Похоже, предприниматели сворачивают производство, предвидя последствия вхождения в ВТО

У нас происходит торможение роста, а то и замедление роста. Рост инфляции будет обязательно, просто потому, что все мы помним, в 10-м году, когда была засуха, какие были безумные, неимоверные спекуляции. У нас экономика, которая отличается от стандартной двумя факторами. Во-первых, нет защищенности права собственности, во-вторых, у нас абсолютный произвол монополий.
Полная стенограмма здесь: http://delyagin.ru/articles/37355.html
Арсюхин:
- В эфире программа «Час Делягина». С нами Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации.
Делягин:
- Мы будем говорить на рутинную нормальную экономическую тему, которая хорошая. Но, к сожалению, у нас периодически происходят неприятные события, о которых нужно людей оповещать. У нас несколько дней назад, в ночь с 26-го на 27 июля, в Минеральных Водах пропали два правозащитника – Михаил Савостин и Дмитрий Чернов. Это члены движения, которое называется «Вече Минеральные Воды». Это объединение людей, с участием местных бизнесменов в том числе, которые выкладывают в интернет сообщения о злоупотреблениях властей, с которыми они сталкиваются. Они не бьют стекла, не устраивают массовых демонстраций. Они просто информируют людей о том, что не так делает власть. И эта информирование их допекло до такой степени, что после наводнения, которое тоже было в Минеральных Водах (не как в Крымске, а значительно меньше, там пострадало 1,5 сотни домов), но прокуратура уже установила, что к этому местные власти не были готовы. И они объявили голодовку с требованием отставки мэра.
Они оповестили об этом всех, кого было нужно. Поголодали два дня, и в ночь с 26-го на 27-е в офисе, где они были, отключили свет, после чего они волшебным образом оттуда исчезли. И вот сегодня уже 30-е, и внятной информации о том, что с ними, живы они, где они, нет. Это немножко неприятное событие, поэтому о такого рода событиях нужно ставить общество в известность, просто чтобы оно лучше понимало, по каким правилам оно живет на самом деле, и по каким законам.
Арсюхин:
- Михаил Геннадьевич, переходим к нашей основной теме – экономический рост: тревожное торможение. Когда я готовился к этому эфиру, я обратил внимание на одну странную вещь. С одной стороны, Минэкономразвития собирается повышать прогнозы темпов роста ВВП на этот год до 3,7% с нынешних 3,4%, уповая на то, что очень высокие темпы показал рост инвестиций с января по май (12%, вдвое больше, чем планировали). И очень хорошие, как они говорят, показатели дала торговля за этот же период (7,8% при годовом прогнозе 6,3%). В то же время господин Илларионов, бывший советник по экономике президента России, называет совсем другие цифры. И другие эксперты называют другие цифры. Что производство промышленности снизилось на 0,7%, ВПК аж на 18% просел и т.д. Михаил Геннадьевич, что все-таки у нас происходит, торможение или форсирование?
Делягин:
- У нас происходит торможение роста, а то и замедление роста. Но говорить о промышленном спаде на 0,7% - значит не уметь пользоваться статистикой. Для Илларионова, с моей точки зрения, это довольно характерно.
У нас действительно, по официальным данным, в июне промышленность сократилась по сравнению с маем на 0,6. Но простите, это сезонные колебания. Почти всегда в июне меньше производство, чем в мае. Это нормально. Нужно сравнивать с аналогичным периодом прошлого года. И здесь мы видим, что в первом квартале экономический рост 4,9%, а во втором только 3,9%. Да, это больше, чем в прошлом году, это хорошо. Но это все равно торможение. А с 1 июля вступают в силу новые факторы, которых раньше не было, в том числе присоединение в ВТО, большее давление со стороны, международная конкуренция, которая ведется на уничтожение. Соответственно, надеяться на то, что 3-4-й кварталы будут так же благополучны, как в прошлом году, уже не приходится.
Арсюхин:
- А как же все эти переходные периоды, которыми, как утверждают, экономика очень хорошо проложилась, вплоть до 18-го года?
