Этнос — Нация — Раса

В последние годы очень остро встал вопрос о стабильности и неконфликтогенности федераций. Почему одни федерации распадаются, как только исчезает полутоталитарный режим, и почему при этом в них не прекращаются конфликты даже после распада (СССР, СФРЮ, ЧССР)? Почему в других федерациях, в целом весьма крепких, есть регионы нестабильности, чреватые сепаратизмом и даже кровавыми конфликтами (РФ, Испания, Канада, Бельгия, Индия, Нигерия до гражданской войны 1967-69 гг.)? Почему в остальных федерациях (а их большинство) нет проблемы сепаратизма в принципе, как, впрочем, и серьезных коллизий между центром и субъектами федерации, не говоря уже о возможности военных или экономических санкций (Швейцария, Малайзия, современная Нигерия, Коморы, ОАЭ; Австралия, Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Мексика, США; ФРГ и Австрия)?

Все дело в том, что федерации различаются по способу, основанию для выделения субъектов на мягкие, смешанные, жесткие. В мягких исходят из нормативного, этатистского понимания нации и поэтому не связывают этнос с государственностью и в итоге не имеют конфликтов этногосударственного, сепаратистского свойства. В жестких — все наоборот и потому они стабильны лишь в тоталитарном государстве, сводящем этногосударственность к проформе. В смешанных же по этнолингвистическому принципу выделена лишь часть субъектов, которые и становятся регионом нестабильности. Обо всем этом мы уже писали (См. Мягкие и жесткие структуры // Ноосфера – №1 1995 год). Здесь же мы хотим рассмотреть методологические основания этногосударственности и конфликтогенности.

Материализм исходит из приоритета экономических интересов и очевидно, что они и стоят за любыми сепаратистскими и этногосударственными теориями. Но немалой силой обладают и сами идеологии, особенно когда они считаются общим местом и не встречают критики. Так, у нас десятилетиями целенаправленно забивают людям голову якобы принятым в мире принципом "Дадим каждому этносу по государству" и в результате появляются дополнительные "обоснования" для конфликтов, они приобретают массовость и ожесточенность. И действительно, если б люди знали, что татары — не нация и у них нет никакого права на государственность, что русские — не нация и называть Россию славянской — преступление против россиян; если б осознали, что суверенитет — полная противоположность тому, что нам внушают, то как бы они обосновывали свою человеконенавистническую идеологию?

Поэтому, чтобы договориться в принципе, сначала стоит условиться об общих понятиях:

1. Рассмотрим для начала эволюцию такого базового понятия, как "НАЦИЯ", поскольку из него вытекают все недоразумения:

а) В ДОИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ — рабовладельческом (античное время) и феодальном (Средние века) — преобладало ЭТНИЧЕСКОЕ понимание нации. Почему? Одной из главных общественных (и, в какой-то мере, государственной) СКРЕП, наряду с религиозной (идеологической), была ЭТНИЧЕСКАЯ. Но уже в феодальном к этническому смыслу добавилось ЦЕХОВОЕ, сословное, т.е. под нацией подразумевались, наряду с этносами, разные категории горожан (студенты, купцы, ремесленники и т.п.).

б) В ИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ в трактовке нации произошла революция: с Великой Французской революции 1789 г. и Американской 1776 г. сначала во французском и английском языках и госправе Франции и США, а затем и в языках иных буржуазных стран и в международном праве утвердилось и стало НОРМАТИВНЫМ ЭТАТИСТСКОЕ значение. Нация, как определяет новый словарь американского языка Уэбстера, это "люди, объединенные одним правительством, одной страной". Это понимание исходит из принятой ныне всем миром концепции народного суверенитета Ж.-Ж.Руссо, по которой население становится нацией, только когда подданные осознают себя гражданами. Нужно было комплексное понятие, объединяющее всех горожан-граждан, всех тех, кто стоял за ликвидацию сословий, за юридическое и политическое равенство. И его нашли. ВСЕ ОНИ — НАЦИЯ.

Ну, представьте себе, что в США "коренной" "нацией" признали бы индейцев (кстати, каких: делаваров или могикан?)! От чьего имени тогда была бы провозглашена независимость США, чье право на самоопределение было бы реализовано, а кто был бы лишен этого права. Конечно, не сразу и не всех признали гражданами, нацией. Но уже весь ХХ век нация почти во всех развитых странах охватывает абсолютно ВСЕ население.

в) Но вступление разных стран в индустриальное общество не было одновременным. Поэтому к началу ХХ века в русском и немецком языках и в 3 отсталых полуфеодальных империях-деспотиях, где эти языки царствовали, а ГРАЖДАН не было, сохранилось два понимания — и этническое, и этатистское, о чем свидетельствует, например, "амбивалентное" определение нации в дореволюционном словаре Павленкова (1910 г.).

