ДОБРОЕ ДЕЛО.

ДОБРОЕ ДЕЛО.

- Брось. Не делай этого.

   С этого «приказа» и началась.

   Ехал я поездом «Москва – Луганск». С Павелецкого вокзала.

   Первый раз оказался я на нем, когда приехал из Киева в Москву поступать в «Вышку». Запомнился он мне тогда своим шумом, парень я из поселка, к шуму не привык, убогим видом, носильщиками и таксистами, буквально выдирающих, таких провинциалов, как я, из толпы. Осталось чувство, что каждый на вокзале жил только своими заботами и никакого дела до других не было..

   Отъехали уже за Каширу. Наступал вечер. Самое неприятное время для меня. А неприятное потому, что в душе волнами, скачкообразно накатывалась тревога, а в голове начинали отстукивать «молоточки»: усну, не усну. Дрожь по всему телу. Пытался бороться с неспокойными мыслями. Бесполезно. Возникала еще большая тревога, потому что вначале думаешь: сейчас я их изгоню, а не получается. Надежда падает. Возникает чувство беспомощности. А это еще сильнее усугубляет тревогу: исчерпал все способы, и ничего не помогло. В таких случаях я застывал, цепенел, никаких движений.

   Чтобы как-то удержаться от неспокойных мыслей, я всегда возил с собой успокаивающие таблетки «Фенозепам».

   Попутчиком оказался крепко сложенный мужчина. Запомнилось не, сколько это, сколько его глаза. Светящиеся. Когда он закрывал их, мне казалось, что в купе гаснет свет.

   Я попытался незаметно проглотить таблетку.

   Вот тогда и прозвучали слова: брось, не делай этого.

- Да я же не травиться хочу. Это таблетки. Бессонница, - пояснил я.

   Попутчик отреагировал неожиданными словами.

- Степан Мармеладов.

   Уловив улыбку на моем лице, Степан добавил.

- Это моя вторая фамилия. Первая была Самоделкин.

- Неказистая. Из-за этого и сменил.

- Нет. Причина другая. В паспортном столе объяснил, что из-за фамилии Самоделкин. А истинную причину скрыл. Хочешь, расскажу.

   Непонятное чувство было у меня. Трезвым - я не любитель разговаривать с незнакомыми. Выпью другое дело. Даже в разнос могу пойти. А тут – трезвый, а поговорить хочется. Тянет, а почему? Смотрю в глаза. А из них свет. В душу бьет и притягивает. Какая-то психическая гравитация.

- Рассказывай, - ответил я. - Может и мне пригодится.

   Говорил Степан не долго, но после его разговора «Фенозепам» я не пил. Сразу провалился в сон.

- Учился в институте. Как-то вечером сидел и писал курсовую. И вдруг непонятный, беспричинный страх поднял меня из-за стола. Пулей вылетел на улицу. Страшно было. Часа два гонял меня страх. Потом как-то спал. С этого момента и пошла моя болезнь. Тридцать лет держалась. Туман в глазах. Как полуслепой.

Дрожь внутри и страх. А на страхе мысли: с ума схожу. Дурачком стану. Порой беспричинна злоба. Агрессия. Мысли, как бы отделялись от души. Раздвоенность. Смотрю иной раз на незнакомого человека и думаю: может убить его, легче станет. Порой беспричинный смех. Как шут. Осознаю, что шут, а поделать ничего не могу. Даже как-то интересно. Хочется посмотреть на себя со стороны. Помотался по докторам. Таблетки такие сильные пил, что иду и сплю, а тревога и страх не оставляют. Уколы. Ничего не помогало. Взялся за спорт. Бегал летом в двух свитерах. До потери сознания. Занимался йогой. Кода страх прижимал, уходил в лес. И как зверь шел в самую чащу. Как бы прятался от людей. Говорил себе: природа не обидит, а люди могут. Немного становилось легче. Однажды мой знакомый предложил мне лечь в психиатрическую клинику Корсакова. Убеждал, что поможет. Приехали мы и уже перед тем, как заходить он мне говорит: тут все прилично, и кормежка, и врачи, ну, был случай, повесился больной. Я, конечно, быстренько повернулся. И домой. Тридцать лет болезни. Наверное, тону таблеток перепил. И в церковь ходил, и со священниками делился. Исповедовался. И святой водой и обтирался, и пил. Крестик носил. Иконы в доме вешал. С психологами, психиатрами говорил. Водку прилично пил. Надеялся забыться. Книжки о нетрадиционной медицине покупал. К бабкам ездил. Один раз целую ночь под дождем простоял. Волю тренировал. Воля, воля. Она эгоистична, когда человек только занят самим собой. А вот душа – это другое дело. Не понимал я тогда этого. Все пробовал. За себя бился. Ничего не помогало. Казалось, что все. До конца жизни буду в страхе жить.Хотел даже повеситься. Разве можно так жить. Порой забbрался на  четвертый этаж. Останавливался и смотрел вниз. Брошусь. Да мысль удерживала, а о чем я буду думать, когда стану падать. Наверное. о том, что поспешил. Но  оказалось все по другому.. Вечером как-то выгнал страх на улицу, начал метаться между домами. Вдруг вижу - в кустах что-то или кто-то лежит. Что-то подтолкнуло меня посмотреть. Что не знаю. Любопытство. Нет. Словно чья-то рука в спину. А в кустах пьяненький - лежал. Хотел пройти мимо. Нет. Снова что-то, как бы не дает. Держит. А в ушах голос: подними человека, спроси, где живет и отнеси домой. Долго расспрашивал пьяненького, где он живет. Узнал. Потом взвалил его на плечи и отнес. Пришел домой. Какое-то чувство удовлетворения на душе. Спокойно. И даже радостно. А ты знаешь, что это такое, когда тебя целый день гоняют тревоги и страх, а потом вдруг прекращаются на какое-то время. Это, как физическая боль. День держит в капкане, а потом начинает отпускать. Рождаешься заново. Даже как-то дико становится. И думаешь: да неужели перед этим был страх, тревога, а сейчас их нет. Куда же они исчезли. Может быть, мне снится. И начал я с того случая вечерами бродить по улицам. И как увижу пьяненького, на плечи и тащу.

   Он посмотрел на меня. И как бы свет брызнул из его глаз.

- А сейчас?

-Да, - сказал Степан. – Таскаю. Перетаскаю в Одинцово, там живу, пойду по России. Она большая. Пьяненьких много. Может, подумаешь, что я дурачком стал из-за болезни. – Он снова посмотрел на меня и снова свет как бы брызнул из его глаз, - вот только, - Степан отвернулся и посмотрел в окно, - когда я пьяненький буду лежать, отнесет ли кто-нибудь меня домой?

-.