Как Андропов подготовил перестройку в СССР

Главным препятствием к «перестройке» были Брежнев и Суслов, поэтому после неудачи в Польше их устранение стало важнейшей задачей для КГБ. И в декабре 1981 года, сразу же после неудачи в Польше, КГБ нанёс удар по семье Брежнева.

В декабре 1981 года в Москве была ограблена квартира известной дрессировщицы Ирины Бугримовой, у неё украли большую коллекцию бриллиантов. Уголовное дело относилось к милицейской подследственности, но его почему-то забрала к себе прокуратура, а оперативное сопровождение дела стал осуществлять КГБ, что совсем уже ничем объяснить было невозможно.

Ещё большую странность этому придавал тот факт, что по линии КГБ дело о краже бриллиантов курировал не кто-нибудь, а лично первый заместитель председателя КГБ СССР Семён Кузьмич Цвигун.

29 декабря 1981 года причина подобных странностей прояснилась — сотрудники КГБ произвели обыск в квартире у артиста цыганского театра «Ромэн» Бориса Буряце, при этом в ходе обыска были обнаружены пропавшие бриллианты, плюс дополнительно огромное количество золотых изделий и иностранной валюты, а после обыска Борис Буряце был арестован.

Причём здесь семья Брежнева? А при том, что Борис Буряце был любовником Галины Леонидовны Брежневой, дочери Генерального секретаря ЦК КПСС. Галина Леонидовна была замужем, но с мужем у неё были «свободные отношения» — у неё любовники, у него любовницы, все про всё знают, и никакой ревности. У каждого своя личная жизнь. Поэтому Борис Буряце, если выражаться монархическими терминами, был официальным фаворитом Галины Брежневой.

Сразу же после ареста «фаворита» Галины Брежневой об этом стало известно по всей Москве — агенты 5-го управления КГБ, в чьи обязанности входило распространение слухов, постарались на совесть. Слухи были доведены до всех аккредитованных в Москве западных журналистов, и те даже стали требовать в советском информационном агентстве ТАСС фотографию дочери Брежнева для использования в своих статьях.

Короче говоря, назревал скандал международного масштаба. И партия не могла это оставить без внимания. В середине января 1982 года второй секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов вызвал к себе Цвигуна, и у них состоялся, как отмечается во всех источниках, «неприятный разговор» о деле Буряце. Отметим, что это был разговор реального главы партии с реальным главой КГБ. Разговор закончился ничем — расследование дела продолжалось, и слухи о Галине Брежневой не утихали.

Тогда пришлось поговорить по-другому. 19 января 1982 года Семён Кузьмич Цвигун был обнаружен на территории своей дачи мёртвым, с пулевым отверстием в голове. Это посчитали самоубийством, но обстоятельства «самоубийства» выглядят как-то очень странно — вот что рассказывал о них в интервью газете «Версия» (№ 9 от 22.03.2006) бывший председатель КГБ СССР (в 1982 году — начальник ПГУ КГБ) В.А. Крючков:

Цвигун пошёл погулять по дачному участку, потом подошёл к водителю: «Ты имеешь оружие?» Тот ответил: «Ну, конечно». — «Оно в хорошем состоянии?» — «В хорошем». — «Покажи, заряжено?» — «Да». — «Ну, молодец». Он взял пистолет и застрелился.

Цирк, да и только! Водитель-то ведь не просто водитель, но и охранник по совместительству, реакция у него мгновенная, но его почему-то не удивило желание генерала посмотреть на пистолет (самый обычный «Макаров»), он не насторожился, и не выбил оружие из рук, когда Цвигун якобы подносил его к голове.

Да и зачем стреляться из чужого пистолета, в присутствии постороннего человека? Неужели генерал КГБ, если уж ему захотелось свести счёты с жизнью, не мог воспользоваться личным оружием, и сделать это наедине с собой?

Тут скорее похоже на то, что либо водитель-охранник сам застрелил Цвигуна, либо одолжил кому-то свой пистолет — например, под угрозой другого оружия, наведённого на него самого.

Да и по своему психологическому типу С.К. Цвигун совершенно не был похож на самоубийцу. Е.И. Чазов пишет про этот случай в книге «Здоровье и власть»: «Я хорошо знал Цвигуна и никогда не мог подумать, что этот сильный, волевой человек, прошедший большую жизненную школу, покончит самоубийством».

Практически все исследователи сходятся на том, что имело место не самоубийство, а убийство Цвигуна.

Однако почему-то в литературе убийство Цвигуна принято сваливать на Андропова, хотя у Юрия Владимировича никаких причин для этого не было. Зато такие причины были у Брежнева и Суслова — никаким другим способом они не могли остановить расследование дела Буряце, которое своим итогом могло иметь отставку Брежнева.

И люди для такого убийство тоже имелись — например, в спецназе Внутренних войск, подчинявшемся Щёлокову. А у водителя-охранника не было другого выхода, кроме как под угрозой собственной жизни отдать свой пистолет убийцам, а затем рассказывать идиотскую историю, как Цвигун якобы спросил у него пистолет, и застрелился.

Кстати, в сообщении английского информационного агентства «Рейтер» от 21.01.1981 было сказано прямо: «Осведомленные московские круги утверждают, что гибель Цвигуна связывается с именем артиста Бориса Буряце, вхожего в дом Брежнева».

