Ренессанс социал-демократической идеологии...

<pre>Ренессанс социал-демократической идеологии в России после оттеснения большевизма в конце ХХ века.
===============================================================================

 Конец столетия для России коренным образом отличается от начала второй половины века, когда ещё коммунистическая идея всеобщей справедливости не была скомпрометирована. Эта идея предполагала такую систему государственного управления, которая не могла существовать без руководящего участия наиболее компетентных и образованных людей, которые, однако, не имели официального статуса государственных руководителей. Одно из очевидных достоинств советской государственной системы заключалось в том, что нужных экспертов не обязательно было привлекать непосредственно. Было достаточно, чтобы эксперт фактически находился на какой-либо второстепенной должности в системе. Оставалось лишь внимательно слушать его и втайне от него самого анализировать его высказывания. Этим специально занимался коллектив, окружавший фактического эксперта. Коллектив формировался из экспертов де-юре - "назначенцев", в руках которых сосредоточивались мнения фактических экспертов. Среди "назначенцев" были талантливые люди, из которых впоследствии получались выдающиеся ученые, например, академик Долежал - специалист по атомным реакторам. Положение резко изменилось в начале семидесятых, после успешного завершения 8-й пятилетки в СССР. Что тогда произошло? Случились две вещи. Во-первых, было доказано, что эксплуатация человека человеком не самое непреодолимое препятствие для всеобщего счастья. Оказалось, что это не самое главное преступление против человечности - её сменил технологический консерватизм-ненависть к новым технологиям и презрение к их носителям. Под видом экономии народных средств финансовые руководители в советской системе власти неохотно финансировали модернизацию, ибо производство выпускало продукцию, годную к потреблению. Качество товара не особенно волновало государственных руководителей. Однако постепенно это привело к полной неэффективности советской системы хозяйствования. Пер-вое, что выяснилось: экономическая эксплуатация человека человеком в принципе не была устранена, но заменена еще большей эксплуатацией - технологическим консерватизмом. Следует заметить, что технологический консерватизм был своего рода эксплуатацией, присущей вертикальным связям в системе промышленного производства, однако и горизонтальные связи нередко испытывали груз эксплуатации, когда нерентабельные предприятия существовали за счет рентабельных в пределах одной и той же отрасли. Это было принципиальное "нововведение" со времён формирования промышленного производства в виде мануфактур (XVI век). Этот механизм эксплуатации в системе производства - опыт, безусловно, негативный, фигурирующий в истории экономики как отрицательный пример, или "вклад" административно-командной системы управления в опыт мировой экономики. У большевиков был и положительный вклад, например, введение всеобщего бесплатного среднего образования. После этого вклада - вызова большевиков противоположный мир, обладая большими финансовыми возможностями, пошёл дальше: речь идёт о введении, например в США и Японии, в ближайшие годы всеобщего бесплатного высшего образования. Во-вторых, было выяснено, что социализм - практический, а не теоретический-по своим структурным характеристикам значительно ближе к феодализму, феодальному государству с сильной авторитарной властью. Феодальное государство имеет право вмешиваться в любой вопрос частной жизни. Прихоть монарха и придворной челяди имела большее значение, чем экономическая эффективность, тогда как в капиталистическом обществе во главе государства уже становились люди, зарекомендовавшие себя как трезвомыслящие политики, способные адекватно оценить экономическую обстановку. Неважно, откуда пришёл человек и каков он подчас в моральном плане, важно, насколько он и его участие рентабельно в намеченном мероприятии. То есть капиталистическое общество отличает большая деловитость, предприимчивость и гибкость в привлечении кадров. В феодальных же обществах до сих пор имеет место передача на откуп, в форме обыкновенного подряда, конкретному человеку или коллективу той или иной сферы деятельности. Эту характерную черту феодального общества воспроизвела КПССовская партийная бюрократия, которая не хотела и не могла разобраться в сути дела. "Сфера деятельности" отдавалось "назначенцу", который сам подбирал себе окружение и так или иначе решал проблемы. Основным информационным источником для "назначенца" было стремление талантливых и голодных информогенов как-либо отличиться. Информогены наивно рассчитывали, что родная Советская власть заметит их способности и выделит им необходимые финансовые средства и оборудование. На самом деле большевистские хозяева от таких людей отделывались отписками, а ознакомление с их замыслами помогало окружению пополнять свою информационную базу данных. Таким образом, большевистская система социального управления превращалась в стопроцентный информационный бандитизм. Единичные факты информационного бандитизма существовали всегда, однако в нашей стране никто не осмеливался даже в мыслях приписать его всей системе большевистского управления. Положение резко изменилось после успешного завершения восьмой пятилетки. 