Почему церковь так себя ведет

Cамое внятное объяснение нынешнему поведению православных иерархов и воинствующих клерикалов содержится в «Повести временных лет»

 Репродукция картины Василия Перова «Крещение Руси»Репродукция картины Василия Перова «Крещение Руси»

<big>+</big>T<small>-</small>

Не знаю, как для кого, а для меня самое внятное объяснение нынешнему поведению православных иерархов и воинствующих клерикалов содержится в «Повести временных лет». Стоит перечитать там историю о крещении Руси князем Владимиром, и все становится на свои места.
Потому для меня все нижесказанное — это попытка объяснить в человеческих, нецерковных терминах то, что на первый взгляд светской логике не поддается. Я ни на чем не настаиваю и никому не навязываю своей гипотезы, но для меня это ответ на вопрос, почему они ведут себя так упрямо и нелогично, подвергая свою организацию угрозе распада и поляризуя своих приверженцев.

Что в православии привлекло наших предков, а конкретно — киевского князя Владимира и его приближенных? Почему он предпочел его исламу, иудаизму и католичеству?

Епископ Александр (Милеант) в своем сочинении «Св. Равноапостольный князь Владимир и Крещение Руси» писал, что Владимир подверг предложенные ему на выбор религии критическому анализу и выбрал ту, которую славянам было проще всего понять и примерить на себя: «Заповеди христианские не трудные и очень понятные... это и у славян всегда было, это они легко примут». Но такая поздняя трактовка не до конца соответствует истории, рассказанной Нестором в «Повести временных лет».

Греческого философа, посланца православной Византии, князь выслушал последним из конкурирующих проповедников. Тот вкратце рассказал князю христианскую версию сотворения мира и некоторых последующих событий и завершил свою презентацию самым эффектным образом: «показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: “Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева”. Философ же сказал: “Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись”. Владимиру же запало это в сердце».

Мусульмане и иудеи смутили князя рассказами обо всяческих ограничениях: запрете на выпивку («Руси есть веселие пить: не можем без того быть», — отвечал Владимир) и поедание свинины. Ученый грек не делал акцента на запретах, а объяснил, что главное условие праведности — вера. Князь, привыкший жить на широкую ногу, — одних только жен у него было шесть, а наложниц и вовсе сотни, — заинтересовался таким необременительным вариантом. Но не торопился с важным решением, а отправил послов посмотреть на обряды конкурирующих религий. Мусульмане-болгары с иудеями-хазарами и немцами-католиками ничего особенного показывать гостям не стали. Другое дело византийцы. «Патриарх повелел созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила возожгли, и устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении Богу своему. Они же были в восхищении, дивились и хвалили их службу». Обо всем этом посланцы доложили Владимиру и его дружине: «Ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой».

Был, конечно, и третий фактор, о котором Нестор пишет вроде бы вне связи с решением Владимира креститься: царевна Анна, сестра базилевсов Василия и Константина.

Владимир хотел оказаться на равных с византийскими царями, к тому же сестра Анны была регентшей Западной империи. Он добился свадьбы с царевной силой, обещав при этом креститься. Геополитика требовала жертв, и прежних жен он отпустил, разрешив выйти замуж за любого из дружинников. Самая своенравная из жен, Рогнеда, предпочла уйти в монастырь. Православный.

Итак, если верить Нестору (что, конечно, не обязательно, но облегчает жизнь), на выбор князя Владимира повлияли три фактора:

1) простота доктрины: веруешь — в рай, не веруешь — в ад;
2) красота и пышность богослужения;
3) политическая целесообразность.

На этих трех китах русская церковь, кажется, стоит и поныне.

Вот протоиерей Владимир Переслегин грозит посмертной карой литератору писателю Сергею Шаргунову, подписавшемуся в поддержку Pussy Riot: «Только публичный отзыв своей подписи до суда над кощунницами выкинул бы тебя из идущего в ад поезда... В этом поезде тебе продали место, и ты в нем едешь: на боковой полке или в отдельном купе — не имеет значения». То есть: если ты с нами — в рай, не с нами — в ад. Преступление против веры должно караться строже любого другого, потому что именно вера — билет на единственно правильный поезд. Начнешь размывать чистоту доктрины — перестанешь быть понятен людям, требующим простых решений, таким, например, как князь Владимир. А каких последователей приобретешь? Совсем не таких, как князь.

Второй «кит» — это про часы, кортежи и пыльные, но дорогие книги патриарха. Над протоиереем Всеволодом Чаплиным смеялись, когда он объяснял: «Люди хотят, чтобы и храмы Божии, и облачения духовенства, и элементы, связанные с общественным престижем духовенства, были бы максимально видимыми и отражали бы то место в Церкви в жизни общества, которое любой верующий человек считает центральным». Люди сейчас, может быть, и говорят, что хотят противоположного — скромности, нестяжательства, и даже постят фотографии аскетичного сербского патриарха Павла для сравнения с «упакованным» Кириллом. Но предки-то наши выбрали православие не в последнюю очередь из-за его богатого, роскошного, византийского внешнего антуража. Стоит ли сейчас отвергать тот исторический выбор? Официальная церковь на вполне понятном, хоть и спорном основании считает, что нет.

Наконец, становится понятно, почему вся тяжесть церковного гнева обрушилась на Pussy Riot, осмелившихся не просто плясать на амвоне, а петь при этом: «Богородица, Дево, Путина прогони» и еще что-то про «церковную хвалу прогнивших вождей». Принятие православия было отчасти и политическим решением Владимира, и церковь свято хранит об этом память.

Все на самом деле логично. Но мне, человеку нецерковному, по-настоящему жаль, что до Киева не добрались в последней четверти X века буддисты. Слишком далеко им было идти, да и, вероятней всего, не знали они о существовании князя Владимира. А добрались бы — порадовали бы князя-гедониста отсутствием жестких запретов и доктриной, основанной на здравом смысле. Глядишь, и не металась бы теперь Россия между европейской и азиатской сущностями, а принадлежала бы твердо к восточной цивилизации. И читала бы благоговейно «фейсбук» далай-ламы: «Как в любом другом, во мне есть потенциал насилия; во мне тоже есть гнев. Но я стараюсь помнить, что гнев — разрушительная эмоция. Я напоминаю себе, что ученые теперь говорят: гнев вреден для здоровья; он пожирает нашу иммунную систему. То есть гнев разрушает наши душевный покой и физическое здоровье. Мы не должны приветствовать его или считать нашим другом». Этот религиозный учитель точно простил бы певичек. Впрочем, им было бы и нечего о нем спеть.