21 января 1981 года был опубликован некролог, в котором говорилось, что Цвигун скончался «после тяжёлой продолжительной болезни». Семён Кузьмич был членом ЦК КПСС, и по ритуалу было положено, чтобы некролог подписали все члены Политбюро. Однако, в нарушение традиции, первый, второй и третий человек в партии — Брежнев, Суслов и Кириленко — некролог не подписали. Зато там были подписи Андропова и Горбачёва.

И в этот же день, поздно вечером 21 января 1982 года, КГБ нанёс ответный удар — по Суслову.

Непосредственно перед убийством Цвигуна Суслов лёг на обследование в Кунцевскую больницу. До этого он врачам хронически не доверял, и никогда в жизни в больницу не ложился, а тут вдруг лёг, и не из-за какой-то болезни, а чисто провериться, нет ли у него чего-нибудь нехорошего в организме. Родственники Суслова утверждают, что его уговорил обследоваться Чазов, но скорее это выглядит как желание Суслова обеспечить себе алиби в деле с Цвигуном — вроде как я в больнице лежал, и ничего не знаю. Не помогло. Там, в больнице, его и достали.

21 января 1982 года, через два дня после убийства Цвигуна и вечером того же дня, когда появился некролог без подписей первых лиц государства, находившийся в больнице Суслов внезапно почувствовал себя плохо, потерял сознание, и 25 января умер. Обстоятельства смерти М.А. Суслова указывают на вероятность отравления.

Вот что пишет на эту тему зять Михаила Андреевича Суслова, Леонид Николаевич Сумароков, проживающий ныне в Австрии, на сайте viperson.ru в статье «О смерти Суслова и некоторых других связанных событиях»:

21 января 1982 года вечером после приема непонятно откуда и зачем переданной ему лечащим врачом Львом Кумачевым какой-то новой таблетки, во время просмотра телевизионной передачи о Ленине (кто запамятовал — это дата его смерти) Суслов вдруг почувствовал себя плохо. Только успел успокоить сидевшую рядом дочь и потерял сознание. Больше оно к нему не возвращалось. Случилось это в Кунцевской больнице, накануне выхода из нее. Суслов ложиться в больницу не собирался и как мог этому противился (не лег бы, вернее всего, тогда остался бы жив), но Чазов настоял, сказав, что это абсолютно необходимо, чтобы провести плановое обследование. Сам при этом (позднее мы грустно иронизировали — словно алиби обеспечивал), попросту говоря, смотался на юг, «прихватив» зачем-то в компанию Горбачева. Но вот обследование закончилось. Оценка — «отлично». Настроение — хорошее (отмечу, как и у его коллеги — Брежнева за несколько часов до смерти).

-Кстати, насчет т.н. `алиби`. Почему Чазов вдруг об этом забеспокоился? Похоже, что-то его мучило, хотя, кажется, кремлевского доктора никто ни в чем не подозревал. Странно…

Каждая из этих т.н. `странностей` выглядит как незначительное событие, и мы в семье их так и воспринимали. И лишь позднее у меня, системщика, они стали выстраиваться в какую-то цепь связанных событий. Здесь, пожалуй, вкратце повторюсь, вот они:

-Машину с опытным реаниматором (который до этого неоднократно наблюдал высокого пациента и даже регулярно сопровождал его во время отдыха в качестве второго доктора) после того, как дочь забила тревогу, почему-то не впустили на территорию лечебного комплекса. И это несмотря на спецсигналы и имеющееся разрешение. Следующая машина прибыла с опозданием.

-Сестру-хозяйку, проработавшую в семье более 30 лет и глубоко преданную семье, за месяц до смерти Суслова нашли избитой и со сломанной рукой. Попытки связаться с ней по телефону ни к чему не приводили, она лишь рыдала в трубку. Это продолжалось и позднее.

-Всех охранников (т.н. прикрепленных, их было трое) в день приема оказавшегося смертельным лекарства почему-то заменили.

-Даже меня вдруг зачем-то неожиданно услали в командировку в Прагу. Зачем, уже не помню, но чего-то срочного уж точно не было…

Вскоре, буквально через считанные недели, при загадочных обстоятельствах (очередная случайность?) погиб доктор Лев Кумачев, лечащий врач Суслова. Именно он дал ему без каких-либо комментариев за несколько часов до фактической смерти роковую непонятную сильнодействующую таблетку (повторюсь: убей меня бог, если поверю, что врач проявил личную инициативу). Был этот доктор креатурой КГБ (они все были оттуда, а хорошо это или плохо, теперь не знаю). Еще довольно молодой, лет сорока, к нему тоже остались так и не выясненные вопросы. Чуть позднее хотели поговорить с ним, уже не успели.

Схема отравления классическая — доктор Кумачев, «креатура КГБ», получил задание от своих кураторов дать Суслову «непонятную сильнодействующую таблетку», а после того, как пациент от этой таблетки отправился на тот свет, убрали уже самого доктора Кумачева, как неудобного свидетеля. Опять вспоминается фильм «Бриллиантовая рука»: «Как говорил один мой знакомый — покойник — «Я слишком много знал».

Александр Николаевич Яковлев, один из самых доверенных людей Суслова, также придерживался мнения о насильственном характере смерти Михаила Андреевича. В статье Евгения Жирнова «После тяжелой и продолжительной работы» (журнал «Коммерсантъ Власть», №2 (455) от 22.01.2002 ) приводятся следующие слова Яковлева:

- Смерть Суслова была какой-то очень своевременной. Он очень мешал Андропову, который рвался к власти. Суслов не любил его и никогда бы не допустил избрания Андропова генеральным секретарем. Так что исключать того, что ему помогли умереть, нельзя.