1965 - 70-е годы-первая пятилетка без Хрущёва. Успех восьмой пятилетки объясняется тем, что многие квалифицированные кадры, сталинистов, сами находясь в отставке и довольствуясь своими пенсиями, помогали хрущевским "выдвиженцам" войти в курс дела, и многие надеялись, что, умудренные экономическими неудачами хрущевщины, они наконец поймут, кто может обеспечить хозяйственный успех руководства. После завершения восьмой пятилетки стало ясно, что "назначенцы" хрущевского призыва сами ещё слишком молоды, и те сведения, которые они "содрали" со сталинистов на партсобраниях и конференциях, они сочли результатом формального участия членов партии в управлении государством. В действительности никто не заставлял сталинистов высказывать свое мнение на партийных форумах, следовательно, и благодарить было не за что. Информационное ограбление сталинистов почиталось за должное, а о привлечении в качестве носителей информации хорошо образованных детей и внуков сталинистов не могло быть и речи - ведь высокооплачиваемых должностей им самим не хватало (в этом проявлялся один из существенных недостатков феодального строя-претендентов на порядок больше, чем "теплых" местечек). Ответ сталинистов информогенов был эпохальным: доказать хрущевским "назначенцам", что они ничтожества, можно было методом немецких антифашистов, а именно: никак не реагировать на вопросы и нужды власть предержащих. Так немецкие антифашисты ответили на репрессии Гитлера. Такое явление в истории существовало и раньше и называлось "фабианство". Но деньги в стране теперь в большей степени принадлежат криминалитету, что само по себе отталкивает интеллигенцию. Может быть, заказные убийства в сталинском пони мании и полезны для общества. Однако интеллигенция принципиально не принимает такой способ решения проблем. Есть опасность, что рано или поздно криминалитет в России установит свою диктатуру. Конец столетия наша интеллигенция встречает разделённой на две неравные части. Большая часть стремится к возврату сталинизма, который, безусловно, подавит криминалитет, считая сталинизм меньшим злом, ибо в условиях сталинского режима учёный оставался учёным даже за решёткой ( работал в "шарагах"). Но меньшая часть состоит из наиболее ключевых фигур, которые ни при каких условиях, ни при какой конкретной выгоде не могут принять насилие как метод управления. К тому же при Хрущёве и Брежневе ученых нередко заставляли заниматься ради куска хлеба "неучеными" занятиями, то есть пренебрегали их социальным статусом. И это в условиях, когда экономика, особенно в последнее десятилетие брежневщины, катилась вниз. Интеллигентов же в качестве управленцев государство нанимать не хотело - их полностью замещали "назначенцы", т.е. действовало " феодальное право". Ключевая часть интеллигенции считает, что подъём экономики следует начать с признания отечественных банкиров единственной правящей "прослойкой" страны. Эта интеллигенция принципиально не хочет иметь никаких дел ни с чиновниками, ни с органами безопасности и т. п. Она хочет установить дружеские отношения и быть полезной отечественным фондодержателям, в первую очередь банкирам. Российская интеллигенция понимает, что могут быть банкиры-интеллигенты, которые в нашей стране только начинают формироваться. Хорошо известно из истории, что бельгийский химик Сольве, профессор и изобретатель прогрессивной технологии производства соды, значительную часть своего состояния тратил на организации международных конференций по физике и химии, куда приглашал в первую очередь Нобелевских лауреатов. Их высказывания протоколировались и передавались промышленникам. Сама организация конгрессов с благодарностью была воспринята учёными, поскольку они имели замечательную возможность (оплачиваемую, кстати, организаторами) обсуждать новейшие идеи и технологии в европейском сообществе учёных. Российская интеллигенция пока не имеет своих Сольвеев. Сольвеевская форма ограбления интеллигенции, как наиболее мягкая форма, широко использовалась при создании трёхсторонней комиссии (США, Японии, Европы). Надежды возлагаются на то, что Сольвеевские конгрессы никогда не были убыточными для их организаторов.

