Геннадий Гудков не видит рабочих

ГЕННАДИЙ ГУДКОВ НЕ ВИДИТ РАБОЧИЙ КЛАСС

(Размышления писателя)

В этот раз «марш миллионов» шёл от Пушкинской площади двумя потоками вдоль бульвара, слившись потом в один мощный поток у проспекта Академика Сахарова. Внимание большей части корреспондентов в этот раз было приковано к колонне, шедшей по левой стороне бульвара. Объяснялось это тем, что в голове её, в первых рядах шёл Геннадий Гудков. Интерес средств массовой информации именно к этому человеку был понятен, ибо буквально предыдущим днём он был лишён мандата депутата Государственной думы.

По правой стороне бульвара, поддерживая ведущий колонну лозунг, шёл Борис Немцов. Я шёл в левой колонне, и мы рассуждали с идущими рядом, почему либералы присоединились к левому маршу. Ну да, неделю назад на форуме левых сил обсуждался вопрос отмежевания от либералов, но там же предлагалось принимать участие в совместных с ними акциях протеста, если они преследуют те же цели выражения негодования по поводу бесправия народа во время выборов, роста цен, тарифов ЖКХ, преступности и ухудшения других условий жизни населения страны. Что ж, мне интересно было узнать, насколько цели участников «марша миллионов» совпадали.

В многотысячных рядах шли студенты вузов, члены профсоюза «Учитель», либералы, националисты, анархисты, РКСМ, коммунисты, члены новых партий, таких как РОТ ФРОНТ и «5 Декабря» и даже представители социалистического движения Казахстана. Звучали лозунги: «Нет реформам образования!», имея в виду реформы, разрушающие наше образование, идущие ему во вред, «Феодализм и наука не совместимы!», «Власть миллионам, а не миллионерам!», «Мы здесь власть!», «Долой полицейское государство!» и многие другие.

Улучив момент, когда Геннадий Гудков оказался почти свободен от окружения, подхожу к нему и задаю вопросы. Прежде всего, интересуюсь его мнением, есть ли в Госдуме депутаты, не занимающиеся коммерческой деятельностью, а такие наверняка есть, и почему в таком случае лишили мандата только его.

Геннадий Владимирович ответил, что процентов семьдесят депутатов вовлечены в коммерческую деятельность, но это не запрещено законом о статусе депутата. Однако в случае с Гудковым этот факт был использован лишь как предлог для исключения его из числа депутатов.

- А что, - спрашиваю, - вы собираетесь делать в том случае, если в результате протестных акций удастся убрать нынешнее руководство страной? Кого можно поставить во главе?

Ответ не замедлил себя ждать.

- Мы создадим коалиционное правительство. Оно примет решение. Проведём новые выборы. Это будет парламентская республика.

А разве сейчас наше правительство нельзя назвать коалиционным? Разве в парламенте нет нескольких партий?

Я вспоминаю о том, что в правой колонне идёт Борис Немцов и интересуюсь у Гудкова, не боится ли он того, что во время новых выборов Немцов, используя большие деньги, победит и сам станет во главе, не спрашивая народ.

- У Бори нет уже денег, - спокойно возражает Гудков.

Я на самом деле не знаю, сколько денег у Немцова, но уверен, что, когда дело дойдёт до избрания конкретных кандидатур, то из-за рубежа польются новые крупные суммы на выборы того, кто им больше нужен, а Немцов, скорее всего, будет востребован ими, но об этом пока молчу и продолжаю тему в ином ключе:

- Вы говорите о выборах.

Не считаете ли, что нам нужны Советы?

- Советы, парламент - какая разница?

Мне разница очевидна и потому возражаю Гудкову, говоря о том, что на Руси никогда прежде не было парламентов. Традиционно у нас были народные советы или вече. А парламент - это совсем другое.

Геннадий Гудков недовольно морщится, упоминая диктатуру и авторитаризм. Опять не соглашаюсь, поскольку диктатура может быть и при парламентаризме, как, скажем, это существует в наше время, когда того же Гудкова отстранили от парламента диктатом фактически одной партии «Единой России» и примкнувшей к ней ЛДПР, но задаю следующий вопрос:

- В один из критических моментов семнадцатого года, когда В.И. Ленин почувствовал, что может оказаться в меньшинстве, он сказал, что в случае взятия власти оппозиционной большевикам стороной, они пойдут к матросам. Так вот нет ли сегодня необходимости оппозиционному левому фронту пойти не к матросам, а к рабочим?

- А где сейчас рабочие? - удивился Гудков. - Их сейчас практически нет

Такой ответ меня очень удивил. Прямо за спиной Гудкова со своими знамёнами шли демонстранты Российского объединённого трудового фронта. Разумеется, этот фронт объединяет не только рабочих, но трудящихся вообще. Однако, насколько известно из статистики, более половины трудящегося населения нашей страны относится к рабочему классу и по-прежнему представляет из себя внушительную силу. Не случайно же президент России Владимир Путин заигрывает сегодня именно с рабочими, делая всё, чтобы получить у них поддержку. Впрочем, он заигрывает и с другими слоями населения, ныряя в море за древними амфорами, управляя самолётами, кораблями, автомобилями, мотоциклами, летая впереди журавлиной стаи.

Мы хорошо знаем, что в перестроечный горбачёвский период и затем в ельцинское постперестроечное время прекратили своё существование тысячи промышленных предприятий страны. Не для того ли и делалось это, чтобы сократить свой собственный рабочий класс, чтобы превратить большую часть населения в торгашей и частных собственников? Да, стали иногда строить новые более доходные для капиталистов заводы и фабрики, однако мы до сего времени не вышли по уровню промышленного производства даже на уровень 1990 года. И тем не менее работников, занятых физическим трудом в стране сегодня не менее тридцати миллионов. Как же можно этого не видеть? Как же можно отстраняться от них, не учитывать их нужды, не привлекать их на борьбу за свои же собственные интересы?

Один из ответов на эти вопросы я неожиданно услышал, как только начался митинг. Ведущий его предоставил первое слово депутату Государственной думы от фракции «Справедливая Россия» Илье Пономарёву. Начал он свою речь поразившими меня словами:

- Нас хотят разъединить, вбивая клин между богатыми и бедными, либералами и коммунистами, между разными национальностями. Но мы все сегодня здесь вместе: либералы, анархисты, националисты. Мы едины. Нас хотят разделить, но мы вместе!

Митингующие на площади ликовали. Все вместе и нас не победить. И тут я понял Геннадия Гудкова. Для него, как и для многих руководителей пришедших сюда партий, союзов, движений, главное не в том, что они принесут народу, не в том, станет ли трудовому народу легче, а в том, чтобы вместе смести ту власть, что есть, и заменить её своей собственной. Потому они и не видят рабочих рядом. Потому и не понимают, что не могут быть вместе богатые, а их в стране не более десяти процентов, и бедные, среди которых к нищим можно отнести чуть ли не пятьдесят процентов. Каким образом они могут быть вместе, если их разделяет огромная пропасть? Рабочий человек зарабатывает себе на жизнь потом и кровью, тогда как богатый получил своё состояние в России путём обмана, грабежа, а порой и разбоя. О каком единении может идти здесь речь?