Место умершего Суслова оставалось вакантным в течение четырёх месяцев, и только 24 мая 1982 года определился второй человек в партии. Им стал Юрий Владимирович Андропов. Его конкурентом был Константин Устинович Черненко. Четырёхмесячная борьба завершилась своеобразным компромиссом: Андропов стал секретарём ЦК КПСС по идеологии (то есть вторым секретарём), но у него отобрали КГБ.

Как пишет Е.И. Чазов в книге «Здоровье и власть», «О ходе закулисной борьбы говорит не только факт довольно длительного отсутствия второго секретаря ЦК, но, например, и то, что Черненко добился назначения на важную ключевую должность председателя КГБ вместо ушедшего Андропова своего человека — В.В. Федорчука. Трудно сказать, как он апеллировал к Брежневу, но я точно знаю, что Андропов предлагал на свое место бывшего у него заместителем и тесно с ним связанного В.М. Чебрикова. Доказательством этого служит и тот факт, что буквально через несколько дней после прихода Андропова к власти Федорчук был переведен на место Щелокова, министра внутренних дел, которого Андропов просто ненавидел, а председателем КГБ стал Чебриков».

Брежнев и Черненко, вероятно, понимали, что без КГБ товарищ Андропов — это пустое место, и задача Федорчука заключалась в том, чтобы взять КГБ под контроль, и разогнать «людей Андропова», проталкивавших Юрия Владимировича к высшей власти в стране.

Федорчук взялся за дело очень активно, да так, что после трусливого и послушного Андропова при жёстком и решительном Федорчуке гебисты просто взвыли — не случайно некоторые бывшие сотрудники КГБ характеризуют Виталия Васильевича в своих воспоминаниях как «редкого самодура» и «воплощение солдафонского духа».

Тем не менее, полностью победить «людей Андропова» Федорчук не смог — их было слишком много. Однако он добился прекращения «подкопов» под семью Брежнева.

В статье Евгения Жирнова «Человек с душком» (журнал «Коммерсантъ Власть», №5 (407) от 06.02.2001) сообщается, что у Андропова была своя личная разведка, которую возглавлял генерал-лейтенант, руководитель отдела «П» Первого главного управления КГБ СССР, с которым они встречались исключительно на конспиративной квартире, и «сотрудники этого подразделения начали сбор компромата на окружение Брежнева и Черненко (и они накопали материал, тянувший на тюрьму для Юрия Брежнева)».

Юрий Леонидович Брежнев, сын Леонида Ильича, был первым заместителем министра внешней торговли СССР, и если бы возбудили уголовное дело ещё и на него, то отца-генсека ждала бы политическая смерть.

И очень, кстати, показательно, что компромат на семью и на окружение Брежнева и Черненко собирало подразделение, входившее в структуру внешней разведки (ПГУ КГБ СССР). Далее в книге будут приведены и некоторые другие примеры вмешательства внешней разведки в дела внутри страны (да и Чубайс, кстати, работал под контролем выходцев из ПГУ). Первое главное управление и 5-е Управление — внешняя разведка и внутренняя агентура — вот две главные движущие силы «перестройки».

Федорчук добился того, чтобы материалам на Юрия Брежнева не было дано хода, а из дела Бориса Буряце убрали все упоминания о его знакомстве с Галиной Брежневой; слухи об этом деле, ранее распространявшиеся 5-м Управлением КГБ, постепенно утихли.

Затем Брежнев и его сторонники, учитывая, что Черненко к тому времени был уже серьёзно болен, разработали новую схему передачи власти — теперь Брежнев должен был переместиться на специально создаваемый пост Председателя КПСС, а Генеральным секретарём должен был стать первый секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Васильевич Щербицкий.

Все планы Андропова после этого могли порушиться. Однако огромная масса сторонников Андропова в КГБ (пока ещё не разогнанных Федорчуком) не собиралась сдаваться, и подталкивала бывшего председателя КГБ, а ныне секретаря ЦК КПСС, к решительным действиям. Снова процитируем статью Евгения Жирнова «Человек с душком»:

Враги Андропова, понимая, что Черненко не лидер, разработали новую схему передачи власти: Брежнев должен был стать председателем КПСС, а генсеком — украинский партийный вождь Владимир Щербицкий. Черненко и его люди начали нашептывать Брежневу, что Андропов тяжело, возможно, смертельно болен. И это правда. Его заместитель по отделу ЦК Николай Месяцев говорил мне, что в начале 60-х Андропов перед едой принимал таблетки жменями. Про подагру с тяжелым поражением почек говорил и Чазов.

Андропов оказался загнанным в угол. И началась серия странных случайностей. Во время поездки Брежнева в Ташкент генсека едва не убила свалившаяся мачта освещения. А после охоты, на которой, по словам академика Пономарева, Брежнев чувствовал себя прекрасно, глава партии и государства неожиданно почил в бозе. Евгений Чазов считает эту смерть совершенно естественной и говорил мне, что это — следствие злоупотребления снотворным. Но как вовремя она произошла. И вот что интересно: незадолго до кончины Брежнев записал в рабочем дневнике, что получил от Андропова «желтенькие» таблетки снотворного. А тот же Чазов говорил мне, что в лабораториях КГБ было организовано производство таблеток-пустышек, по виду и упаковке ничем не отличавшихся от настоящего снотворного. Что мешало вместо пустышек сделать что-либо более существенное?

