Ложная память: как пудрят нам мозги

      

М.Калашников первым стал бить тревогу: нам подменяют память! Нам внушают, что мы жили в том, в чем мы никогда не жили, и видели то, чего мы никогда не видели. Из нас, последнего поколения Совдепа, пытаются изготовить загипнотизированных фантомных «очевидцев», чью память сперва ампутировали, а потом подменили голливудской постановочной записью. Вот ещё один такой факт в копилку Максима Калашникова, а так же посильные размышления – как «колоть» таких лжесвидетелей…

«Ни на небе, на земле, жил старик в одном селе». Так можно было бы начать эпическую историю из цикла антисоветских баек, которыми потчует своих доверчивых и необразованных читателей печально известный А.Никонов. Потому что имена героев сей баллады остались, как водится, неизвестными. Равно как и место действия. По законам мифологии «действие мифа разворачивается сразу везде и нигде». Так и тут.

«Дед (я как-то даже и не спросил его имени, хоть общались неделю) поведал мне несколько своих семейных историй, вот одна из них: Мы жили на Украине в маленьком селе. Мой батя, царство ему небесное, всю войну прошел, все четыре года в танке провоевал».
Ни имени, ни географических указателей, ни воинской части, ни даже фронта, где воевал. Везде и нигде. Украина… Поди ищи ветра в таврическом поле…
«…Пацаны мне очень тогда завидовали – папка живой, с немецким аккордеоном, сам весь в медалях, орденах, да еще и с руками и ногами целыми. Тогда это была большая редкость. Правда, лысый весь и рот стал маленький и круглый - голова в танке малость подгорела, но глаза целые и сам здоров как бык.
Работал наш батя трактористом в колхозе, жили голодно, но дружно, не жаловались. Все было бы хорошо, только в 52-м понаоткрывали вокруг нас угольных шахт и стали на них зазывать добровольцев-комсомольцев. Добровольцы кончились, так и не начавшись, но задание партии выполнять нужно и тогда начали, хочешь - не хочешь, грести всех подряд.
Причем во время работы не забирали, что бы слухов не было, наверное, гребли только по вечерам. Сидит человек в хате, никого не трогает, а тут раз – здрасте. Явились агитаторы с милицией.
Забирали всех мужиков от восемнадцати до пятидесяти. (Всех! От 18 до 50! А в колхозе уже никому работать не надо? Определилась бы как-то демшиза - то у неё "колхозное рабство", то ни одного "раба" в этом рабстве не оставляют! - Н.В.) Пишешь заявление добровольца, котомку в зубы и на шахту в «бой за уголек». Не хочешь писать сразу, так сначала почки отобьют, после тут же напишешь…
Батя наш очень не хотел на те шахты.
В хате под полом выковырял себе место, величиной поменьше гроба, и как только собака вечером залает, быстро хватал документы, надевал пиджак с медалями, крестился и влезал под пол. Сверху закрывался доской и каждый из нас, детей, умел быстро накрывать ковриком отцовский схрон. Даже трехлетняя сестра. Ну, вообще не заметно. Бывало, ворвутся в дом, и давай папу шукать. Все переворачивали, вначале искали отца, потом уж его документы, награды, костюм (Костюм-то им зачем? Или нашли бы – с собой унесли вместо бати?! Определился бы автор, разбойники пришли или вербовщики – Н.В.)
Мама говорила, что мол, вот только перед вашим приходом муж собрался, взял паспорт, медали и уехал в город, зачем, не знаю.
Товарищи агитаторы ругались, плевались и уходили, может на неделю, может на месяц…
А папа вылезал из своего гроба, все лицо в слезах. И так до следующего лая собаки.Мама его жалела.Конечно, обидно – жизни не щадил, четыре года за Родину отвоевал, оставьте уже мужика в покое, пускай в своем колхозе землю пашет, так нет же…
Однажды, все же нашли. Вытащили, вывели на двор и так отдубасили… до сих пор в ушах стоит его крик (естественно – днем не трогали, слухов боялись, а ночью во дворе орать давали так, что всё село слышало – Н.В.). На шахте отец проработал недолго, пару месяцев всего. Их бригаду там привалило. Многих поубивало, а бате ноги отрезали выше колен…»
 
Такие вот ужасы происходили в СССР, по законам мифа «ВЕЗДЕ И НИГДЕ». Потому что не было этого. Саморазоблачающее враньё. Высосанная из пальца страшилка, входящая в противоречие не только с исторической реальностью, но и с другими антисоветскими мифами. 
 
