Атаман Платов в войне 1812 года

«Атаман мертвецки пьян»

Кстати о пленных: отечественные описатели войны 1812 года, с придыханием говоря о «народной войне», стараются не афишировать, что русские крестьяне подвергали пленных французских солдат жесточайшим пыткам и истязаниям. Причём зверства эти творились вовсе не обязательно в ответ на французские бесчинства, также порой имевшие место. Пленных живьём варили в кипятке, живыми закапывали в землю, живьём же сжигали, обмотав тела соломой или облив чем-то горючим, насаживали на кол, закалывали вилами, рубили на куски косами и топорами, топили. Раненых французских солдат крестьяне-«партизаны» в лучшем случае сразу добивали. – Кому нужна была правда о такой народной войне и таком народе?!.
А вот партизаны-армейцы вели себя пристойно, за исключением, пожалуй, лишь Фигнера: сей известный партизан из-за своих беспрецедентно жестоких расправ над безоружными пленными имел у сослуживцев репутацию душевнобольного и чудовищного садиста. 
Впрочем, донские казаки, немало отличившиеся в боях, уже во второй половине войны тоже «достойно» показали себя ещё и в расправах с пленными. А уж по части мародёрства казакам просто не было равных: этого занятия не гнушался, например, знаменитый казачий генерал Иловайский, наложивший лапу, в частности, на отбитый у французов транспорт с награбленными церковными ценностями – отправил его к себе на Дон. Мародёрствовали казаки и в русских деревнях, неисчислимыми обозами перегоняя награбленное в донские станицы.

В своих записках Бенкендорф писал, что казачий лагерь обычно «походил на воровской притон». А генерал Ермолов позже с горечью бросил, что «атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда». Ещё Ермолов написал, как во время двух решающих сражений, Шевардинского и Бородинского, атаман Платов был… мертвецки пьян! Шокированный Кутузов сказал тогда Ермолову, что «в первый раз видит полного генерала без чувств пьяного». И это весьма дорого обошлось русской армии: поскольку пан-атаман Матвей Иванович Платов в день генерального сражения был пьян, гусары, как рапортовал Кутузов государю, понесли огромные потери и не могли «что-либо предпринять, потому что казаки… так сказать, не действовали». Но ведь и про пьяного Платова, и про казаков-мародёров в наших учебниках ни словечка, а уж как глухо на сей счет молчат казённые патриоты...
Два столетия минуло уже после этой войны, но всё ещё нельзя считать, что она исследована всеобъемлюще полно и объективно, хотя о закрытости, например, архивных материалов говорить уже не приходится. Проблема, похоже, в традиционном у нас заидеологизированном подходе даже к событиям, давно уже канувшим в Лету. Так было и при царях, и при генсеках и повторяется при президентах. Только ведь история не бывает хорошей или плохой – она уже состоялась, её нельзя изменить, можно лишь исследовать, приняв такой, какая она есть. Без идеологии. Без пропагандистских фантиков. Хотя бы – об исторических событиях периода войны 1812 года.