Делягин:
- Вы знаете, переходными периодами хорошо проложились чиновники, а не экономика. Вот у нас 5-кратное снижение пошлин на свинину, например, у нас резкое снижение пошлин на ввоз подержанных грузовиков, автохлама так называемого. Это просто убийство наших конкурентоспособных предприятий типа «КамАЗа», да и белорусских тоже. Фирма «Отис» знаменитая, которая еще в Ленинграде создала совместное предприятие, начала производить лифты, обратилась с просьбой к нашему правительству одуматься. Потому что они сказали: нам будет невыгодно у вас производить эти лифты, мы их к вам будем завозить из Китая и из Европы. Даже такая вещь простая, как соки. Скажем, в Лебедяне есть знаменитая очень крупная фабрика, которая производит соки. Их купила PepsiCo. И в связи с присоединением к ВТО, насколько я могу судить, PepsiCo уверенно взяла курс на сворачивание производства, и там местные уже плачут, не знают, как быть, потому что это градообразующее предприятие.
Арсюхин:
- Они у «Вимм-Билль-Данн» купили, по-моему, года 1,5-2 назад. Но уже тогда говорили, что эта сделка на пользу не пойдет нашей промышленности.
Делягин:
- Вообще не нужно продавать чужим. В чем отличие глобального бизнеса от национального? Глобальный бизнес принимает решение об этом заводе по факторам, которые к вашей стране могут не иметь никакого отношения. Вот где-то там урожай каких-нибудь апельсинов, значит, там развертывается фабрика, а здесь она закрывается. Но в данном случае это, с моей точки зрения, связано в том числе с ВТО. Да, действительно, по большинству позиций у нас не в одну минуту падает топор, а это растягивается на 8 лет. Но когда вся политика государства направлена на то, чтобы никакой модернизации не было, когда деньги на модернизацию не выделяются, когда деньги на экономику выделяются в последнюю очередь, извините, это будет переходный период, за который никакой модернизации сделать не удастся.
Так что, к сожалению, ВТО это будет фактор, который будет подрывать нашу экономику. Судя по всему, промышленность уже реагирует заранее. Потому что в июне у нас 1,9% только экономический рост составил. Напомню, что в июне прошлого года 5,7%. Это минимальный темп экономического роста за все время после выхода из кризиса 2008-2009 годов.
Еще одна феерическая вещь. В июне впервые на 1,5% снизился грузооборот транспорта. Конечно, он снизился прежде всего в морском транспорте (на 17%). Речь идет не о том, что у нас меньше возят. Речь о том, что меньше возят нашими судами, и наш флот окончательно идет в утиль. И даже российские фирмы, которые возят грузы, они пользуются не нашим флагом, а чужим флагом, потому что такова позиция российского государства.
Арсюхин:
- Эти проблемы чужих флагов долго накапливались, мы давно про них знаем. И вдруг такой резкий статистический выплеск. Почему?
Делягин:
- Может быть, имеет место и ухудшение в том числе. Но, скажем, воздушные перевозки сократились на 9,3%, трубопроводный транспорт на 5%. Это понятно, потому что меньшие объемы экспорта. Но железнодорожный транспорт, который наиболее четко фиксируется, увеличил объем грузоперевозок в июне только на 1,1%. Это торможение. Это очень плохой показатель, очень опасный показатель. Свидетельствует о том, что российская экономика, в общем-то, тормозится достаточно сильно.
Что касается торговли, да, у нас замечательно все в торговле, у нас на 7% за первое полугодие увеличился розничный товарооборот. Даже реальные доходы населения, которые в прошлом году снижались, сейчас немного приподнялись. Но в прошлом году у нас в 1,5 раза снизилась норма сбережений населения. Если в 2010 году, еще не отойдя от кризиса, граждане России сберегали, по данным Минфина, 15% своих доходов, то в прошлом году только 10%.
Арсюхин:
- Наверное, их подталкивали к высокому сбережению те высокие ставки по депозитам, которые были сразу после кризиса, которые Центробанк вынудил банки опустить, вплоть до того, что сейчас даже ФАС взялась: почему вы не выполняете своих обещаний? А они не выполняют, потому что им ЦБ говорит: опустите.