Итак, 10 ноября 1982 года Леонид Ильич Брежнев скончался при обстоятельствах, не позволяющих исключать возможность его отравления какими-то «жёлтенькими» таблетками, полученными от Андропова.

Учитывая, что на стороне Андропова был министр обороны Устинов, а значит, и вся Советская Армия, а Федорчука откровенно ненавидел весь КГБ, и решительных шагов в поддержку Щербицкого или Черненко он по этой причине предпринять не мог, избрание Андропова Генеральным секретарём ЦК КПСС было предрешено. У кого сила, у того и власть.

Однако партийный аппарат и МВД ещё имели определённый вес, и поэтому между Андроповым и Черненко была достигнута сделка — Андропов становится Генеральным секретарём, а Черненко — вторым секретарём.

12 ноября 1982 года, выступая на Пленуме ЦК КПСС, Константин Устинович Черненко предложил избрать Юрия Владимировича Андропова Генеральным секретарём, и тот был избран единогласно. Как говорилось в популярном советском анекдоте, «члены ЦК, проголосовавшие за Андропова, могут опустить руки, и отойти от стенки».

Придя к власти, Андропов завершил формирование команды будущих «перестройщиков».

Михаил Сергеевич Горбачёв к тому времени, благодаря усилиям Андропова, уже два года был членом Политбюро. Теперь было необходимо приобщить его к тайным контактам с мировой элитой, и для этого в мае 1983 года Андропов отправил Горбачёва в Канаду — знакомиться с послом Яковлевым, через которого эти тайные контакты осуществлялись. Андропов и Яковлев друг друга не любили, но интересы «перестройки» были важнее личных обид.

Горбачёв пробыл в Канаде целую неделю — с 17 по 24 мая, с Яковлевым у него сложилось полное взаимопонимание (разногласия между ними возникнут только ближе к концу «перестройки»), и, вернувшись из Канады, Михаил Сергеевич порекомендовал Андропову перевести Александра Николаевича в Москву — тут он будет нужнее. И после этого Яковлев был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений.

Перевод видного контактёра с «мировой закулисой» в Москву мог означать только одно — «перестройка» должна была начаться в самое ближайшее время, и консультации Яковлева по этому вопросу оказались срочно необходимыми. Впоследствии, уже после начала «перестройки», Александр Николаевич Яковлев стал членом Политбюро и секретарём ЦК КПСС.

Кроме того, Андропов перевёл из кандидатов в члены Политбюро генерал-майора КГБ Гейдара Алиевича Алиева, и назначил его первым заместителем председателя Совета Министров СССР. Андропов также сделал членами Политбюро Михаила Сергеевича Соломенцева и Виталия Ивановича Воротникова, а кандидатом в члены Политбюро — нового председателя КГБ Виктора Михайловича Чебрикова. Все эти деятели активно поддерживали «перестройку» и сыграли в её проведении видную роль.

Сменивший Чебрикова к концу «перестройки» на посту председателя КГБ СССР Владимир Александрович Крючков тоже был «птенцом гнезда Андропова». В 1955 году Крючков стал третьим секретарём посольства СССР в Венгрии, где и познакомился с Андроповым, который был тогда советским послом в этой стране.

В 1959 году Андропов перетянул за собой Крючкова в Отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, а в 1967 году, перейдя в КГБ, Андропов перетянул Крючкова и туда. Сначала Крючков был помощником председателя КГБ и начальником его секретариата, а в 1971 году был назначен первым заместителем начальника ПГУ, в 1974 году — начальником ПГУ, возглавив тем самым внешнюю разведку КГБ.

Олег Калугин находился у Владимира Крючкова в непосредственном подчинении.

Кроме того, Андропов уже через 10 дней после своего прихода к власти, 22 ноября 1982 года, выдвинул на должность секретаря ЦК КПСС по экономике Николая Ивановича Рыжкова, который впоследствии, в 1985 году, стал председателем Совета Министров СССР, то есть третьим по значимости человеком в стране, и главным ответственным за проведение «перестройки» в экономической сфере.

Каким же образом Андропов намеревался перестраивать экономику? Об этом сообщает сам Николай Иванович Рыжков в своей книге «Возвращение в политику»:

Однажды Андропов спрашивает: что такое совместное предприятие (СП), вы что-нибудь знаете об этом? Я сознался, что практически ничего не знаю. А он говорит, что в тех реформах, которые предстоит проводить, от СП не уйти, поэтому поинтересуйтесь, мол, что это такое.

Совместное предприятие — это предприятие с участием иностранного капитала. Таким образом, Андропов ещё в 1982 году собирался привлекать в Советский Союз иностранный капитал. Не будем сейчас обсуждать, хорошо это или плохо, но те, кто обвиняет Ельцина и Чубайса в распродаже российских предприятий иностранцам, должны понимать, что это не их идея, а идея Андропова. Ельцин и Чубайс были просто хорошими исполнителями.

В июле 1983 года было принято два постановления ЦК КПСС о расширении экономических прав предприятий, в соответствии с которыми с 1 января 1984 года начался эксперимент по переходу на экономическую самостоятельность ряда машиностроительных предприятий на Украине, в Белоруссии и Литве. Фактически это было началом возврата к «косыгинской реформе».

Для подготовки дальнейших экономических реформ в январе 1984 года была создана «Комиссия Политбюро ЦК КПСС по совершенствованию управления народным хозяйством». Формально председателем этой Комиссии был глава Совета Министров СССР Н.А. Тихонов, а заместителем председателя — секретарь ЦК КПСС Н.И. Рыжков, поэтому Комиссию в литературе нередко так и называют — «Комиссия Тихонова-Рыжкова».

