этого сценария можно избежать, если принять меры, чтобы часть поступлений реинвестировалась в модернизацию различных отраслей экономики. Но можно и по-другому: резко повысить вероятность негативных последствий, поддерживая импорт. Именно по второму пути пошла Грузия.

Дело в том, что команда Саакашвили пыталась действовать в рамках доктрин «неолиберализма», причем не столько руководствуясь разработанными представителями этой экономической школы программами поэтапного отказа от государственного регулирования, сколько хаотичным желанием «все разрешить».

В частности, команда «реформаторов» решила максимально упростить все виды торговли, включая импорт иностранных товаров. На 90% номенклатуры товаров вводился нулевой таможенный тариф, для товаров из Западной Европы упразднялся ряд видов сертификации и тестирования под предлогом «превосходства» западных методов контроля над грузинскими.

Между тем в условиях притока «дешевой» валюты это стало форменным экономическим самоубийством. Ведь купить иностранный товар под «раскрученным» брендом всегда проще, чем налаживать его производство у себя дома. Поэтому многие грузинские бизнесмены в создавшихся условиях сделали выбор в пользу импорта как средства преумножения собственного капитала. В результате в грузинской экономике непропорционально разросся сектор торговли при сравнительно слабом развитии реального производства, до которого доходили лишь инвестиционные «крохи».

Ряд отраслей и вовсе пережил сильнейший спад. В частности, оказалось в кризисе национальное сельское хозяйство. По данным официальной статистики, с 2003 по 2010 год в республике почти в восемь раз снизилось производство пшеницы, примерно в два раза — овощей и мяса. Резко сократились посевные площади, а также уровень использования удобрений. Отрасль оказалась в сложнейшем кризисе, так как с национального рынка местных фермеров стали вытеснять турецкие импортеры. Предпринимались попытки восстановить сельское хозяйство с помощью различных программ в духе скандально известного внедрения «гибридной кукурузы».

Таким образом, у грузинской экономики сформировалась острая кредитная зависимость. Существует огромный дефицит внешней торговли, покрываемый за счет грантов и кредитов, позволяющих приобретать на Западе дешевые потребительские товары. В результате национальный долг достиг уровня 77% ВВП (данные 2011 года). Если западные партнеры внезапно откажутся от практики списания старых долгов и выделения Грузии новых кредитов и грантов — последствия могут оказаться катастрофическими.

Кроме того, важно учитывать, что экономический рост, которым хвалятся апологеты режима Саакашвили, значительно меньше, чем в других странах региона. Более того, впервые за долгое время Армении и Азербайджану удалось опередить Грузию по величине ВВП на душу населения. Отставание грузинской экономики от азербайджанской уже стало хроническим, и ситуация вряд ли изменится в ближайшие годы. Таким образом, нельзя говорить о каком-либо «грузинском чуде». Внешняя политика Шеварднадзе и Саакашвили позволила добиться от западных спонсоров больших финансовых вливаний, которые достигли максимума после войны 2008 года, что несколько оживило национальную экономику. Однако непрофессионализм команды Саакашвили и многочисленные ошибки привели к тому, что значительная часть этих средств была «проедена» режимом и бизнесом. Из-за этого перспективы грузинской экономики на текущий момент достаточно туманны и в значительной мере зависят от благосклонности иностранных спонсоров и кредиторов.

Никита Мендкович, автор книги «Цена реформ, или Почему у грузин не получилось»