Делягин:
- Это было все-таки раньше. И потом они все равно ниже инфляции, эти ставки. По крайней мере, они никогда не были выше реальной инфляции. Так что здесь дело не в том, что население вдруг перестало хотеть сберегать. Дело в том, что население стало жить хуже. На этом фоне с инвестициями все хорошо. В прошлом году они за первое полугодие выросли менее чем на 3%, сейчас более чем на 10%. Это замечательная статистика. Но они тоже тормозятся. В июне меньше 5% рост. И потом инвестиции у нас в очень большой степени связаны с переходом собственности из рук в руки, а не с тем, что где-то что-то новое построили.
Да, строят нового достаточно. Проедете по Тверской области, там дороги делают пунктирным методом. То есть сделают полкилометра нормальной дороги, потом километр ужасных дыр, ухабов и всего остального, потом еще километр нормальной дороги.
Арсюхин:
- Причем по статистике, наверное, все идет ровно?
Делягин:
- Не знаю.
Арсюхин:
- Есть же известная ситуация расхождения двух систем статистики, по-моему, на 60 тысяч километров.
Делягин:
- Я думаю, что это косвенная оценка официального отката. Есть еще неофициальный откат, когда пилится ниже мест, где собирается статистика.
У нас вроде бы все хорошо выглядит со строительством жилья. У нас в первом полугодии объемы вводимых домов выросли почти на 2%. Во-первых, в июне у нас опять спад на 3,7%, а во-вторых, у нас в основном жилье вводится за счет людей. У нас 53% жилья, которое строится, это дома, которые строят люди для себя. И здесь рост на 6%. Потому что новые дома, они большие, как правило. Строительные организации, которые строят многоэтажки, они сократили объем ввода жилья на 3%. И вроде бы все хорошо, такая социальная забота о населении, вроде у нас все уже живут нормально, а на 3% меньше вводится в строй жилья, потому что цены запредельные, спекулятивные, которые людям недоступны. И никого это особенно не волнует.
Дальше у нас засуха. Последствия засухи непонятны. Да, конечно, все очень плохо в Ставрополье и в Поволжье, но у нас обычно это компенсируется хорошими условиями на юге Урала, на юге Сибири.
Арсюхин:
- Но компенсируется поздно, уже где-то в сентябре.
Делягин:
- Компенсируется поздно, компенсируется недостаточно. Тем не менее, как-то частично компенсируется. Но вот я смотрю объем посевов, отчет о посеянных площадях. По зерну все хорошо, превышение на 1,7%. По картофелю, который сажает население (я не очень понимаю, как оценивает мои грядки, которые у меня на 6 сотках, Росстат), тоже превышение на 0,5%. А дальше начинается цирк. Площадь посевов сахарной свеклы на 11% ниже, чем в прошлом году. Почему? Можно предположить, что ВТО. Потому что наша сахарная промышленность конкуренции в новых условиях, скорее всего, не выдержит.
Арсюхин:
- То есть это производители заранее закладывают этот фактор?
Делягин:
- Конечно. Всем сказали: в декабре вступаем в ВТО. Зачем я буду заниматься планово убыточной деятельностью, когда я коммерсант?
Дальше. Посевы подсолнечника. Экспортная культура, драгоценная культура. Сокращение посевов более чем на 14%.
Арсюхин:
- Она тоже очень чувствительна к ВТО, потому что она является предметом международной торговли.
Делягин:
- Не только. У нас нет никаких внутренних ограничений, на нас не накладывали санкции по подсолнечнику, насколько я знаю. Но подсолнечник это в том числе техническая культура, она частично используется внутри страны. И если будет открыт наш продовольственный рынок полностью, если будет открыт рынок тех технических изделий, в которых это масло используется, зачем его делать? Это бессмысленно. Вот его и не выращивают.
Ну и овощи. Сокращение посевов небольшое, на 2,4%, но тут тоже нужно понимать, что ¾ овощей в подсобных хозяйствах населения. Так что тоже неизвестно, кто это считал, как это считал, как оценивали и т.д.