Тихонов там только числился для солидности, а реально рулил Комиссией Николай Иванович Рыжков, точнее, он давал указания, что и как нужно разрабатывать. А кто же был реальным разработчиком экономических реформ, кто реально готовил предложения для товарища Рыжкова и для всего Политбюро по реформированию советской экономики?

Это были те самые, подготовленные с помощью КГБ «молодые экономисты», которым уже было уделено столько времени в нашем исследовании — Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, и их научный руководитель, член Римского клуба, Джермен Гвишиани.

Вот что пишет Егор Тимурович Гайдар в своей книге воспоминаний «Дни поражений и побед»:

При комиссии были образованы два органа: рабочая группа, куда входили ключевые заместители руководителей Госплана, Министерства финансов, Министерства труда, Госкомитета по науке и технике, Госкомитета цен, Госкомстата, и научная секция, объединявшая директоров ведущих экономических институтов. Руководство научной секцией было возложено на директора нашего института [то есть ВНИИСИ] академика Д. Гвишиани…

Впоследствии Горбачев неоднократно вспоминал о десятках документов, подготовленных к моменту его назначения Генеральным секретарем. Работа Комиссии политбюро по совершенствованию управления как раз и была одним из направлений формирования этого пакета…

Поскольку же руководство научной секцией было, как уже говорилось, возложено на Джермена Гвишиани, то исполнение легло на отделы, возглавлявшиеся Борисом Мильнером и Станиславом Шаталиным, и, в первую очередь, на нашу лабораторию. [то есть ту лабораторию ВНИИСИ, в которой работал Гайдар]

Пожалуй, наиболее серьезным документом, вышедшим из научной секции Комиссии, стала «Концепция совершенствования хозяйственного механизма предприятия», подготовленная по заданию Рыжкова. В довольно большом, 120-страничном документе обозначались основные направления возможной экономической реформы в масштабах Союза. К работе над ним, помимо сотрудников нашей лаборатории, привлекли молодую команду ленинградских экономистов, в которую входили Анатолий Чубайс, Сергей Васильев, Сергей Игнатьев, Юрий Ярмагаев и другие.

Итак, Егор Тимурович Гайдар и Анатолий Борисович Чубайс не просто стали работать совместно, они стали работать в Комиссии Политбюро ЦК КПСС! Вот тебе и демократы.

Когда заходит разговор о Гайдаре и Чубайсе, без упоминания о Ельцине ну никак не обойдёшься. Так вот, Борис Николаевич Ельцин тоже был намечен Юрием Владимировичем Андроповым для выдвижения на первые роли в стране. И только скоропостижная смерть Андропова отсрочила возвышение Ельцина на год с небольшим.

Подробности этой истории таковы:

29 апреля 1983 года Андропов назначил первого секретаря Томского обкома КПСС Егора Кузьмича Лигачёва заведующим Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. Этот отдел занимался подбором и расстановкой кадров в партийных органах.

По каким причинам Андропов назначил главным партийным кадровиком именно Лигачёва?

Во-первых, у Лигачёва были неприязненные отношения с Сусловым, и в начале 1981 года Михаил Андреевич даже хотел сослать Егора Кузьмича послом в Венгрию, но Лигачёву удалось отбиться с помощью друга Андропова и Горбачёва Е.И. Чазова — тот обратился к Черненко и Брежневу и сказал им, что жена Лигачёва больна, и перемена климата ей противопоказана. Лигачёву разрешили остаться в стране. Отбиться от врага, т.е. Суслова, Лигачёву помог друг Андропова и Горбачёва, так что у него были основания стать их сторонником. Во-вторых, жена Лигачёва была дочерью «врага народа», расстрелянного в 1937 году, и по этой причине он поначалу очень активно поддерживал идеи «перестройки».

В 1985 году именно Лигачёв наряду с председателем КГБ Чебриковым сыграл решающую роль в обеспечении избрания Горбачёва Генеральным секретарём, и до 1988 года он был секретарём ЦК КПСС по идеологии, то есть вторым человеком в партии. Однако поняв, к чему на самом деле ведёт «перестройка», Лигачёв затем стал её противником.

В декабре 1983 года Лигачёв, оставаясь зав. Отделом организационно-партийной работы, был повышен в ранге до секретаря ЦК КПСС. Андропов к тому времени был уже совсем плох, лежал в больнице, и руководил страной по телефону из больничной палаты. Борис Николаевич Ельцин на тот момент был первым секретарём Свердловского обкома КПСС.

А теперь процитируем книгу Егора Кузьмича Лигачёва «Предостережение»:

В конце декабря 1983 года позвонил мне из больницы Юрий Владимирович Андропов и попросил при случае побывать в Свердловске и «посмотреть» на Ельцина. Вскоре такой случай представился, я посетил Свердловск (январь 1984 года), принял участие в областной партконференции…

На специфическом партийном языке слово «посмотреть» означает «начать подготовку к переводу на вышестоящую должность, провести смотрины кандидата». Однако оформить перевод Ельцина в Москву Лигачёв тогда не успел, так как уже 9 февраля 1984 года Андропов умер, а сменивший его Черненко возвышать Ельцина не собирался.

Волю покойного Андропова о переводе Ельцина в Москву исполнили только в апреле 1985 года, через месяц после избрания его выдвиженца Горбачёва Генеральным секретарём. Ельцина тогда назначили заведующим Отделом строительства ЦК КПСС, затем секретарём ЦК КПСС, а затем — первым секретарём Московского горкома партии. А затем КГБ помог Ельцину встать во главе России, о чём в дальнейшем будет рассказано более подробно.