Вначале видно, что автор перепутал советские шахты с ельцинскими. Это на ельцинские никто идти не хотел, потому что голодом морили. В советское время, не дадут соврать те, кто там вместе со мной и до меня жил – шахтеры были элитой общества, зарабатывали как космонавты, пользовались всеми льготами и привилегиями и небывалым почетом. Туда рвались, туда было не устроиться, как сегодня в банк. 
 
Высоцкий для вас достойный свидетель, господа демократы? Что он спел про шахтеров, как нечто само собой разумеющееся: «Да, мы бываем в крупном барыше…» Если бы руководство шахт могло бы загнать туда силой – кто и зачем  заманивал бы туда длинным рублем, «крупным барышом», столь очевидным для Высоцкого и его слушателей?!
 
Вообразите, я вам расскажу такую байку: "Понастроили вокруг нас коммерческих банков, и стали зазывать персонал; а добровольцев нет! Стали людей в банк силой хватать, и в офис затаскивать, на кресло финансового брокера с окладом в 4 раза выше среднего усаживать…» Поверите вы мне? Точно так же никто из живших в СССР не поверит насчет угольных шахт. Рвались туда, а не оттуда. Добровольцев было пруд пруди.
Тем более рядом с домом. Тем более, если село, и  «голодно живут». 
 
Но допустим, в СССР силком волокли и на золотые прииски, и на дегустацию крымских вин, и в квартиры бесплатные силком заталкивали. Пусть, раз социальная революция, примем на веру. Однако вот чего я совершенно не понимаю, так это вопиющее несоответствие в мифе: власть советская предстает одновременно крайне нахальной и крайне деликатной: «Причем во время работы не забирали, что бы слухов не было, наверное, гребли только по вечерам». То есть по вечерам слухов не будет, конечно – при том, что врываются в дома, тащут людей, и не в Бабий яр, а на шахты, откуда человек, пардон, возвращается! А вот на работе нельзя: неудобно, неделикатно подойти к трактористу на базе и поговорить насчет добровольчества. Вдруг слухи-то поползут! Ложь в тексте категорически перечеркивает саму себя.
 
Опять же, давайте с вами поймем: по легенде брали "всех" - то есть из каждой семьи. Каких слухов в таком случае опасаться, и кто мог этими слухами кого-то удивить?! Да и на рабочих местах смешно деликатничать - раз уж всех берут, чего бы не оптом, сразу, побригадно?! Не дает ответа автор...
 