Вот опережающая реакция на ВТО. Мы еще не вступили, а экономика уже отреагировала достаточно четко, достаточно жестко.
Арсюхин:
- Овощи являются таким инфляционоемким, насколько я знаю, фактором. Не говорит ли это о том, что у нас, когда подведут итоги урожая, будет резкий рост инфляции?
Делягин:
- Нет. Рост инфляции будет обязательно, просто потому, что все мы помним, в 10-м году, когда была засуха, какие были безумные, неимоверные спекуляции. Сейчас тоже засуха, тоже будут безумные, неимоверные спекуляции. Именно спекуляции, к реальной жизни это отношение имеет небольшое. Почему? Мой любимый пример – гречка. У меня знакомые из росрезерва решили осуществить товарную интервенцию. И они на всю страну смогли продать только 8 тысяч тонн гречки. Почему? Потому что все склады страны этой гречкой были забиты. И дефицит, который был в магазинах, когда сорняки, которые в Китае считают гречкой, пытались нам продать под видом крупы. Это был абсолютно искусственно созданный дефицит. Сейчас будет то же самое. Но пока с инфляцией ситуация, в общем-то, очень даже хорошая, даже лучше, чем ожидалось.
Арсюхин:
- Хотя уже прошло 1 июля.
Делягин:
- 1 июля прошло. И вот на 23 июля рост цен составил всего-навсего 1,2% с начала месяца. То есть мы привыкли к тому, что к этому времени уже 2,5%, а сейчас 1,2%. Конечно, люди в отпусках, на подножном корму. То есть эта инфляция придет попозже, это вал отложенный. Но пока картинка, в общем-то, хорошая, и волна инфляции оказалась слабее, чем, скажем, ожидал я. Это новость хорошая. Инфляция с начала года 4,4%, то есть в 6% годовых мы не впишемся точно. Конечно, если Росстату пригрозить повторением 99-го года, тогда у нас, может быть, и отрицательная инфляция появится. Но если брать нормативный уровень погрешностей, вызванных административно-политическими факторами, то в 6% мы не укладываемся, но все равно понятно, что инфляция ниже, чем в прошлом году.

Не только по итогам первого полугодия. А вот то, что в июле инфляция ниже, это вещь хорошая, новость позитивная.
Арсюхин:
- С другой стороны, это может свидетельствовать о замедлении роста экономики.
Делягин:
- Не совсем. У нас не классическая экономика, у нас экономика, которая отличается от стандартной двумя факторами. У нас, во-первых, нет защищенности права собственности, во-вторых, у нас абсолютный произвол монополий. У нас рост цен вызван не монетарными факторами, а произволом монополий. Единственное, что сдерживает произвол монополий и рост цен, это бедность населения. Вот это единственный сдерживающий фактор. По всему остальному мы видим абсолютный беспредел.
Классический пример. В Псковской области цена на бензин на 2 рубля ниже, чем в соседней Тверской. Почему? Потому что Тверь стоит на трассе Москва – Питер, там деньги есть, а Псковская область живет исключительно приграничной торговлей с Эстонией, которой хватает на то, чтобы строить красивые домики в Пскове, и больше ни на что. Поэтому денег там намного меньше, а расстояния большие. Если слишком сильно задрать цены на бензин, люди просто перестанут ездить – себе дороже.
Вот у нас так происходит ценообразование. Потому что люди все время экономят последнее. И это, конечно, ужасно, абсолютно неправильно, абсолютно непристойно, но государство это, судя по всему, это устраивает.
