Бритвой по Оккаму

Мало кто знает, что конкретно имел ввиду под «сущностью сверх необходимого» Уильям Оккам. В сборнике статей «Человек перед лицом неопределенности», вышедшем под редакцией Нобелевского лауреата Ильи Пригожина, есть статья Жана Бедара «Неопределенность от Экхарта до Пригожина», дающая ответ на этот вопрос.

.

Для Оккама разум не имел силы достигнуть универсальности (если она вообще существует) и даже не мог постигнуть  особые свойства вещей (если предположить, что вещи существуют). Сила разума связана только с ним самим: все внешнее по отношению к нему чуждо и может быть только предметом интуитивного озарения. То есть Оккам был убежден в том, что вещь неспособна сказать нам, что она такое. Он, по сути, отрицал существование родственной связи (инварианта) между вселенной и человеком – их общей основы, которая, как нам теперь понятно, только и может быть «точкой знания», через которую вселенная и ее создания только и могут вести диалог.

Но зарождающаяся буржуазная практика требовала отказа от фундаментальной рациональности, так как была заинтересована в рациональности инструментальной (меркантилизм).  Целью последней было конкретное благо людей (представляется, что далеко не всех).  Проще говоря, буржуям интересны только процессы с накоплением (прибылью), а фундаментальная рациональность связана только с расходами. Поэтому Оккам и счел интеллект природы «сущностью сверх необходимого». От природы, в «отсутствии у нее интеллекта», требовалось действовать самым упорядоченным, самым коротким и наилучшим образом, в соответствии с принципами  (законами природы), закладываемыми представителями научной Оксфордской школы. То есть, отказывая природе в интеллекте, Оккам наделял ее волей, контролируемой экспериментом, на соответствие законам для ее же эксплуатации. Уильям Оккам – основоположник антиинтеллектуализма. Вслед за Оккамом явились галилеи, ньютоны, дарвины, максвеллы (буржуйские  прихвостни), наводнившие науку буржуйской «феней» - сила, энергия, мощность, ускорение, выживание, борьба за существование, эволюция, реэволюция и т. д. Конечно, «конкретное благо» тоже необходимо, но мудрые люди говорят: «Зло – это чрезмерность». Всякий избыток токсичен.  Поэтому Дао – срединный путь.  Радость не должна доходить до идиотского восторга, а грусть  - до пагубного уныния. Совершенно другой подход  к интеллекту проповедовался основанной Альбертом Великим Кельнской школой схоластов, которую во времена Оккама возглавлял мэтр Экхарт. Для них интеллект являлся фундаментом знания, созидательным принципом и сущностью бытия. Для мэтра Экхарта собственно интеллекту присущи такие свойства:

- Во - первых, в нем становление первично по сравнению с бытием. Возможность быть  - основа бытия.

- Во - вторых, в интеллекте могущество мысли не подвержено прямому влиянию своего собственного содержания.

В интеллекте изначально заключено его собственное содержимое, однако его нельзя предвидеть (как вода потенциально содержит в себе волны, однако эти волны нельзя предвидеть).

-  В - третьих, интеллект стремится к максимальному выражению своих возможностей. Вселенная – это театр возможного.

- В - четвертых, интеллект активен,- он мыслит,- и одновременно пассивен,- он составляет предмет размышлений. По Экхарту, действующий интеллект (активный) и возможный интеллект (пассивный) нельзя разъединять. Разделение этих двух измерений интеллекта влечет за собой, как известно, механическую концепцию мира: Мыслящий бог и механическая вселенная, каждый из которых может обходиться без  другого.

- В - пятых, интеллект прост в своей основе и сложен в своих выражениях.

- В - шестых, в интеллекте виртуальное и вероятное обладают экзистенциальным статусом, который выше фактов. Факты появляются и исчезают, а вероятности – это составная часть основы вещей.

 - В - седьмых, интеллект никогда не бывает заполнен собственными выражениями. В интеллекте нет такого максимума, который нельзя было бы превзойти другим максимумом.

 - В - восьмых, интеллект стремится к чему-то такому, что нельзя предопределить, но что тем не менее обуславливает всю его созидательность. Это нечто, скрытое по своей сути, тем не менее, придает времени ориентацию по отношению к какому-то преодолению, какому-то истощению творческих сил, ведущему к возрастающему знанию себя самого. Познание ведет себя к другим творческим проявлениям, и так далее.

Интеллект обладает истинным рационализмом в полном смысле этого слова, что позволяет ему познавать и творить; предполагается, что этот рационализм открыт в «точке познания», которая позволяет ему вернуться к своему интеллекту в качестве уверенности. Эта точка открывает интеллект для его глубинной природы «сверх бытия» становления.

Критически глядя на мысль Оккама, следует осознать свободу и творчество человека как внутренние характеристики вселенной, а не как действие или активность, которые существуют лишь в форме чего-то чуждого природе.

Вникаешь в эти свойства и  по-человечески понимаешь бедолагу Оккама, представляя реакцию деловитого островитянина на материковую премудрость. И Экхарт, и Оккам мыслили интеллект как океан, но для Оккама океан - лишь средство, обеспечивающее передвижение товаров и услуг, а для Экхарта – некий       мистический «СОЛЯРИС», вызывающий страх, восторг и преклонение. Оккам отделил «законопослушную» природу от «закононепослушной». Какая польза от энтелехии? Другое дело – энергия. Она нужна для производства.