Следовательно, на российской почве подобное "прикармливание" ученых станет, возможно, традицией. Третий компонент, принципиально важный для выживания российской интеллигенции: как отнестись к тому, что Россию рассматривают в качестве сырьевого придатка и, по мере возможности, не позволяют России выйти на мировой экономический уровень. Ответ прост: российская интеллигенция располагает значительным интеллектуальным потенциалом, и этот интеллект есть форма власти. Например: июльское посещение премьером Степашиным США было омрачено тем, что специалисты ЦРУ обнаружили копии своих секретов в компьютерной системе Лубянки через INTERNET. Буря эмоций была вызвана тем, что американские специалисты по вычислительной технике и программированию не сумели найти достаточно защищенную систему кодов, которая сохранила бы информацию до ее устаревания. И это только начало. Российский интеллект способен обезоружить американский интеллект именно потому, что национальной науки там нет -все учёные, традиции - эмигрантские, и русские в том числе. А это на языке разведки означает удобство вытягивания информации из русских ученых в США благодаря психологической идентичности с нашими разведчиками. Но это лишь предпосылки, основная битва впереди. Сейчас отечественные банкиры окружены коконом хрущёвско-брежневских назначенцев, точнее, их преемниками Эта экологическая ниша даёт им возможность влиять на формирование финансовых потоков и этим жить. При союзе же российской научной интеллигенции с российскими банкирами надобность в "назначенческих" услугах отпадает. Вот почему "назначенцы" не допускают союза интеллекта и финансов. Формирующаяся сейчас, в первую очередь, славянская банкирская прослойка, является серьёзным фундаментом для установления новой власти. "Назначенцы" являются главным препятствием этого процесса, а значит, восстановления самосознания России. На них опирается иностранная разведка, для того чтобы сохранить статус России как слаборазвитой страны. Их отдых в Каннах и на Кипре - цена технологической и экономической отсталости России. Интеллигенция не планирует, конечно же, физической ликвидации этих людей. Интеллигенция планирует оттеснить эту прослойку информационными взятками, в форме снабжения прагматической информацией, и продемонстрировать свою полезность банкиру, а не его окружению. Интеллигенция надеется, что иностранная разведка "славянских банкиров" трогать не станет, ибо они опора и идеологические представители русского народа. "Назначенцев" можно убрать из их экологической ниши только одним способом - предложить им другую нишу, где они могут оставаться сами собой и иметь доходы в несколько раз больше, чем там, где они были. Эта ниша просматривается как организационное место реализации опережающих технологий ( до финансового эффекта их на рынке), а это есть фактическое формирование мощных финансовых потоков. Соросовский феномен объясняет роль "не славянских" банкиров в России. Соросу не нужны разработки русской науки как таковой, ему нужны замыслы русской науки и конкурс этих замыслов, а уж конкретные открытия и дальнейшее их развитие он поручит своеобразным "не славянским назначенцам" в науке. По существу, Сорос взял на вооружение хрущёвскую форму "назначенческого" паразитизма в области информационной деятельности. "Не славянские" банкиры в России потому и помогают иностранной разведке, что те создают условия к тому, чтобы среди российских предпринимателей не было патриотов; неслучайно пропагандируется грубость, индивидуализм, эгоизм и сексуальный гедонизм (страсть к наслаждениям). Дальнейшая судьба российской интеллигенции так или иначе связана с дальнейшей разработкой упомянутых в предыдущих статьях проблем. В интеллектуальной среде стран СНГ в недавнем прошлом появилось новое понятие - "информационная война". Смысл его в том, будет ли Россия включена в пресловутый "золотой миллиард". Ответ на этот вопрос состоит в том, что Россия обязана постоянно выпускать принципиально новые товары, которые Запад по каким-то причинам выпускать не может. В противном случае, при прочих равных условиях, себестоимость российских товаров будет без малого в три раза выше из-за дополнительных транспортных и энергетических расходов. Кроме того, Россия имеет геополитические преимущества. Пример: сооружение порта недалеко от Астрахани и оживление обмена товаров через Каспийское море в Иран на 40% разгрузит Суэцкий канал и аккумулирует недостающие финансовые средства для решающего технологического и финансового прорыва. Полученных ранее знаний сталинистов хватило на два года. В период с 1972 по 1982 г. не оказалось ни одного хозяйственного года, который не был