Еще есть очень интересный фактор, который свидетельствует о том, что наша экономика тормозится. Это качественное замедление роста внешнеторгового оборота. Май прошлого года. Экспорт вырос на 37%. Май этого года – на 3,5%. Май прошлого года. Экспорт вырос на 46%. Май этого года – экспорт сократился на 1,3%. Экспорт сократился! Такого после кризиса не было. Почему? Падает реальная покупательная способность населения. Не та, о которой Росстат отчитывается. Потому что богатые люди понимают, что все, что угодно, начиная со шнурков для ботинок, выгоднее покупать в Европе. Если вы покупаете что-нибудь серьезнее, чем пиджачок за 100 евро, то вам выгодно, потому что ваш авиабилет окупается. И люди из Воронежа уже едут в Финляндию. В Финляндии цены на порядок ниже, чем у нас. А люди бедные просто сокращают потребление или покупают на вещевых рынках, где все это неформально и в официальную статистику не попадает.
Арсюхин:
- Иными словами, росту торговли, которым так хвалится Минэкономразвития, и жить осталось недолго?
Делягин:
- Рост торговли идет за счет недооценки роста цен и за счет достаточно обеспеченных людей.
Специальный корреспондент отдела экономики Евгений Арсюхин
Фото: Иван ПРОХОРОВ
Арсюхин:
- Михаил Геннадьевич, меня сегодня поразил один факт. Я на электричках езжу редко. Электричка отправлялась в 4 утра из поселка Шаховская, очень далеко от Москвы. И она была забита не дачниками. Дачники не поедут в 4 часа утра. Люди ехали на работу в Москву, чтобы успеть к 7-8 утра. Что же получается? Что в России, кроме как в Москве, работать негде?
Делягин:
- В общем, негде. Есть, конечно, точки. Москва, Питер…
Арсюхин:
- Олимпийская стройка.
Делягин:
- На олимпийской стройке, по-моему, трудолюбивые соотечественники в основном работают, там граждане России никому не нужны. Граждане России зарплаты хотят и относительно человеческих условий существования. Так что вряд ли. Ну, Нижний Новгород. И то сейчас уже хуже. Промышленная зона сейчас рухнет окончательно в результате ВТО. Ну, портовые города отчасти. А так где? Уничтожили промышленность в основном, ликвидировали экономику как самостоятельную, двери нараспашку. Если дом простоит четверть века с дверями нараспашку, что в этом доме останется? То же самое и у нас.
Вы сказали: бедность. Знаете, такой эвфемизм. Потому что когда мы говорим «бедность», мы должны подразумевать, что это преступление государства. Говорят: вот борьба с бедностью, у нас бедных 12% населения. Это подтасовка понятий. Потому что 12% населения это люди, которые официально имеют реальные доходы ниже прожиточного минимума. Не ниже черты бедности, а ниже прожиточного минимума.
Арсюхин:
- Который у нас 5-6 тысяч, по-моему.
Делягин:
- Чуть больше 6 тысяч в среднем по стране, по регионам колеблется. Но по калорийности это примерно соответствует тому, что немецкие военнопленные получали в сентябре 1941 года в советских лагерях. При этом 10% в этих лагерях, по-моему, умерли в итоге. Так что российское государство к своим гражданам относится хуже, чем проклятый сталинизм относился к немецко-фашистским захватчикам в сентябре 1941 года.
Так что это уровень нищеты. А уровень бедности – это когда вы не можете со своей текущей зарплаты купить простую бытовую технику. У нас таких больше 80%, по данным социологов. Уровень бедности у нас 83-84%. Мировые стандарты очень относительны. Мировой стандарт – чтобы человек чувствовал себя хорошо. Мировой стандарт уровня бедности это половина средней заработной платы, которую получает основная масса населения. Если вы получаете ниже половины от этого, то вы бедны, и вам нужно оказывать социальную помощь.
Арсюхин:
- То есть для Москвы это менее 25 тысяч рублей.
Делягин:
- Да. Но нужно понимать, что у нас тоже должны быть другие критерии. У нас критерий должен быть связан с материальным потреблением, а не с социальным самочувствием. По социальным опросам у нас 2/3 населения уверенно относят себя к среднему классу: я живу не хуже соседа. А то, что у меня водопровода нет в доме… Я вот был в Перми. Миллионный город, там огромный промышленный район Мотовилиха. Идем не по самой окраине этого района, а так, сбоку. Идут люди по улице, тащат бидоны с водой на колесиках. У них нет водопровода, колонки. Миллионный город, который должен входить в десятки самых богатых городов России. Но он, во-первых, разорен и разграблен экономической политикой, а во-вторых, там даже водопровод не везде.