г) ПОСЛЕДСТВИЯ этого были весьма неприятны. В РОССИИ и ГЕРМАНИИ соответственно Сталин и Гитлер для достижения своей цели: divide and rule — использовали лишь этнический смысл, наложив прямой запрет на упоминание этатистского (это вполне возможно; так, к примеру, в Испании имеется противоположный запрет). Это позволило им заняться этногосударствостроительством, трактуя ПРАВО НАЦИИ на самоопределение как право этносов на государственность. В Германии лишь немцы были объявлены полноправными гражданами. Более того, любая земля (вплоть до Сербии и Намибии), где жили немцы, должна быть включена в Фатерлянд. В СССР ряду этносов нарезали по "государственности", лишив "некоренных" и диаспору прав на ее учреждение и ряда иных прав. "Государственности" также обладали разным набором прав. Очевидно, что сталинско-гитлеровская трактовка нации, ведущая к неравноправию, сама порождала будущий конфликт.

Но до сих пор главную причину всех конфликтов и войн на территории бывшего СССР обходят практически все современные словари, пресса, политики и такие "спецы" по национальному вопросу, как Старовойтова, Шахрай. Что уж говорить об обывателях и активистах нацдвижений! Все мы убеждены, что татары имеют право на государственность, и удивляемся, почему русские отвергают это право для себя.

Но будет неверным не упомянуть, что на уровне подсознания сохранилось, незаметное для нас, но употребляемое всеми ЭТАТИСТСКОЕ понимание нации. Сталин не смог убрать кальки, во-первых, из "Капитала" (НАЦИОНАЛЬНЫЕ: доход, богатство, валюта, национализация), во-вторых, с иностранных языков (Лига Наций, "Объединенные Нации" и ООН, НАЦИОНАЛЬНЫЕ: парк, заповедник, библиотека, банк, NHL, NBA). Давайте вдумаемся, что национального (в привычном для нас смысле) в этих понятиях.

Тем же непринятым в мире путем пошла и АВСТРО-ВЕНГРИЯ, не прислушавшись к своим социал-демократам, к их теории культурно-национальной (персональной или экстерриториальной) автономии. В итоге лидеры этногосударственных движений Венгрии, Чехословакии и других областей Австро-Венгерской империи создали "собственные" государства, "решив" тем самым этническую проблему. Они на радостях отметили День независимости, а поутру они проснулись от громких криков за окнами. Выглянули и с удивлением обнаружили брошенные ими вчера лозунги этногосударственности в руках демонстрирующих людей в иной этнической одежде.

Оказывается, в новых государствах возникли и новые этнические меньшинства, на том же основания требующие для себя государственности (венгры в Румынии и наоборот и т.д.). Проблема не исчезла, а лишь спустилась на этаж ниже и ее "решение" стало более ожесточенным, что было одной из предпосылок формирования на этой территории фашистских режимов и развязывания 2-й мировой войны.

д) После 2-й мировой войны АФРИКА, АЗИЯ, а до этого и ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА, учитывая самоубийственный опыт этногосударственности, пошли не по этому "трехимперскому" пути, а по дороге, проторенной развитыми странами и — там, где удалось уклониться от отождествления этноса с нацией — счастливо избежали "балканизации" и кровавых конфликтов. Попытки этногосстроительства в Нигерии, Чаде, Индии, Танзании и т.д. пресекаются решительно.

е) В ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ (ИНФОРМАЦИОННОМ) ОБЩЕСТВЕ скрепой является информация. Это позволяет индивидуальному, наконец, восторжествовать над социальным. Человек может и должен стать важнее Социума: этноса; населения города; населения страны (нации). Поэтому там свои этнические интересы человек будет удовлетворять ПОМИМО государства. Что же касается НАЦИОНАЛЬНЫХ (т.е. государственных) интересов, то пока ВСЕ СТРАНЫ мира не перейдут на постиндустриальную стадию. Такие интересы будет защищать государство как общий орган. Потому и полный постиндустриализм в одной или группе стран невозможен. И в понятии нации (как совокупности всех граждан) каждая страна еще будет нуждаться довольно долго.

2. Эволюция РАСОВОЙ теории интересует нас не только в аспекте отношения к межрасовому смешению, но и в вопросе путаницы, смешивании нации с расой. После введения Бернье в 1684г. трактовки расы в современном смысле следующий большой шаг в теории рас сделал Деникер, в 1900 г. предложивший принятую ныне классификацию рас на три большие и множество малых. Расизм расово-антропологической школы Ж.Гобино (См. его труд "О неравенстве человеческих рас") был убедительно разбит его учителем и начальником А.Токвилем. Современная генетика добавила дополнительные аргументы противникам расизма.