Почему же Андропов обратил внимание на Ельцина и дал задание Лигачёву готовить Бориса Николаевича на повышение?

По той же причине, по которой был выдвинут Горбачёв — наличие компрометирующего материала. Для КГБ это стандартная практика, и применялась она даже внутри самого КГБ. Например, генерал Олег Калугин в своей книге «Прощай, Лубянка!» описывает, как начальник ПГУ Владимир Крючков, бывший помощник Андропова, вместо того, чтобы увольнять попавшихся на неблаговидных поступках чекистов, оставлял их на работе, и даже повышал в должности — «Завербовав очередного шалуна на компромате, Крючков обеспечил себе его рабскую покорность».

Человек, на которого есть компромат, полностью зависим от того, кто этим компроматом владеет. А значит — этим зависимым человеком легко управлять, и обеспечивать его послушание. Какой компромат был у КГБ на Ельцина?

Естественно, всего мы знать не можем, но один факт из биографии Ельцина, в случае его разглашения, мог бы полностью перечеркнуть его партийную карьеру.

Во-первых, Борис Ельцин происходил из кулацкой семьи, и в 1930 году семью Ельциных раскулачили. Во-вторых, отец Бориса, Николай Игнатьевич Ельцин, в 1934 году был осужден к трём годам лишения свободы за антисоветскую агитацию, то есть, был «врагом народа». Реабилитирован Н.И. Ельцин не был, и считался за обычного судимого. А если отец имел судимость — сына в партийные или государственные органы не брали. Поэтому Ельцин судимость отца скрыл, и про это стало известно широкой публике только в 1994 году.

Но неужели КГБ не мог порыться в архивах и раскопать сведения о судимости Ельцина-старшего? Процитируем отрывок из книги Александра Хинштейна «Ельцин. Кремль. История болезни»:

Итак, в 1968 году начинается партийная карьера Ельцина. Он становится заведующим строительным отделом Свердловского обкома…

Каким образом удалось Ельцину проскочить через сито КГБ — одному Богу известно. Назначение первым секретарем обкома — это не поступление в «Политех». Человек должен быть проверен со всех сторон, до седьмого колена.

Дед — кулак, отец — враг народа. С такой биографией к сановному креслу и близко подпустить были его не должны.

Кто он, тот неведомый растяпа из Свердловского УКГБ, не удосужившийся когда-то детально покопаться в его личном деле? Без этой спецпроверки взять в обком Ельцина попросту не могли. Но взяли…

А ведь окажись этот опер из далекого 1968-го подотошнее, не ограничься он формальным изучением анкеты, а съезди бы к проверяемому на родину или хоть запроси местный райотдел, вся история страны могла пойти по другому пути.

Так ленца одного-единственного майора или капитана определила последующую судьбу планеты.

Вообще, халатность провинциальных чекистов дорого обошлась Союзу, ибо не один только Ельцин произошел из семьи репрессированных. Многие из тех, кто встал у руля в 80-х, имели врагов народа в роду. И у Шеварднадзе, и у Горбачева, и у Бакатина папы с дедушками тоже прошли через молох НКВД.

Это вовсе не значит, что они сводили счеты с советской властью и развалили СССР в отместку за невинно убиенных предков…

Мне думается, дело здесь совсем в другом. Всем этим людям — так или иначе — советскую власть любить было не за что. Они лишь вступали с ней в брак по расчету.

А потом, по тому же самому расчету, развалили страну, ибо каждый рассчитывал урвать кусок пирога пожирнее.

Вины их в том нет. Они действовали как и положено карьеристам и приспособленцам во все времена: искать в первую очередь собственную выгоду. Да и с растяп-оперов тоже теперь не спросишь: померли уже, должно быть, давным-давно…

А мне думается, что дело здесь было не в «халатности провинциальных чекистов», а в том, что действия этих провинциальных чекистов укладываются в определённую схему, установленную руководством КГБ — выявлять среди поступающих в партийные органы тех людей, у которых есть тёмные пятна в биографии, собирать на них материалы, не сообщая о них партийным органам, чтобы в удобный момент можно было под угрозой разглашения компромата склонить человека к сотрудничеству. Естественно, формальная вербовка партийных работников была запрещена, но ведь можно и без всякого «агентурного дела» и «подписки о сотрудничестве» с человеком работать.

По крайней мере, вся кадровая политика Андропова идёт по этому принципу — он целенаправленно подбирал людей с пятнами в биографии, у которых не было особых причин любить советскую власть — и Горбачёв, и Ельцин, и упомянутые Хинштейном Шеварднадзе с Бакатиным (который стал последним председателем КГБ СССР, после поражения ГКЧП). Добавим сюда и Лигачёва, женатого на дочери «врага народа».

А один из членов ГКЧП, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Олег Семёнович Шенин, попавший в партийные органы в бытность Андропова председателем КГБ (1974 год), вообще сам лично был в молодости судим (в 1958 году), за нарушение правил техники безопасности, повлекшее смерть двух людей. Отсидел. И как полагается, КГБ эту судимость при спецпроверке типа как бы не заметил. Официально всплыла эта судимость только в 1991 году, когда Шенин был арестован по делу ГКЧП.