Арсюхин:
- По-моему, Пермь была одним из первых городов, где начали водоканалы передавать в концессии, в частные руки.
Делягин:
- Очень может быть. Если я частная компания, зачем мне прокладывать водопровод? Это же вложения. Я лучше буду ремонтировать старый и окучивать тех, кто у меня на нем уже сидит. Зачем мне новый строить? Это рискованные инвестиции.
Есть неотъемлемые функции государства, которые может сделать только оно. У нас государство интенсивно сбрасывает с себя эти функции, вплоть до капитального ремонта домов. Чем дом хуже, тем более бедные люди в нем живут, тем больше они должны платить за ремонт своего дома. Это что, издевательство? Это в стиле средневековой Англии. Если человек просто шел по дороге, его могли повесить, признав бродягой. Вот к чему мы идем. И на этом фоне, естественно, очень много бедных, естественно, кромешная бедность. Причем бедность работающая. И это результат осознанной государственной политики. Потому что, казалось бы, зачем уничтожать то, что еще шевелится? Не надо строить новое. Просто не надо уничтожать то, что уже есть. Не вступайте в ВТО, оставьте нормальные пошлины. Заниженные, безумно низкие, но все равно хоть какие-то. А то у нас сейчас закроется свиноводство наполовину, у нас закроется производство сыров и молочная промышленность. У нас закроется легкая промышленность. Просто будут закрываться. Мы обсуждали уже с вами реакцию сельхозпроизводителей на это ВТО. А животноводы говорят, что в декабре, сразу после сообщения о том, что мы вступаем в ВТО, государственные банки просто перестали кредитовать животноводство.
Арсюхин:
- У нас есть звонок. Здравствуйте!
Звонок, Андрей:
- Сейчас объявили, что энергосистема будет объединяться с Сибирью - европейская часть России с Сибирью. Скажите, в это время европейская часть России тоже за подключение к сибирским электросетям будет такие же бешеные деньги платить, как все население? Или действительно упадет цена на электричество, и нашим фермерам, производителям станет жить легче?
Делягин:
- Андрей, цена на электричество не упадет, потому что монополии цены не снижают.
Арсюхин:
- А как же та конкуренция, о которой говорил Чубайс?
Делягин:
- Вы знаете, людей, которые верили Чубайсу, лучше всего наблюдать на городских и сельских кладбищах. Человек устроил реформу электроэнергетики, в общем-то, разрушив отрасль. Я считаю, что он несет прямую личную ответственность за отключение света, которое у нас было в 2005 году в Москве и некоторых соседних регионах.
Что из этого правда? Действительно, необходим энергомост. Энергомост проходил через Казахстан, и он сейчас закрыт. Стоимость восстановления энергомоста составляла 2 миллиарда долларов в 2003 году. Уже после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС нет избытка мощности, которая была в Восточной Сибири. Но все равно кое-что есть, и все равно это необходимо сделать, для того чтобы единая энергосистема действительно стала единой. Это позволяет сильно экономить свет.
Арсюхин:
- Там же еще Приморье надо привязать, которое никогда не было привязано.
Делягин:
- Приморье можно не привязывать. Там сейчас Зейская и Бурейская ГЭС, которым некуда девать электроэнергию. Их можно было бы связать с Приморьем. Сейчас говорится о том, что этот энергомост будет стоить то ли 20 миллиардов долларов, то ли 25. Я согласен с тем, что за прошедшие 9 лет, может быть, в 2 раза повысилась цена в долларах на эту работу. И внутри цены росли, и доллар обесценился. Значит, он должен стоит 4-5 миллиардов. Значит, 4-5 раз составляет, насколько я могу судить, норма воровства на этом проекте. Сначала распилили на реформе электроэнергетики, теперь на энергомосте. Причем когда реформаторам говорили: ребята, не надо делать реформу, нужно просто восстановить энергомост, у нас резко снизится себестоимость. Очень внятно, очень доступно объясняли, что мы как монополия не заинтересованы в снижении себестоимости, поэтому, если хотите, то доказывайте это сами кому угодно, но, судя по всему, все уже было проплачено системой. Это будет выгода, это будет снижение себестоимости, только не для вас, потребителей, а для разного рода энергетиков и посреднических фирм, которые к ним присосались.