бы хуже предыдущего. Страна катилась вниз, постепенно проедая социальные фонды, накопленные в годы сталинизма. Даже благоприятная нефтяная конъюнктура в эти годы не была им опорой - в целях приостановки экономического сползания вниз. Передать национальные-ограниченные-ресурсы в руки компетентных людей феодальное общество принципиально не может. Для того чтобы выправить положение, Брежнев должен был заменить хрущёвских "назначенцев" сталинистами. На это брежневцы не пошли. Многие вещи были буквально очевидны: Брежнев имел в личной коллекции все выпуски легковых машин "Мерседес", но он даже пальцем не шевельнул, чтобы советская "Волга" имела хотя бы десятую долю достоинств "Мерседеса". Главным вопросом было "Кем заменить руководство Горьковского автозавода?" Надо было или выдвигать сталинистов, или привлекать иностранных специалистов из того же концерна "Мерседес-Бенц". Оба варианта означали обнищание хрущевско-брежневских феодалов на Горьковском автозаводе. Получалось так, что высшая партийная власть по отношению к хозяйственной власти, даже среднего уровня, беспомощна. Так начался процесс, который завершился при Горбачёве. Теперь партийный авторитет ничтожно мало значит по сравнению с государственно-хозяйственным авторитетом. Появился новый термин "крепкий хозяйственник", который актуален до сих пор. В завершение этого процесса Горбачёв с пренебрежением отнёсся к репутации и должности Генерального Секретаря КПСС - ибо он должен был стать президентом СССР. Основная часть сегодняшней разработки. Поскольку теперь интеллигенция не считает марксизм своей идеологией, возникает вопрос, что за идеологию эта "прослойка" теперь исповедует. Отметим особо, что сталинские "назначенцы" как по происхождению, так и по механике выдвижения ничем не отличались от хрущевских выдвиженцев. Их преимущество было в другом. В ходе Великой Отечественной войны большинство неудачных "выдвиженцев" оскандалилось и ушло. Войну надо было выиграть, поэтому нехотя пришлось потесниться. Остаточная сталинская интеллигенция, например генералитет, была верифицирована (испытана) военными действиями. Наоборот, хрущевско-брежневские "назначенцы" потесниться никак не хотели и предпочли отказаться скорее от коммунистической идеологии, нежели от кормушки. Возникает вопрос: какое впечатление это произвело на идеологов интеллигенции? Трагедия заключается в том, что формирование новой интеллигентской идеологии еще не завершено, и на это есть объективные причины. Главная причина-неприемлемость насилия как формы общественной деятельности, ибо насилие, даже с благородными целями, есть сталинизм. Есть немалые резервы и для переобучения, например, российские руководители могут вести переаттестацию кадров с высшим образованием, вводя новый экзамен по финансовой грамотности как обязательный экзамен для всех. Было время, когда получившие вузовскую подготовку специалисты не могли получить диплом без экзамена по марксизму-ленинизму, а аспиранты обязаны были сдавать экзамены по философии. Теперь место идеологических дисциплин должны занимать подготовка по предпринимательскому риску. Всё это приведёт к тому, что финансовая грамотность российских инженеров заставит почувствовать необходимость сверх прорывных технологий. При условии решения проблемы финансовой грамотности население на уровне обыденного сознания будет в курсе ситуации во всём мире. Только в таких условиях будут созданы предпосылки победы в информационной войне с Западом.. Возрождение социал-демократических идей, безусловно, обеспечивается отвращением ко всякому насилию в политической деятельности: все понимают, что насилием раньше решались проблемы, такие например, как устранение скандально некомпетентных руководителей. При отказе от насилия необходима другая система решения тех же социальных проблем. В качестве таковых могут служить первичные организации ( предприятия, района, города) политических партий социал-демократической ориентации. Надо полагать, что наиболее ценная часть отечественных интеллигентов-информогенов охотно примет участие в этом. Однако ренессанс социал-демократических идей продолжает оставаться проблематичным, т.к. сама социал-демократическая идеология возможна как система компромисса между отечественным фондодержателями и трудящимися. Но в этом компромиссе пока нет необходимости, т.к. не работает отечественная промышленность: руководители производств держат в повиновении рабочих, главным образом, из-за страха последних перед безработицей. Вот почему этот ренессанс находится в стадии формирования, и наш долг способствовать успешному его завершению.

М. Елфимов А. Арустамян</pre>

--
http://melfimov.narod.ru/