Об этом рассказали в своей книге «Кремлёвский заговор. Версия следствия» бывший Генеральный прокурор России Валентин Георгиевич Степанков и бывший зам. Генерального прокурора Евгений Кузьмич Лисов. Книга написана строго по материалам уголовного дела, на основании содержащихся в нём документов. Ещё один пример из этой же книги:

Предпоследний председатель КГБ СССР Владимир Александрович Крючков, которого, напоминаем, Андропов тянул везде за собой с 1955 года, при переходе вместе с Андроповым из ЦК КПСС в КГБ, в 1967 году, заполнил анкету, в которой сообщил, что у него имеется родная сестра, так вот про эту сестру Крючков собственноручно написал буквально следующее: «В течение длительного времени страдает алкоголизмом. На этой почве совершила кражу личного имущества, сейчас отбывает наказание и по определению нарсуда находится на принудительном лечении».

Любой кадровик в любом правоохранительном органе скорее застрелится, чем примет на службу человека, у которого родная сестра «мотает срок», а тут взяли и приняли, да не охранником на входе стоять, а помощником председателя КГБ СССР, на полковничью должность. Потом и до председателя КГБ дослужился, до генерала армии.

Ну что тут скажешь? Система подбора кадров, однако.

Чтобы завершить тему о собирании Андроповым команды «перестройщиков», упомянем ещё об одном человеке, сыгравшем видную роль в истории даже не СССР, а постсоветской России.

Начальник Службы безопасности президента Ельцина, Александр Васильевич Коржаков, в 1991-1996 годах считался одним из самых влиятельных людей в стране, едва ли не вторым человеком в государстве, «теневым правителем», «серым кардиналом». Так вот, Коржаков — это тоже человек, отобранный Андроповым.

В 1982 году Андропов взял 32-летнего Коржакова в свою личную охрану, и Коржаков прослужил там до самой смерти Андропова. О своём охраняемом Коржаков остался очень хорошего мнения: по его словам, Андропов «Не то что грубого слова ни разу не произнес — голос ни на кого не повысил». После смерти Андропова Коржаков недолго был в охране у членов Политбюро, которых звали Михаилами Сергеевичами — у Горбачёва и Соломенцева, а в декабре 1985 года его перевели в охрану Ельцина.

Итак, все кадры для будущих реформ были подобраны, план реформ подготовлен, но провести «перестройку» Андропов не успел, по той причине, что 9 февраля 1984 года, пробыв на посту Генерального секретаря ЦК КПСС около 14 месяцев, он скончался. Причём последние несколько месяцев он руководил страной уже из больничной палаты.

Теперь, в завершение данной главы, необходимо уточнить следующий вопрос: предполагала ли намеченная Андроповым «перестройка» исключительно переход от социализма к капитализму, при сохранении Советского Союза как государства, или Андропов планировал закончить «перестройку» развалом СССР?

Представляется, что правильным будет второй вариант — развал СССР был заранее запланирован Андроповым, и об этом свидетельствуют его мероприятие, которее принято почему-то ставить ему в заслугу — «борьба с коррупцией в Узбекистане».

На первый взгляд, это же замечательно — бороться со взяточниками и казнокрадами. А теперь, без эмоций, посмотрим на это с другой точки зрения.

С учётом специфики государственного устройства СССР, подробно изложенной в главах «Конституция СССР и развал страны строго по закону» и «Кто создал условия для развала СССР — Ленин или Сталин?», для развала Советского Союза требовалось совсем немного — чтобы союзные республики воспользовались своим конституционным правом на выход из СССР. А для этого было необходимо соответствующее желание национальных элит.

Проблема была в том, что национальным элитам жилось в СССР хорошо и вольготно — союзные республики получали щедрые финансовые вливания из Центра, в них строились заводы, жилые дома, объекты культуры, школы, больницы, и т.д., — и всё это за счёт России. Особенно это относилось к республикам Средней Азии и Закавказья.

Например, Узбекистан ежегодно получал из союзного бюджета деньги за шесть миллионов тонн хлопка, якобы собранного в республике (эта цифра проходила по отчётам), а фактически собиралось на миллион тонн меньше. То есть, деньги в республику шли ни за что.

Бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Иванович Калиниченко, который при Андропове начал вести «хлопковое дело», в интервью украинскому еженедельнику «Бульвар Гордона» (№ 46 (473) от 16 ноября 2004 года) рассказывал:

Я провел планово-экономическую экспертизу за пять лет. Только за этот период минимальные — подчеркиваю, минимальные! — приписки хлопка составили пять миллионов тонн. За мифическое сырье из госбюджета — то есть из наших общих, всех граждан Советского Союза денег — были выплачены три миллиарда рублей. Из них 1,6 миллиарда потрачены на инфраструктуру, которая создавалась в Узбекистане: на дороги, школы, больницы, а 1,4 миллиарда — заработная плата, которую никто не получал, потому что продукции произведено не было. Иными словами, только на приписках за пять лет похищены, как минимум, 1,4 миллиарда рублей. Эти деньги раздавались в виде взяток снизу доверху.

Выходить в таких условиях из Союза, лишиться халявных денег и начинать жить исключительно за свой счёт — это было бы верхом идиотизма! Поэтому выйти из Союза в то время никому из республиканских руководителей даже в голову не приходило.

Пришлось намекнуть.

В 1983 году, почти сразу же после прихода Андропова к власти, в Узбекистан была направлена следственная группа во главе с Тельманом Гдляном, а в начале 1984 года, перед смертью Андропова, туда отправилась и вторая следственная группа во главе с Владимиром Калиниченко. В литературе принято делить работу этих следственных групп на «узбекское дело» (Гдлян) и «хлопковое дело» (Калиниченко), хотя это были звенья одной цепи, и коррупция в Узбекистане базировлась по большей части на приписках хлопка и раздаче взяток за «незамечание» этих приписок.