Ныне часто под словом "RACE" понимаются малая раса или малый суперэтнос, вплоть до этноса. Вот что говорит по этому поводу толковый оксфордский словарь современного английского языка А.С.Хорнби, 1984 года издания: Race — group of people having a common culture, history or language: the German race. (Раса — группа людей, имеющих общую культуру, историю или язык: германская раса). Очевидно, русское слово "нация" никак не может переводиться словом "nation". Оно, как считает А.Мальцев, должно переводиться словом "race". И хотя словарь Уэбстера смешивает понятие "nation" и "race", однако, представляется, что это устаревающий взгляд, и европеец вряд ли поддержит "право расы на самоопределение" в ущерб такому праву для народа. (См Ноосфера №1 и №3 за 1993 год.)

3. Эволюция самой теории ФЕДЕРАЛИЗМА тоже была весьма сложной. А.Гамильтон называл единственным критерием федерации в отличие от конфедерации отказ от права сецессии. Неважно, насколько жесткие отношения между центром и периферией, но если возможно выйти из этого государства, то все связи и директивы условны, т.к. можно отказаться их выполнять, просто выйдя из состава страны, уже и не являющейся собственно государством.

Нынешнее определение федерации, даваемое в большинстве словарей, ведет к фиктивной государственности под видом конгруэнтного "законотворчества". Но появились новые определения, больше соответствующие современному мягкому федерализму. Так, Эдвард УОКЕР в статье "Формирование взаимоотношений центра и регионов в новой России" (Designing Center-Region Relations in the new Russia by Edward W. Walker (EECR, Vol.4, No.1 Winter 1995) //Конституционное право: восточноевропейское обозрение. Ежеквартальник Чикагского Университета.-1995-No1(10)-С.14-19) дает оценку как ФЕДЕРАТИВНОГО характера Конституции РФ, так и реальных взаимоотношений центра и регионов в России. Он так определяет понятие "ФЕДЕРАЦИИ" (См.С.15). Уокер пишет: "Утверждение, что новая российская Конституция устанавливает унитарное государственное устройство, неверно. Во-первых, даже на Западе не существует единого представления о том, что такое "федерация". Однако, согласно наиболее распространенному определению, "федерация" — это такой тип государственного устройства, при котором федеральные и региональные органы власти имеют защищаемые Конституцией четко разграниченные полномочия (даже если у страны "неписаная", как в Великобритании, конституция). Однако четкую границу между унитарным и федеративным государством, как и между федеративным и конфедеративным, провести довольно сложно. Существует очень много государств, которые по конституции являются унитарными, а на деле весьма похожи на федеративные. В современном Китае, например, распределение полномочий между органами власти аналогично российскому, с вытекающими отсюда проблемами, но степень децентрализации во многих отношениях выше, чем в США. Федерация многовариантна: принципы распределения полномочий между федеральными и региональными органами власти, количество субъектов федерации и их статус, а также многие другие ее характеристики могут существенно разниться.

Если российская Конституция выживет, и в дальнейшем текущая политика будет осуществляться в ее рамках, то закрепленное в ней государственное устройство, безусловно, следует квалифицировать как федеративное."

По-иному трактовали эти понятия большевики. Н.Ленин до 1917 года был против федераций, за унитарные и крупные полиэтнические государства без этногосударственностей внутри. Вместе с тем он, исходя из "права этноса на самоопределение" стоял за мелкие независимые этногосударства вовне России. И, поддерживая НАЦИОНАЛЬНО-освободительное движение, он всегда оговаривался, что "социализм выше". Ленин резко возражал против паллиатива (или выхода?), а именно против предложенной австрийскими социал-демократами экстерриториальной автономии.

После 1917 года взгляды Ленина изменились по всем указанным параметрам на прямо противоположные. Кроме того, он выдвинул идею превращений раздробленной тогда России в конфедерацию Союз ССР.

В последующий период правления Сталина-Хрущева-Брежнева (См. учебник "Теория государства и права") большевики внедрили в практику госстроительства принцип приоритета федеральных органов и решений, откровенно противоречащий принципам федерализма. Они ввели иерархичную этногосударственность внутри СССР; соединили в СССР элементы унитаризма, федерализма и конфедерализма; учредили три невиданные в мире типа федераций (СССР, РСФСР, ЗСФСР) с последующей отменой одного из них.

В ходе ПЕРЕСТРОЙКИ И ПОСТПЕРЕСТРОЙКИ "пионерами" в реформировании теории и практики федерализма оказались прибалты, быстро эволюционировавшие от идей реального федерализма к конфедерализму и от него к независимым этнорасистским государствам — иного варианта на этом пути нет.

В.А.БЕЛЯЕВ, зав. кафедрой социологии и политологии КГТУ (КАИ)