Насчет рынка. У нас только в европейской части Российской Федерации было несколько десятков узких мест, которые не позволяли неограниченно пропускать через себя электроэнергию. Причем в зависимости от времени года, от времени суток, в зависимости от того, где какие работы ведутся, эти 50, 60, 70 мест все время кочевали по всей европейской части. А что такое рынок? Это значит, что вы заплатили, получили продукт. То есть рынок технологически был невозможен. Вы заплатили, а энергию вы получите потом, когда-нибудь. А она вам не нужна, у вас уже всё сдохло без света. Поэтому рынок технологически невозможен, для этого нужно сильно нарастить сетевое хозяйство. А оно у нас за годы реформы еще и дополнительно пришло в упадок. Так что здесь, к сожалению, это всё разговоры в пользу бедных, это, что называется, реформаторская либеральная пропаганда.
Арсюхин:
- Послушаем еще один звонок.
Звонок, Алексей:
- Кого поставить на должности, чтобы этот вопрос решить? Я понимаю, что Медведев этот вопрос не решит. А вы назовите людей, кто это может решить. Может быть, Путину подскажите. Не решает Медведев, не получается.
Делягин:
- Алексей, неужели вы думаете, что если бы Путину это не нравилось, реформа была бы осуществлена? Закон о реформе подписал Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин. То, что ему кажется интересным, он знает в деталях. А то, что человеку неинтересно, ему объяснять бессмысленно. Попробуйте нам сейчас рассказать что-нибудь про квантовую физику. Мы просто уснем в прямом эфире.
Какие люди необходимы? Необходимы специалисты, которые знают, чем электроэнергетика отличается от торговли огурцами, грубо говоря, или даже торговли нефтью. Которые понимают специфику отрасли. Такие специалисты есть, хотя они в массе своей в пожилом возрасте, но еще не поздно начать их готовить. А самое главное, нужно понимать, что функции любой естественной монополии это не извлечение прибыли, как написано в уставе акционерного общества, а обеспечение минимальной стоимости своей продукции для всех при необходимом уровне надежности. Потому что каждый рубль или доллар, или юань прибыли естественной монополии, неважно, это почта, электроэнергетика, газораспределительная система, телефонная система до появления мобильной связи, это от 3 до 6 единиц той же самой валюты убытка для экономики в целом. То есть она не просто, заработав свой рубль, наносит всем ущерб на этот рубль, а сверх этого еще на 3-6 долларов или рублей, или юаней наносит ущерб. Естественные монополии это в принципе не рыночная система, потому что конкуренция в них по техническим причины нерентабельна. Но у нас, поскольку хотели просто срубить денег, раздербанили отрасль, разрушили технологический единый комплекс, все центры прибыли приватизировали, все центры убытков спихнули на государство (на нас с вами в конечном счете). Поэтому платим безумные тарифы за свет и при этом никакого качества обслуживания у нас нет.
Арсюхин:
- Белоруссия нас спасет? Она ведь не член ВТО, но она с нами в Таможенном союзе.
Делягин:
- Знаете, Белоруссия – не палочка-выручалочка, не спасительный круг. 10 миллионов человек вряд ли спасут 140 миллионов. Нашу работу за нас белорусы делать не будут. Они себя вытаскивают, они молодцы, они себя держат на уровне социального государства, хотя денег у них нет. И свои скудные ресурсы они используют на два порядка более эффективно, чем наше государство. Нам у них нужно учиться, нам у них нужно лечиться, нам у них нужно отдыхать. Но не нужно думать, что придет Лукашенко и вместо нашего президента будет нами правильно управлять. Этого не будет.
Арсюхин:
- Спасибо, Михаил Геннадьевич.