Если советская власть что и делала, то делала только на работе. Там удобнее – ловить не надо. Нарушение законности куда меньше – чем в дом ночью врываться. Там и свидетелей меньше – тут-то каждая семья свидетель безобразнейшей сцены, а на работе – только начальник один свидетель за всю бригаду. Поэтому, если бы вышеописанные события имели место быть – они могли быть ТОЛЬКО в рабочее время и только на рабочем месте человека. Не могла столь зверская власть, которую нарисовал мифотворец, быть до 18.00 столь деликатной, чтобы не воспользоваться удобным для себя случаем поймать сразу многих, без свидетелей и средь бела дня.
Но и это не главное. Согласно мифу власть РАЗ ЗА РАЗОМ не находит ночью мужчину в доме. Раз за разом жена говорит, что не знает – куда ушел муж на ночь глядя. Раз за разом он с утра появляется на работе. А по легенде речь идет об Украине в 1952 году. То есть украинские националистические банды ещё действовали в ту пору, если помните историю. Могла ли милиция вкупе с партийными агитаторами раз за разом плевать на вышеперечисленные факты, и дежурно посещать данный дом только раз в месяц для поимки раба-шахтера?
Воскресите самого Солженицына – он вам скажет, что это немыслимо. Любой антисталинист подтвердит, что при таких обстоятельствах на мужика было бы заведено дело, он попал бы под слежку, он пошел бы по политической статье, и не на шахту, а куда дальше. Уж кто-кто, а сталинская милиция начала бы отрабатывать все связи многократно ночью пропадающего без вести мужика – на Украине-то! В 1952 году-то! А мужика утром никто даже на работе не спросил – ты где вечером-то был, навещали мы тебя, куда шныряешь?
Но в мифе советская власть звереет только после 6 вечера, а до 18.00 она настолько деликатна, что ни разу не провела даже беседы на предмет МНОГОКРАТНЫХ ТАИНСТВЕННЫХ ИСЧЕЗНОВЕНИЙ мужика ночью в краю, где ещё шла партизанская и диверсионная война…
И на такой вот лаже растут наши дети, не помнящие СССР, и убежденные, что там так все и было! Почему разоблачитель, уже в наши дни, когда это не только разрешено, но и поощряется, не спросил имени рассказчика? Села? Района? Области? А вот год (1952) – не забыл спросить! 
 
Детали мифа пронизаны слабоумным сентиментализмом. Все проиграно так, чтобы люди слезу пустили, при этом нагромождение «слезливых» обстоятельств просто абсурдно, чего автор в упор не понимает:
 
«В хате под полом выковырял себе место, величиной поменьше гроба, и как только собака вечером залает, быстро хватал документы, надевал пиджак с медалями, крестился и влезал под пол. Сверху закрывался доской и каждый из нас, детей, умел быстро накрывать ковриком отцовский схрон. Даже трехлетняя сестра».
 
Давайте детально. Почему это схрон «меньше гроба»? Что, за месяцы своих пряток мужик не мог нормальный погреб отрыть? Деревенский-то фронтовик-крепыш? Мог, конечно. Но тогда не так жалко было бы. Не так сопливо. А вот «меньше гроба» - для слабоумных жалобливых людей очень поразительно. Мол, даже гроба бедняге не выделили, и того меньше! А можно ли влезть в пространство «меньше гроба»?
 
В доме трехлетняя сестра. Она в истории тоже для слез – мол, маленький ребенок и такие страдания! Но на деле любой опер в два счета вытряхнул бы из трехлетнего ребенка информацию – где папка. Тем более, что она знала, и сама папку ковриком закрывала. 
 
Теперь ещё круче бред: за мужиком идут звери-нелюди. Лает собака. Мужик хватает документы, пиджак с медалями – и лезет под пол с ними. А чего же фортепьяно с собой не потащил? Нахрена ему в погребе документы и пиджак с медалями? Если уж на то пошло, то их можно было спрятать отдельно, и понадежней и поумнее, и чтобы не дергаться за ними каждый раз. Любой нормальный человек в таких обстоятельствах так бы и сделал. Документы в одном месте, медали в другом, сам в третьем. Но нашему герою мифа без документов и медалей в погребе лежать скучно было.
 
Пора бы и нам заскучать при пересказе бреда скрытых садистов, выдумывающих о нашем (не чьем-то там, а нашем, хорошо нам памятном) прошлом какие-то изуверские «байки из склепа». 
Помню, как мой знакомый, настоящий русский интеллигент, после просмотра фильма «Груз 200» чуть не со слезами меня спрашивал:
-Слушай! Ну я там жил! Ну ты там жил! Мы все там жили! Разве там такое могло быть?! Ну, скажи, ты хоть раз о чем-нибудь отдаленно-подобном слышал? С чем-то схожим сталкивался?
Не видел, не слышал и не сталкивался. Но я плакать не буду. Потому что враньё это отражает вовсе не советские реалии (тоже далеко не во всем идеальные) а мрачный внутренний мир их сочинителей-психопатов