Следствие вела прокуратура, а оперативное сопровождение осуществлял КГБ. Причём все материалы были собраны уже давно, ещё в 1974-1978 годах, председателем КГБ Узбекистана Эдуардом Нордманом — тем самым человеком, который, ранее возглавляя Ставропольское Управление КГБ, совместно с Цвигуном протолкнул Горбачёва в первые секретари Ставропольского крайкома КПСС.

В Узбекистане за взятки и приписки было осуждено около 4 тысяч человек, причём «посадки» продолжались и при Черненко, который просто не понимал истинный смысл происходящего, и совершенно искренне хотел бороться со взяточничеством, не задумываясь, для чего на самом деле эту борьбу затеял Андропов. Продолжилось расследование «хлопкового дела» и при Горбачёве, который прекрасно всё понимал, но от него уже ничего не зависело.

В результате «хлопкового дела», помимо массы руководителей среднего звена, было посажено несколько секретарей ЦК Компартии Узбекистана и первых секретарей обкомов, в 1983 году застрелился первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Шараф Рашидов, и закончилось дело тем, что в 1988 году был арестован сменивший Рашидова Инамжон Усманходжаев.

Естественно, после такого размаха репрессий национальные элиты союзных республик не могли не прийти к убеждению, что халява кончилась, и оставаться дальше в составе СССР нет никакого смысла — денег из Центра больше не будет, и вдобавок можно лишиться всего, что было накоплено раньше. Именно в это время, в 1988 году, во всех союзных республиках появились националистические движения, требующие независимости, но подробнее об этом — в следующих главах.

Оправдать коррупцию нельзя, но нельзя и проигнорировать тот факт, что именно затеянная Андроповым и продолженная Черненко и Горбачёвым борьба с коррупцией в Средней Азии вызвала у национальных элит союзных республик желание выйти из состава СССР, и привела к резкому росту национализма в союзных республиках.

Следует отметить, что в самой России, то есть в РСФСР, борьба с коррупцией даже на 1% не приблизилась к тому размаху, который был в Узбекистане, хотя воровали и брали взятки у нас ничуть не меньше. Посадили только нескольких директоров магазинов в Москве, да ещё зятя Брежнева Юрия Чурбанова, и только по той причине, что он был ближайшим соратником министра внутренних дел Щёлокова (тот застрелился уже после смерти Андропова).

Следователь Гдлян вышел на цепочку взяточников в Москве, и это было использовано для шантажа московских чиновников, но реально никого не посадили, а затем Гдляна вообще отстранили от расследования, и это вызвало непонимание у тех же узбеков — почему нам нельзя, а им можно? Почему нас за это сажают тысячами, а у них — в сотни раз меньше? Они нас что, за людей не считают? И зачем нам тогда такой Союз?

Это опять же доказывает, что реальной целью «узбекского дела» была не борьба с коррупцией, а подталкивание республиканских элит к выходу из Союза.

Карман — это самое больное место у чиновника, и представителей национальных элит очень больно, долго и упорно били по карману, пока те не поняли, что от них требуется, и не занялись раздуванием национализма, осознав, что жить отдельно теперь выгоднее.

Союзные республики и национальные элиты были искусственно созданы Сталиным, заботившимся о подготовке «национальных кадров» для республик, и после того, как национальные элиты были созданы и усилены, удержать их на какое-то время в составе искусственного государства СССР, юридически позволявшего своим составным частям свободно из него выходить, можно было двумя способами:

- или массовыми отстрелами, многократно превышающими масштабы «узбекского дела» (то, что в общем и делал Сталин, но долго это продолжаться не могло, и вызвало ответную реакцию в виде Берии; когда люди понимают, что они — следующие в очереди в расстрельный подвал, ибо система ничего другого не предполагает, то примут меры к самосохранению: заговор против Сталина и его отравление);

- или платой за лояльность, то есть многомиллиардными дотациями из Центра (за счёт России) и фактическим разрешением коррупции (то, что делал Брежнев; в нынешней РФ точно такая же политика проводится по отношению к Северному Кавказу).

Был ещё и хрущёвский, единственно правильный в советских условиях вариант — постепенная ликвидация союзных республик и присоединение их к РСФСР, то есть, фактически, постепенное преобразование СССР в аналог Российской Империи, и, соответственно, интеграция представителей национальных элит в единую общегосударственную элиту, без какого-либо деления по национальному признаку.

Сохранить же СССР в том виде, в каком его создал Сталин, было нереально. Нельзя делить государство на части по национальному признаку. Развалится обязательно.

Андропов это прекрасно понимал, поэтому все свои действия по подготовке развала СССР рассчитал абсолютно правильно — разозлил национальные элиты, после чего они больше не захотели оставаться в составе СССР. Всё, что задумывал Андропов, но не успел закончить при жизни, получилось у его наследников.

И, наконец, последний штрих к портрету Андропова. Когда Юрий Владимирович скончался, на его похороны прилетели в Москву премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и вице-президент США Джордж Буш-старший (бывший директор ЦРУ). И это несмотря на то, что официальная пропаганда и у нас, и на Западе, изображала невиданную враждебность между СССР и НАТО, будто мир находится на грани ядерной войны, и т.д., и т.п. Пропаганда — она для населения, а не для политиков.